Охота на охотника

Ничего похожего на оружие не встречалось, охотник переходил от одной палаты к другой, охватывая взглядом жуткие картины, все больше отчаиваясь. Он обошел весь этаж, так и не найдя ничего подходящего, и спустился еще на один – лестница, по которой он шел, не была той же самой, на которой сейчас бесновался одержимый, пытаясь выломать прутья решетки. Время от времени охотник слышал ритмичные удары, звук которых разносился по всему этажу. «Похоже на бой часов, – мрачно усмехнулся Аксель, – которые отсчитывают мои последние минуты». Второй этаж ничем не отличался от первого – такие же ряды дверей, скрывающие палаты с их страшным содержимым. С каждой новой открытой дверью молодой человек все больше отчаивался – оставалось всего несколько дверей, и что делать, когда они закончатся, охотник не представлял. Аксель не видел смысла в том, чтобы осматривать оставшиеся комнаты. Он побывал почти в сотне палат подземного этажа, и в каждой из них были живые люди. Живые люди, терпящие такие пытки, которые трудно себе представить. Наверное, только сейчас охотник понял, каких высот может достичь одержимый, не ограниченный нехваткой времени и страхом быть обнаруженным. Высот в искусстве причинять боль. Где-то, в одной из палат, он видел Анну. Она тоже была еще жива, но Аксель не остановился, чтобы избавить ее от страданий.

Аксель не видел смысла в том, чтобы осматривать последние комнаты, но и остановиться уже не мог. Просто потому, что понимал – стоит остановиться и дать себе хоть секунду времени на то, чтобы задуматься, он сойдет с ума, впадет в истерику и тогда не сможет нанести хотя бы малый ущерб одержимому доктору Обергу. Последние несколько комнат оказались пустыми – в них не было пациентов, просто оштукатуренные коробки, освещенные новомодными электрическими лампами накаливания.

Последняя дверь была сделана из металла, в отличие от деревянных дверей, ведущих в палаты. Аксель не сразу обратил на это внимание, потому что выкрашена она была в тот же унылый серый цвет. И содержимое комнаты тоже отличалось. В отличие от других помещений, это оказалось закрыто – впрочем, ключ, который Аксель продолжал сжимать в руке, подошел. Дверь находилась в торце коридора и, как оказалось, вела в котельную. Помещение было достаточно большим, почти половину его занимало различное оборудование. Прежде всего – внушительный паровой котел, совмещенный с турбиной, которая вращалась благодаря силе раскаленного пара и вырабатывала электричество, которым освещались этажи. Этот же котел служил и для обогрева помещений; в зимнее время отапливать все огромное здание больницы с помощью каминов, которыми обычно пользовались в Пенгверне, было бы невозможно. Другая половина была засыпана углем.

Застыв на пороге, Аксель не сразу заметил человека, лежащего в углу, опершись спиной на угольную кучу. А вот человек заметил его сразу.

– Эй, ты кто? – Голос был хриплый, и Аксель, не ожидавший услышать что-то, кроме стонов, вздрогнул. Только теперь он увидел, что находится в комнате не один. Рассмотрев задавшего вопрос, охотник снова вздрогнул – у человека не было ни рук, ни ног, глаза скрывала повязка. На культях рук с помощью ремней были укреплены две лопаты. Из одежды на нем оставалась только набедренная повязка, тело было покрыто угольной пылью и грязью, сквозь наслоения которой проглядывали ребра и ключицы. Несмотря на плачевное состояние, в котором находился мужчина, он явно был в здравом рассудке. Аксель уже не ожидал увидеть в этом месте кого-то, не сошедшего с ума от пыток.

– Меня зовут Аксель, я – охотник. – И, увидев, какой надеждой озарилось лицо калеки, поспешил признаться: – Я хотел проинспектировать больницу под видом пациента и не рассчитал сил. Одержимый скоро будет здесь, решетка у входа на этаж его надолго не задержит. А у меня нет никакого оружия!

Вопреки ожиданиям, улыбка так и не покинула лица его собеседника. Она, наоборот, стала еще шире.

