Узы крови

Когда-то давно, лет семь назад, он сидел на высоком холме, неподалеку от замка, откуда открывался прекрасный вид на зеленоватые луга. Огромный меч, чье острие когда-то было обагрено кровью Драконов, покоился на его коленях и приятно поскрипывал, когда легкая ткань скользила по лезвию. Лев внимательно наблюдал за игрой старших сыновей, в то время как Ребекка подошла к нему и села рядом, изредка поглядывая на блестящее навершие в виде львиной головы. Тогда Ланнистер сказал, что его рукоять светится золотом, как цвет ее волос. И это всегда будет напоминать ему о дочери, даже в самые тяжкие времена. Мимолетная улыбка на лице дочки вызвала гораздо больше эмоций, чем все то, что происходило на протяжении многих лет.

В голове крутилось множество сцен из жизни. Неожиданно Майкл вспомнил момент, когда ему сообщили, что его четвертый ребенок, вопреки всем ожиданиям, оказался девочкой с зеленоватыми глазами, как у братьев. Тогда Эстер имела полное право дать ей имя, однако стоило роковой фразе “Ее будут звать Роза“ сорваться с женских уст, как Лев впервые почувствовал ненависть ко всем окружающим, включая жену, новорожденную и всех остальных отпрысков.

Сквозь многочисленные ссоры, препирательства, проведенное в разных комнатах время они все же пришли к компромиссу и назвали единственную дочь в честь дальнего предка дома Талли. После этого семейная жизнь наладилась, а маленькая девочка постепенно превратилась в прекрасную девушку, на чью руку претендовали самые знатные лорды со всего Беленора.

Ланнистер резко мотнул головой, отчего несколько прядей темно-каштановых волос упали на правильное, четко очерченное лицо с ярко-розовыми губами. Несколько морщин залегли на прямом лбу. Дыхание участилось, а сердце забилось быстрее в тот момент, когда он, не задумываясь, дернул за медное кольцо в двери, освобождая себе проход. Маленькая комнатка, где Эстер любила проводить свободное время, была предназначена для разного хлама.

Множество старых картин, гобеленов, иных изделий ручной работы хранилось в темных уголках и плотно запертых сундуках, чтобы оказать услугу настоящим хозяевам и перейти в качестве подарка к другим. Обычно они использовались для мелких лордов и вассалов, чьи подвиги были неоценимы, но не настолько, чтобы рассчитывать на дорогой меч или породистого жеребца.

Также сюда приносились все картины, которые когда-либо были подарены новому королю и его супруге. Было множество поводов и предпосылок для подобных даров: впечатляющая победа Львов в трехлетней войне и желание выслужиться перед новым королем, рождение первенца, наследника престола, последующие именины каждого из четы Ланнистеров, рождение последующих детей.

Все это хранилось здесь, в пыли, паутине и грязи. Но для королевы это был укромный уголок, связанный с приятными воспоминаниями, которых за последнее время было слишком мало. Мрачные мысли постепенно начинали вытеснять все хорошее и светлое. Во многих случаях бороться в данной ситуации было бы лишней тратой времени, но дочь Лукаса привыкла к сражениям. Можно было свыкнуться с горем, но такой путь не для нее.

Она нашла в себе силы бороться даже тогда, когда, казалось, поражение было неминуемым – она пережила роковую поездку по опасным зонам Речных Земель и осаду Львиного Утеса, родила на корабле, едва ли не во время шторма, смогла перенести тоску по мужу, которого могли убить в любой момент. Именно такой Майкл застал ее – погруженной в собственные мысли.

Эстер сидела на старом сундуке с золотыми ободками, держа в руках небольшого размера картину. Маленькое прямоугольное окошко в отдаленном конце комнаты отбрасывало свет на вихри невидимых пылинок, проявляющихся лишь при попадании солнечных лучей. Ей потребовалась секунда, чтобы узнать в непрошеном госте Майкла, мужа и короля.

– Посмотри, что я нашла, – приветливо улыбнувшись, она подозвала супруга поближе, чтобы позволить разглядеть старый портрет. – Помнишь, как лорд Кворгил прислал нам своего лучшего художника в знак примирения? Я даже не представляла, что он здесь находится.

