Страница 19 из 24
16. Отец Евфимий разгневался и сказал: «Дайте мне топор, и я убью тех, кто занял место дракона, тирана вашего, которого вам теперь стало жалко, когда его больше нет».
17. И отец Евфимий взял топор из слова «Гимел» (слова воистину скрывают в себе предметы), сел ворону на спину, и тот понес его в пещеру.
18. И увидел там Евфимий людей безобразных, с душами дьявола, которые в блуде жили с дочерьми тех людей, и пили вино, и напивались допьяна, так что падали голыми в шатрax, а потом шли и познавали жен чужих.
19. И увидел срам их и разъярился, потому что плодные их части походили на бычьи.
20. И взмахнул топором и отрубил им срамные уды, а затем головы; но все головы людей, пришедших на смену дракону, были одинаковыми, с глазами, ртами и носами, похожими друг на друга.
21. Тогда Евфимий схватил первую голову и положил ее в мешок, как доказательство того, что совершил святое и праведное дело.
22. Но когда голова скатилась к ногам ворона, тот закричал, и жена его каркнула, и Евфимий закричал, ибо то была его голова.
23. А ворон сказал: «Садись быстрей мне на спину и не ищи того, кого ты ищешь вне себя, не найдешь, ибо ты уже убил себя, только время еще не пришло».
24. И сел Евфимий ему на спину с живой головой на плечах и с мертвой в мешке; и ворон взлетел.
25. Но обессилел на полпути и сказал: «Дай мне еды, иначе мы оба упадем».
26. И тогда Евфимий вынул голову из сумки и, не задумываясь, дал птице, и та ее всю съела.
27. И с последним куском мяса в клюве вынесла его наверх и сбросила со спины; а Евфимий услышал голос, сказавший: «Разочарован ты, знаю, ибо Господь не способен на злодеяния, даже если кажется иначе». И потом смолк.
Вот повесть отца Евфимия, рассказанная его устами, написанная моей рукой, ибо у меня голоса нет, только буквы, которыми я пишу это сочинение для вас. А отец Варлаам встал, подошел к колодцу, набрал ведро и отпил из него. В следующий миг сплюнул и сказал: «Это вода, простая вода».
А вода была мутной, красной, потому что колодец был только что выкопан.
Нун: змея, женщина
Разрушение буквы Нун:
1 — Иероглиф;
2 — Критское;
3 — Буква Нун со стелы царя Меша;
4 — Capitalis quadrata;
5 — Современное.
* * *
На следующий день по дороге, ведущей к монастырю, пришли двое. Сначала мужчина, потом женщина. Мужчина принес новость: приветствие от пресвитера Петра, который был рукоположен и назначен на место блаженного Амфилохия, уже преставившегося. Пришел и потом ушел.
Около десятого часа пришла женщина, не одна: ее привела толпа из деревни. Привела связанной, гнала перед собой, била палками. Они вошли во двор, как обычно входит простой народ: ввалились толпой, беспорядочно, с бранью и грубостью и позвали Варлаама, старшего: чтобы он пришел и дал им совет, потому что он мудрейший из всех. Но прежде во двор вышел Евфимий, говоря: «Чего вы хотите?» А они ответили: «Вот прелюбодейка, вот блудница, ибо в тягости, а нет у нее мужа, от которого родится ее ублюдок! Ее муж в другой стране, у другого народа на службе, а она вот так его ждет!» И показали на беременную женщину.
А та худая, тонкая, как тростинка, что гнется и на слабом ветру; кожа и кости, скелет, одетый в кожаный мешок, и только большие глаза, полные слез, говорили, что она жива. Она смотрела этими глазами, Господи, смотрела на всех нас, ожидая, что кто-то протянет ей руку, спасет ее от гнева и бича, брата гнева; ее били еще, но Евфимий не сказал: «Не бейте ее, прежде надо рассудить ее поступок», а только, пока ее били, спросил: «Как тебя зовут, женщина?» И она ответила: «Меня зовут Нун». А затем отец Евфимий сказал: «Есть ли отец у сына, которого ты носишь?», и она сказала: «Нет, и я не знаю, как это произошло, потому что я не согрешила, и Бог мне свидетель, что было так».
