Страница 9 из 18
Однако, тут случилось непредвиденное. Лежавший около минуты в отключке Иван Петрович вдруг приоткрыл один глаз, обвёл им помещение и, заметив стоящих голыми Порохова и Тамару, совершенно будничным тоном произнёс:
– Вы тоже, вроде, успели? Вот и ладненько. Теперь, девоньки, вы уж извините, но нам с Иннокентием Владиславовичем побеседовать необходимо.
– Блин, вот она: номенклатура, – подумал про себя уже достаточно заведённый увиденным Порохов, однако вслух сказал нечто обратное: – конечно, девочки, вы пока поплавайте, а мы пойдём, в гостиной посидим, побеседуем. Идите, плавайте.
В роскошном, белом махровом халате, надетом прямо на голое тело ещё в предбаннике, Иван Петрович, устроившись в широком и мягком кресле у камина, начал разводить огонь. Тем временем Иннокентий Владиславович выбрал на сервировочном столике пару широких стаканов с тяжёлым дном. Сыпанув в каждый до половины льда из хрустального, отделанного поверху серебром ведёрка, налил грамм по сто "Чивас Ригал" двенадцатилетней выдержки и присоединился к гостю.
Задумчиво глядя на огонь, со стаканом в руке, Иван Петрович ждал, что же скажет хозяин. Но и тот не спешил с разговором. Наконец, не выдержав, первым прервал затянувшуюся паузу гость:
– Славные девушки, жаль только, больше не доведётся вот так покувыркаться.
– Иван Петрович, дорогой, для тебя – хоть каждую неделю такие посиделки могу устраивать.
– Нет, Иннокентий Владиславович, как я понял, дело ты ко мне имеешь конфиденциальное и, как бы это сказать, приватное, что ли. Иначе, решали бы мы с тобой твою проблему у меня в кабинете. Разве не так?
– Так, Иван Петрович, так.
– А значит, если я возьмусь помочь тебе с твоей (тут он сделал ударение) проблемой, нам уж вряд ли придётся так вот ещё покуражиться. Ты же знаешь этих наших борзописцев: чуть, что пронюхают – со свету сжить постараются.
– Это точно, – вздохнув, согласился с гостем Иннокентий Владиславович. – Никакой управы на них нет. Раньше любому главному редактору только цыкнешь, репортёришка всё и забудет. А сейчас – хоть цыкай, хоть денег давай, всё одно: в дерьме извалять постараются.
– Ну, вот! Ты всё понимаешь. Если не возьмусь я твою проблему разрешить (он снова выделил слово "твою"), так вряд ли ты меня снова к себе на междусобойчик подобный пригласишь, или не так?
Иннокентий Владиславович попробовал, было запротестовать, даже побожиться хотел, что это не так, но был остановлен жестом руки гостя:
– Если возьмусь и если это станет уже не твоей, а нашей проблемой, тогда и вовсе контакты, даже по телефону, придётся свести к нулю. Ну, или близко к этому. Ты же знаешь, сколько разной техники шпионской ныне развелось. Вон, Митинский рынок, – весь "жучками" завален. А мне, с моим положением, светиться на газетных полосах вовсе ни к чему. Усёк? – и после кивка хозяина, продолжил: – Ну, выкладывай, что у тебя на уме?
Начинать разговор было трудно, несмотря на выпитое. Никак не находилось нужных слов. Хозяин пробовал зайти то с одной, то с другой стороны, но всё не мог подобраться к сути своего предложения. Гостю такое словоблудие стало надоедать, и, поэтому, он спросил напрямик:
– Иннокентий Владиславович, кончай мне яйца крутить. Говори прямо, чего задумал?
– Не могу я спокойно на нынешних нуворишей смотреть, – наконец решился Порохов. – Воруют и воруют, уже всё в стране растащили. Обидно!
– За державу обидно? – усмехнулся Соковнин.
– За себя, Иван Петрович, за себя обидно! Тут, упираешься, как ломовая лошадь, лямку тянешь изо дня в день, получаешь жалкие гроши, а посмотри на этих! И лимузины у них, и виллы на Лазурном берегу, у кого-то даже самолёты личные!
– Так чего ты хочешь? Ты, лично?
