Страница 8 из 18
– Какой уж там, внизу жар? Ты сюда поднимайся, вот тут самое оно! – пригласил её наверх Иннокентий Владиславович.
Девушки быстро сориентировались и пересели: Марина к Иван Петровичу, а Тамара – к хозяину, повыше. Но не прошло и минуты, как они запросили пощады: жар в парилке действительно был жестоким. Сказав, что ждут мужчин в бассейне, девушки пробкой выскочили наружу.
– Давай и мы пойдём, остынем? – степенно, поднявшись с полки, спросил у него Иван Петрович.
– На первый пот достаточно, – кивнув, согласился Порохов и тоже вышел в предбанник.
В небольшом холодильнике кроме пива обнаружили запотевшую бутылку водки: видно, стояла ещё с прошлых посиделок. Для поднятия боевого духа приняли по соточке, запили пивком и, совсем по-молодецки, голые, с криками: "банзай" выскочили в бассейн.
В воде Иван Петрович почувствовал себя гораздо уверенней. Здесь уже не было видно диких размеров его живота, покатых плеч и толстой задницы. Как огромный морж, он фыркал, выпуская изо рта фонтанчики воды, подныривал под Марину, и что-то с нею делал, отчего девушка взвизгивала и громко смеялась, хлопая ладошками по воде.
Порохов тоже не терял времени зря: уже достаточно возбудившись и приобняв Тамару, он вовсю ласкал её тело, не оставляя вниманием ни единого сантиметра его поверхности. Она уже начинала постанывать от вожделения. Занятые собой, они даже не заметили, как Марина, и Иван Петрович, покинули бассейн и вновь скрылись в предбаннике.
Возбуждение Иннокентия Владиславовича передалось и Тамаре. Она уже не просто стонала под ласками его рук. Сладострастная дрожь то и дело волнами пробегала по её телу. Не в силах более сдерживаться, она повернулась к Порохову, прошептала только: – Давай, миленький, ну, что же ты медлишь? Побалуй мою маленькую киску! – и впилась губами в губы Иннокентия Владиславовича.
Обхватив её упругий, но достаточно широкий задок, Порохов приподнял девушку повыше и, разведя её ноги, аккуратно и медленно стал насаживать на давно уже готовый к бою фаллос. Киска, как назвала её Тамара, действительно оказалась маленькой. Но очень эластичной и прекрасно смазанной.
В нетерпении Тамара попробовала быстрее податься вперёд, но Порохов ей этого не позволил. Всё так же медленно он продвигал своё копьё всё дальше и дальше, пока не достиг дна. Девушка, приняв его так глубоко, только коротко вскрикнула, но тотчас попробовала прижаться к нему ещё сильнее.
Однако, задумывал Иннокентий Владиславович по-другому. Так же медленно, как вводил, он начал и обратное движение. Тамара ещё раз вскрикнула, но, видимо, уже из боязни потерять столь драгоценный для неё инструмент.
Почти вытащив член наружу, Порохов вновь перешёл к поступательному движению вперёд. Так, медленно, но, всё убыстряя и убыстряя темп, начал он вести свою партнёршу к Олимпу экстаза. Сначала девушка только коротко вскрикивала в крайних точках его движений. Но по мере нарастания темпа её вскрики слились в один протяжный – даже не крик, нет, а в какой-то утробный вой.
Да, она действительно была хороша во всём! И снаружи она была хороша, как богиня, но и внутри он не находил в ней никакого изъяна. Это был как раз его размер. Настолько гармонично слились они в едином желании, что Порохов и помыслить не мог теперь кончить в одиночку. Хотя такое у него тоже нередко случалось, когда дело имел с проститутками.
Уже не в силах совладать с собой, Иннокентий Владиславовч довёл темп движений до максимального. Тамара уже просто выла в голос. Каким-то внутренним чутьём Иннокентий Владиславович понял, что вот, сейчас у неё начнётся оргазм. И, уже не сдерживая себя ни в чём, он сам задёргался в экстазе, почувствовав извержение семени.
Просто звериный рык, отражённый от поверхности воды и оттого ещё более сильный, разнёсся по бассейну. Схватки оргазма, одна за другой, не переставая, сотрясали тело Тамары, кажется, целую вечность. Наконец, они стали реже и тише. Постепенно девушка приходила в себя.