– Невероятно приятно вас видеть, молодой человек! Вернее слышать, зрения, как видите, меня лишили. А я, как вы можете догадаться, – он помахал культями с укрепленными на них лопатами, – здешний кочегар. Андреас Экстрём к вашим услугам. Занимаю эту должность вот уже десять месяцев! Всякую надежду потерял, даже и не знаю, что меня удержало от того, чтобы забраться в печку. – Инвалид кивнул на раскрытый зев печи, в котором плясали языки пламени. – Иным-то способом отсюда мне не сбежать. Одержимый сделал из меня этот обрубок, который ты видишь перед собой, и теперь я должен обеспечивать это проклятое здание теплом. Другие-то обитатели этажа на такую интеллектуальную работу не были способны и в свои лучшие времена. Зарплату получаю куском хлеба в день и побоями. Головокружительная карьера! И вот теперь ты приходишь и сообщаешь, что эта тварь скоро придет сюда? Это замечательно! Лучшая новость за год! Сам-то я никогда не знал заранее, когда он придет.

– Что же здесь замечательного? – удивился молодой человек. – Мне удалось его немного покалечить, так что он теперь двигается не так быстро, но он все равно нас убьет. У нас нет оружия, другие пациенты не в состоянии передвигаться, да и вы тоже не сможете мне помочь!

– Как это нет оружия? – деланно удивился кочегар. – Вот же перед тобой паровой котел. Чем не оружие?

– Вы хотите взорвать котел? – удивился Аксель. Он задумался на секунду и пришел к выводу, что это вполне может сработать. Если, конечно, им удастся как-то запереть в котельной доктора Оберга. И если удастся подгадать время взрыва котла так, чтобы одержимый не успел вырваться. В общем, план был очень ненадежным, однако другого у Акселя не было, а так был реальный шанс что-то сделать. Конечно, умирать Акселю не хотелось, но с тех пор, как оказался заперт на этаже, он понимал, что выжить, скорее всего, не удастся, а теперь у него появилась реальная возможность прихватить с собой и одержимого. К внезапной смерти Аксель был готов уже давно – далеко не каждый из охотников умирает от старости.

– Вот что, молодой человек. Времени, насколько я понимаю, у нас немного. Помогите мне хорошенько растопить печь – котел тут надежный, поэтому давление должно быть очень высоким.

Аксель, встряхнув головой, принялся руками забрасывать в печь куски угля.

– А вы уверены, что котел не взорвется до прихода доктора? – поинтересовался охотник.

– Конечно, уверен, – возмутился калека. – Тут довольно надежная защита. Пока предохранительный клапан не перекрыт, взрыва точно не будет. Так что посматривайте в коридор, гро охотник. Как только увидите хозяина нашего паноптикума, сразу же полезайте в люк. А я тем временем перекрою клапан.

– Какой люк? – удивился охотник.

– Тот, через который сюда сбрасывают уголь, конечно, – пояснил кочегар. – Не думаете же вы, Аксель, что его сюда на руках заносят? Я бы давно уже воспользовался этой лазейкой, только, как видите, предусмотрительный доктор Оберг позаботился о том, чтобы я не смог этого сделать.

Аксель на секунду зажмурился, стараясь привести в порядок заметавшиеся в голове мысли. Теперь, когда появилась призрачная надежда выжить, стало еще тяжелее – до этого нужно было заботиться только о том, чтобы убить одержимого, а теперь еще прибавилась забота о себе и о несчастном кочегаре. Аксель понимал чувства узника, которого сначала пытали, а потом отрезали конечности, превратив практически в беспомощный обрубок, способный только на то, чтобы обслуживать больничную котельную. И даже возможности безболезненно покончить с собой этого человека лишили. Смерть от огня в печи долгая и очень болезненная. И вот теперь этот человек радуется возможности погибнуть от взрыва, потому что это быстрая смерть, и еще потому, что можно хоть немного отомстить своему мучителю.

Аксель, которому на своем веку приходилось неоднократно видеть смерть одержимых, понимал, что особого неудовольствия она им не доставляет. Одержимые наплевательски относятся к своим телам. Примерно так, как человек относится к одежде. Досадно будет ее испортить, но не более. Фактически этот несчастный будет лишен возможности отомстить по-настоящему. Может быть, кочегар не хочет продолжать жизнь калекой? Вполне возможно. И все равно, Аксель не готов был позволить ему умереть вот так, в грязном подвале. Однако и на уговоры у него времени не было.