– То же самое хочу. И виллу хочу, и самолёт, может быть…
– Эк ты, куда хватил: на это денег немеряно нужно…
– Так вот, Иван Петрович, задумал я и себе денег срубить и, заодно, друзьям помочь, из тех, кто ближе естественно. – С этими словами хозяин пристально глянул на гостя.
Соковнин пока не выглядел заинтересованным. Со скучающим видом он смотрел, как в камине пляшут редкие язычки пламени. Чувствовалось, что относительная беспредметность, нет, скорее – общность обсуждаемого вопроса, нагоняет на него скуку. Председатель мучительно искал, но пока не находил правильных слов.
– Так чего ты от меня хочешь, конкретно, а?
– Хочу я, Иван Петрович, куш большой сорвать. Годы мои уже не те, чтобы штаны по кабинетам просиживать. Решил я попробовать кредит взять без отдачи. Посмотри: сейчас только глупый свои долги отдаёт.
– Зато те, кто не отдаёт, долго не живут, – резонно заметил Соковнин.
– Правильно! Потому, что жадные. Делиться с кем надо не хотят.
– А с кем же делиться надо, если не секрет? – гость смотрел на Порохова со всё возрастающим интересом.
– А вот, хотя бы и с тобой. – Порохов с вызовом посмотрел прямо в глаза гостю. И, уже не таясь, добавил: – За поддержку правительственную, за гарантии по возвращению кредита.
– За крышу, значит? А ты не в курсе, разве, Иннокентий, сколько Россия должна Международному Валютному Фонду, да и другим инвесторам за предыдущие кредиты? И ты просишь правительственных гарантий на кредит, который и возвращать не собираешься?! – в голосе гостя зазвучало неподдельное негодование.
– Так, порастащили ведь, те кредиты в разные стороны! А ты, Иван Петрович, вот ты, конкретно, с тех кредитов хоть что-нибудь поимел? А? Может, жить стал лучше? – И без того тихий голос Председателя перешёл почти на шёпот. – А вот они, – он кивнул куда-то вверх, – жируют сейчас за наш с тобой счёт.
Соковнин сделал большой глоток виски, повращал немного стакан, так что льдинки зазвенели о стенки, снова отпил, и посмотрел на хозяина. Если Порохов не шутил, а он, похоже, говорил серьёзно, то появлялась отличная возможность добавить к уже накопленным сбережениям ещё немного себе на старость, а внукам на приличное образование.
– А ты отдаёшь себе отчёт, в том, что говоришь, Иннокентий Владиславович? И с кем говоришь? – Глаза его в упор смотрели на Председателя. – Ведь, согласись я сейчас на твоё предложение, пути назад для тебя будут отрезаны. Этот поезд, на который ты сесть норовишь, несётся без остановки. И только в одну сторону. Захочешь сойти – так только на рельсы и под колёса, другого варианта не будет. Ты действительно хочешь этого?
– Хочу, – решительно ответил Иннокентий Владиславович севшим от волнения голосом.
– Смотри, не дай слабину потом. В дело войдут такие люди, которые ни ошибок, ни слабости, ни, тем более – предательства не простят, запомни это.
– Ты меня, Иван Петрович, не пугай: пуганый уже. Сам знаешь, где я всю жизнь прослужил. Просчитал я всё и решил твёрдо: надоело жить в нищете. Или пан, или пропал.
– Ты значит всё это, – гость обвёл глазами помещение и усмехнулся, – нищетой зовёшь? Зажрался, однако…
– Да не об этом я, ты ж всё понял. Неужели сам о больших деньгах не мечтаешь?
– Не мечтаю… – Гость сделал паузу, отпил глоток из стакана и продолжил: – Я их делаю. Ну, если решил, выкладывай свой план. Хотя нет, подожди. Давай сразу расставим точки над i. Имей в виду: от того пирога, что ты собираешься урвать, тебе дадут откусить пятнадцать, ну, в крайнем случае – двадцать процентов. Захочешь больше – каюк, – гость выразительно чиркнул ногтем большого пальца по горлу. Откажешься на полпути – каюк. Ошибёшься – опять каюк. Ну, что, не раздумал ещё? Ещё не поздно отказаться. Последний раз предлагаю.
– Я же сказал: всё решено. И обратного пути не будет. Однако, откусить не жирно даёте.