Страница 12 из 18
Приведем еще фрагмент еврейской истории. В пояснительной записке от 13 сентября 1841 года на имя начальника жандармов Л. В. Дубельта читаем: «В Курляндской губернии оказалось таких еврейских семейств, которые продали свои имущества в намерении следовать в Сибирь для поселения, 350. Они все уже находятся в Херсонской губернии и водворяются там с пособием от казны». В других книгах по истории Латвии сообщается, что из-за неблагоприятного экономического положения в 1840-х годах свыше двух с половиной тысяч евреев из Курляндии переселили на юг России.
Представьте себе, что за агитационное действо устроили власти для туземного населения. Две с половиной тысячи евреев – это каких-то более 600 повозок. И так они вереницами несколько раз тянулись через Лифляндию в обетованные теплые края. Как тут было бедному латышскому крестьянину не мечтать о лучшей участи! Не удивительно, что по волостям, которые располагались вдоль той дороги в Россию, больше всего народу потом переходили в «русскую» веру.
2.2. Свидетели движения латышей в «русскую» веру
Переход лифляндских крестьян в «русскую» веру стал крупнейшим в 1845–1848 годы событием в Российской империи. Как о нем рассказать? Попытаемся это сделать через биографии известных людей. Прежде всего введем в наше повествование двух молодых русских, которых судьба привела в Ригу в то смутное время, но жизненный путь которых разительно отличается. Это Ю. Ф. Самарин – наиболее интересный и важный свидетель тех событий. Не только свидетель, но и активнейший участник – уже в 1860-е годы. А второе лицо – П. А. Валуев, будущий министр внутренних дел Российской империи. Активным участником событий был и остзейский генерал-губернатор А. А. Суворов. На борьбу с бесправием крестьян свою жизнь отдал Х. М. Валдемар – наиболее видный из латышей XIX века.
Ю. Ф. Самарин
Юрий Федорович Самарин (1819, Петербург, – 1876, Берлин) – русский публицист и философ. Происходит из богатого и древнего рода Самариных-Квашниных (более древнего, чем род Романовых); в 1844 году окончил философский факультет Московского университета.
В 1847 году Ю. Ф. Самарина направили в Ригу делопроизводителем в составе комиссии Министерства внутренних дел. Задачей комиссии была ревизия городского управления Риги. Самарин со свойственным ему интересом к истории изучил городские архивы и выпустил на основе этого исследования работу «Общественное устройство города Риги» (СПб., 1852). Наряду с этим по поручению генерал-губернатора Головина Самариным были рассмотрены протесты немецких помещиков по поводу якобы насильственного обращения крестьян Лифляндии и Эстляндии в православие.
Ю. Ф. Самарин в молодости
Под конец своего пребывания в Риге Самарин написал «Письма об Остзейском крае». Цель, с которой он взялся за перо, высказана им в письме к близкому ему человеку И. С. Аксакову в апреле 1848 года:
«Систематическое угнетение русских немцами, ежечасное оскорбление русской народности в лице немногих ее представителей – вот что волнует во мне кровь, и я тружусь для того только, чтобы привести этот факт к сознанию, выставить его перед всеми. Немцы нас победили. И после мы повторяем в своих учебниках: Остзейский край завоеван, Остзейский край присоединен к России. Мне кажется, Россия присоединена к Остзейскому краю и постепенно завоевывается остзейцами. В Остзейском крае получили власть остзейские дворяне. А это неправильно. Потому что русские в этом крае стали подданными не царя, а местных корпораций».
По приезде в Петербург Самарин представил в рукописи свои «Письма об Остзейском крае» министру внутренних дел, как своему начальнику. Однако письма эти получили огласку и возбудили негодование немецко-остзейской партии, а также тогдашнего остзейского генерал-губернатора князя Суворова. «Остзейская партия» добилась того, что, по истребовании от Суворова объяснения, признанного неудовлетворительным, Самарин был по высочайшему повелению посажен в Петропавловскую крепость.