Майкл с нескрываемым интересом подошел ближе и, перегнувшись через плечо Эстер, попытался рассмотреть искусную работу некогда знаменитого художника. Двадцать лет прошло с тех пор, как гениальный маэстро представил всему миру лица новых правителей. Сын Лорана, словно истинный Лев, стоял около небольшого стула с оголенным мечом в одной руке, в то время как вторая покоилась на хрупком плече молодой королевы, чьи золотистые волосы волнами ложились на плечи. Им пришлось позировать по нескольку часов в день в общем зале, чтобы получить желаемое. Через несколько месяцев после того, как картина была готова, ее обсуждали все жители столицы и других регионов.

Но все хорошее рано или поздно забывается, уступая место страшному настоящему.

Так и эта картина была забыта, укрыта бархатной тканью и скрыта от людских глаз в самом отдаленном уголке замка. Тот художник умер, будучи изгнанным с родных земель, а этот портрет – одна из немногих работ, что умерла вместе с ним, лишенная живительных лучей солнца. Со временем появлялись другие мастера, чьи картины, скульптуры и фрески вытеснили из памяти королевской семьи тот старый портрет.

Однако никому до сей поры не удалось запечатлеть на лицах двух фигур их истинные эмоции. Другие рисовали их улыбающимися, смеющимися, радующимися, в то время как старый маэстро приписал Майклу легкую, вымученную полуулыбку, а Эстер – сосредоточенное лицо, на котором навсегда застыл отпечаток пережитых страданий. Ланнистер заметил это только сейчас, в преклонном возрасте, когда вещи постепенно утрачивают свой юношеский блеск, сменяясь на самое обыденное, не несущее в себе никакой подоплеки.

– Боже, тогда я еще влезал в этот панцирь, – Лев указал пальцем на серебряные доспехи, плотно прилегающие к телу. – Мы здесь такие молодые.

– Знаешь, я пыталась найти несколько семейных портретов, – не отрывая завороженных глаз от картины, проговорила леди Эстер. – Когда-то у нас их было очень много, но тут обнаружила эту вещь. Поразительно. Почему она находится здесь? Я хотела бы, чтобы ее повесили у нас в комнате. Засыпать каждую ночь под знаменитой битвой Айкена Ланнистера с Эйнаром Таргариеном, конечно, заманчиво, но иногда нужно что-то менять. Как ты к этому относишься?

– Я попрошу, чтобы ее повесели у нас в спальне, – Ланнистер одобрительно кивнул, после чего подобрал картину, чтобы лишний раз разглядеть собственное лицо двадцатилетний давности. Лицо убийцы. Он мог бы еще долго рассматривать некогда знакомые черты, пока не вспомнил истинную причину своего прихода. Портрет имел некую мистическую силу притяжения, от него невозможно было сразу оторваться, но гнетущие мысли в голове государя позволили сделать это в долю секунды. Эстер в этот момент продолжала извлекать из старых громоздких сундуков разнообразные статуэтки и посуду. – Ты, возможно, слышала о том, что произошло с Томом?

– Разумеется, – внимательно разглядывая очередную безделушку, проговорила королева. – Я хотела написать письмо с искренними соболезнованиями, но потом решила, что лучше пока что повременить с этим. В крайнем случае я хотела отправиться в Висячие Сады и лично повидаться с ним, – она внезапно осеклась, стоило ей заметить затуманенный взгляд супруга. За столько лет семейной жизни ей не составило особого труда выучить все его выражения лица и что они означают. Нынешнее свидетельствовало о том, что он очень озабочен и не знает, как начать разговор. – Но ты пришел поговорить не о Томе, верно? Что произошло? Что тебя гложет?

– Мы не в состоянии противостоять флоту Мартеллов. Сегодня Мозер просил у меня помощи, но я четко дал понять, что не смогу выполнить его просьбу, – Эстер не любила, когда ее муж начинал издалека, поэтому Лев сразу же перешел к сути проблемы. – Я не могу оказать ему поддержку в битве, поскольку регионы разобщены, а армии почти уничтожены. Пять лет назад мы наконец-то выплатили все долги предыдущей династии и теперь работаем на свое восстановление. Тогда я предложил помощь другого рода. Ребекка, наша дочь, должна будет выйти замуж за Нолана Мартелла, лидера так называемого восстания и принца Дорна. Этот союз поможет нам восстановить мир.