Это разозлило жителей деревни, и они начали снова бить ее палками и проклинать, одаряя ее плевками уст своих. Один из них крикнул: «Не погань имя Господне, блудница, потому что ты не Богородица!» А другой сказал: «Отец Евфимий, какое слово и какой закон писаны для согрешивших так, как согрешила эта блудница?»
А отец Евфимий сказал: «Тот закон, что для вас праведен, и Богу справедливость приносит, а ей утешение и покаяние». И собрался уходить, а крестьяне все продолжали ее бить.
В этот момент появился Прекрасный. Крикнул: «Стойте, люди!», и те остановились, глядя на него с недоверием. А тот, кто спрашивал Евфимия о законе, по которому ее судить, со злобой крикнул: «Вот от кого она понесла, потому что эта блудница все время вертелась у церкви, как течная сучка, готовая спариться!» И все рассмеялись, грозно и безобразно, а лицо отца Евфимия озарил мрачный свет, потому что он вспомнил что-то, что нельзя было забыть.
А бедная Нун безумными глазами посмотрела на Прекрасного и заплакала, говоря в его защиту, что она честная женщина и не хочет, чтобы кто-то другой претерпел ее муки: «Этот человек не отец моего ребенка».
Прекрасный затем подошел, обнял ее и взял под защиту, а люди начали и его бить и угощать плевками и ударами палки. И тогда он сказал: «Слушайте, что я скажу вам, люди, и пусть мое слово живет в вас, ибо оно истинно, а истина только в душах великих живет, потому что она Велика и Едина. Эта женщина приносила мне хлеб и воду в церковь, хотя никто ей не приказывал, а от вас я до сих пор только удары, брань и плевки получил в дар; чем же она хуже вас, тех, что ни в церковь не ходят, ни Бога не знают, а приходят сюда за справедливостью, как будто справедливость — здесь, у нас? У человека, а не у Бога вы закон ищете, чтобы человека осудить, а это дело неправедное, лишь безумца достойное».
При этих словах отец Евфимий покраснел так, что казалось, он лопнет, но он сдержался; остался стоять невдалеке, чтобы услышать, что еще скажет Прекрасный. А один из людей воскликнул: «Скажи нам тогда закон Божий, по которому нам можно судить, раз ты не признаешь закона, данного человеком, ибо наш закон гласит ясно: таких надо побивать камнями».
А Прекрасный сказал: «Сказано в Писании Сына: кто из вас без греха, пусть первым бросит в нее камень!»
И все наклонились, чтобы поднять по камню, считая себя ангелами, а Прекрасный, видя, что восторжествует закон грешников, упал к ногам Евфимия и поцеловал их, умоляя его рассудить, потому что тот был ближе всех к Богу по учености.
О, как изменилось лицо Евфимия в тот момент! Какую кротость, удовлетворенность и притворное великодушие увидел я тогда в его душе, потому что я уже сказал, что я смотрю в души других людей, поднимаю завесы, заглядываю и подглядываю, и живу в устах других людей с того дня, когда я потерял дар слова, чтобы получить дар истины! И теперь, когда я пишу это, я не могу забыть это выражение самодовольства, ибо увидел отец Евфимий, увидел льстец, горделивый и суетный, что колесо судьбы, наконец, повернулось в положение, для него благоприятное и угодное, он увидел, что его молит тот, кто его оскорбил и высмеял, кто презрел сочинения его, и власть показалась ему сладкой, потому что она по закону силы вынуждает других приносить чудные и приятные дары: признания тех, кто не признает, любовь тех, кто не любит, уважение тех, кто не уважает. Жестом прощения и притворной милости Рыжий дал знак подняться Прекрасному, у которого слезы текли по щекам, и в своем ослеплении не помыслив, что раньше говорил совершенно противное, сказал: «Мудрые речи изрек этот человек. И будет разумно, если вы послушаете его. Пусть эта женщина пока поживет, а Господь накажет ее, когда придет время».
И, сияя от своей вынужденной доброты, собрался уходить, а Прекрасный еще долго обнимал ему ноги, благодарил и благословлял его. Наконец Евфимий посмотрел сверху вниз на него все еще стоящего на коленях у его ног, и тихо сказал, так, что слышали только я и Прекрасный: «Иногда есть польза и от того, кто, казалось бы, ничего не стоит».