Бессильно обмякнув в руках Порохова, она даже не имела сил, чтобы просто держаться на воде. Да и у самого Иннокентия Владиславовича предательски дрожали коленки. Вот это была битва! Давненько он так не выступал. Пожалуй, лет пять, как. А с женой, так и вовсе больше десятка.
Подняв на Порохова счастливые глаза, она тихо прошептала:
– Спасибо тебе, – и, уже отплыв от него, смеющимся голосом сказала: – Баринов, когда нас сюда вёз, сказал, что двух старичков развлечь нужно. Я, конечно, не скажу про обоих, но что один из них точно большой половой разбойник, так это наверняка.
– Так ты говоришь, он меня старичком назвал? – Порохов, было, нахмурился.
– Да! И ещё червяком! Земляным червяком! – голосом пантеры Багиры из мультика про Маугли промолвила Тамара и засмеялась.
Поняв, что это была просто шутка (а, может и не шутка вовсе, может, Тамара быстро нашлась что ответить) Порохов засмеялся:
– Всё, понижаю его в звании сразу на две должности.
– Ой-ёй-ёй, какие мы сердитые и грозные, – плеснула она в него водой. Видно было, что девушка уже передохнула от полученного удовольствия и теперь пытается снова завести его.
Но Порохов не принял её игру. Что ни говори – девушка вполне приятная во всех отношениях, однако, собрались они здесь вовсе не за тем. Поэтому, хлопнув ладонью по воде, как бы заканчивая спор, предложил:
– Давай, пожалуй, выходить, а то там, в предбаннике, нас заждались поди.
Однако, когда дверь в предбанник была открыта, глазам Порохова и Тамары предстала чудная картина: Иван Петрович, широко открыв рот, закатив глаза и откинувшись на спинку кресла, полулежал совершенно счастливый, вытянув вперёд и немного раздвинув в стороны свои полные ноги.
Между ними, стоя на коленках, вовсю работала Марина. Правда, фронт работ был заслонен её густыми, огненно-рыжими волосами. Ритмично двигая головой вверх и вниз, она своей шевелюрой щекотала у Ивана Петровича в паху, доставляя тому, по всей видимости, неописуемое наслаждение.
На Иннокентия Владиславовича при виде этой картины накатило вдруг какое-то юношеское озорство. Легонько шлёпнув Тамару по мокрой попке, он привлёк её за талию к себе и тихонько, почти шёпотом, продекламировал ей на ухо слышанные им когда-то и запомнившиеся строки:
Я сосала давеча
У Ивана Саввича.
Он на вид холёненький,
А на вкус солёненький.
Тамара, которая в силу своего молодого возраста никогда раньше не слышала этого стихотворения, тихо прыснула в кулачок, и, не спуская глаз с работающей, как насос подруги, потянулась к уху Иннокентия Владиславовича:
– Так ведь он, вроде, Петрович, а не Саввич?
– Да какая разница, – еле слышно прошептал Порохов, крайне довольный увиденным. – Главное – сосала!
Дело, очевидно, шло к развязке. Вот уже руки Иван Петровича сползли с подлокотников кресла и опустились на голову Марины. Он уже не подчинялся её ритму, но задавал свой, совершенно невообразимый. Внезапно, весь вытянувшись, он как-то странно захрюкал (ну, точно – боровчонок, – подумал Порохов), руки его вдавили голову Марины к себе в пах, а ноги задёргались по полу.
Так продолжалось не более пяти секунд. Затем руки его упали, весь он обмяк и отпустил девушку от себя. Марина встала, обернувшись, увидела вошедших, но нисколько не смутилась. Наоборот, как бы с завистью посмотрела на подругу: уж той-то достался наездник покруче. Ещё бы: кричала Тамара, наверное, на весь коттеджный посёлок.
Увиденное неожиданно распалило вошедших. Порохов словно почувствовал себя лет на …дцать моложе, когда он мог вот так, запросто, с утра и до утра заниматься любовью. Тамара, словно некие флюиды от Порохова передались и ей, уже потянула Иннокентия Владиславовича назад, в бассейн.