17 февраля 1849 года И. С. Аксаков сообщал родным: «письма до сих пор возбуждают сильную злобу немцев, везде прославляющих Самарина или шпионом правительства, или опасным, вредным либералом…». 6 марта он писал: «Дела идут плохо: немцы торжествуют, и Самарин сидит…». Однако «уже в том польза, что эти письма будут прочтены тем, кому их прежде всех следует знать». Как впоследствии писал Б. Э. Нольде, лучший биограф Самарина: «Никто никогда до того не говорил в России таким языком об остзейских делах и русской государственной миссии в прибалтийском крае»[21].
После 12-дневного заключения, 17 марта 1849 года, в 9 часов вечера явился к нему в крепость фельдъегерь и повез его в Зимний дворец. Император Николай I сделал ему строгое внушение за разглашение того, что считалось, по тогдашним понятиям, канцелярскою тайною, и за возбуждение вражды немцев против русских, но обошелся с ним милостиво. По мнению Николая I, книга Ю. Самарина подрывала доверие к правительству, обвиняя его в том, что оно национальные интересы русского народа приносит в жертву немцам. Русский царь защитил немцев, сказав следующее:
«Вы укоряете целые сословия, которые служили верно; начиная с Палена, я мог бы высчитать до 150 генералов. Вы хотите принуждением, силою сделать из немцев русских, с мечом в руках, как Магомет, но мы этого не должны, именно потому, что мы христиане. Вы писали под влиянием страсти… Вы пишите, если мы не будем господами у них и т. д., т. е. если немцы не сделаются русскими, русские сделаются немцами; это писано в каком-то бреду; русские не могут сделаться немцами; но мы должны любовью и кротостью привлечь к себе немцев».
Царь закончил свою речь словами: «Теперь это дело конченное. Помиримся и обнимемся. Вот ваша книга, вы видите, что она у меня и остается здесь».
Холод казематов Петропавловской крепости, личной тюрьмы царя, остудил пыл молодого правдоискателя, но диссидентом он остался на всю жизнь, а к остзейским делам Самарин вернулся через двадцать лет, о чем расскажем позже.
Самарин умер 19 марта 1876 года в Берлине, где печатали шестой выпуск «Окраин России». Нелепая смерть – гангрена после незначительного пореза пальца. Похоронили Самарина на родине – в Москве, на кладбище Даниловского монастыря[22].
П. А. Валуев
Петр Александрович Валуев (1815, Москва, – 1890, Петербург) – родился в старинной дворянской семье. Получил прекрасное домашнее образование. В 1831 году поступил на службу в канцелярию московского генерал-губернатора, где сумел обратить на себя внимание приехавшего в Москву Николая I, назвавшего Валуева «примерным молодым человеком». Женился на дочери поэта князя П. А. Вяземского, в доме которого встречался с А. С. Пушкиным, стал прототипом Петруши Гринева в повести «Капитанская дочка».
В 1845 году Валуев был назначен чиновником особых поручений при рижском генерал-губернаторе. Благодаря связям, трудолюбию, знанию иностранных языков, умению говорить и писать официальные бумаги, но всего более благодаря искусному лавированию между противоположными течениями он сделал блестящую карьеру. В 1853 году был назначен курляндским губернатором. В 1855 году, во время Крымской войны, Валуев написал записку: «Дума русского» и разослал ее в рукописи высокопоставленным лицам, считавшимся сторонниками реформ. В этой записке он доказывал, что у нас «сверху блеск, снизу гниль», подверг критике негодную систему государственного управления и предлагал царю изменить существующее положение, но не замечал главное зло, обусловливавшее все остальное, – крепостное право.
Записка обратила на себя внимание: великий князь Константин Николаевич официальным приказом по морскому министерству сослался на эту «весьма замечательную записку» и, приведя из нее несколько крупных выдержек, предписывал «сообщить эти правдивые слова тем лицам и местам морского ведомства, от которых в начале будущего года мы ожидаем отчетов за нынешний год».
21
Нольде Б. Э. Юрий Самарин и его время. М.: Эксмо, 2003. С. 54.
22
Когда во время правления Горбачева Даниловский монастырь вернули церкви, я посетил монастырь и пытался отыскать могилу. Мне показали церквушку, в которой, мол, когда-то были захоронения семейства Самариных— Квашниных, но они не пережили советское время.