Страница 10 из 39
Несомненно, все приведенные выше старинные свидетельства, касающиеся существования в горной Азии дикого человекоподобного животного, очень фрагментарны. Эта глава истории вопроса о «снежном человеке» еще должна быть когда-либо систематически и связно написана. Пока же перечисленные штрихи могут лишь засвидетельствовать древность знаний человечества об этом существе, однако знаний разрозненных, нередко вплетенных в эпос, фольклор, жития святых, т. е. знаний еще в полном смысле слова до-научных.
Мы даже не пытаемся здесь охватить эпос и древнюю литературу всех областей Азии, где подобные разрозненные сведения могут быть и несомненно будут собраны. В частности, мы пока оставили совершенно в стороне упоминания такого же существа в древней арабской и персидской литературе. Но обследование комплекса арабско-персидских древних письменных памятников – дело будущего. Пока отметим лишь, что существа эти выступают тут преимущественно под именем «дивов» или «дэвов», что весьма затрудняет размежеваное элементов мифологических (ибо «дивы» – это несомненные мифологические существа, духи) от обильных реалистических элементов, которые могут быть признаны отражением действительности – интересующего нас «дикого человека». Рассказы такого рода восходят к пехлевийскому эпосу. Их позднюю литературную обработку мы находим в «Шах-Намэ» Фирдоуси. Исследователь может обнаружить биологическую реальность в различных эпизодах, связанных с «дивами» также и в других классических произведениях восточной литературы: в «Искандер-Намэ» Низами, в «Давиде Сасунском».
А сейчас остается в заключение главы вернуться в Европу и сказать об одной старой книге, которая в данном вопросе является своего рода рубежом между донаучным и научным периодами. Это – вышедшая первым изданием в 1735 г. «Система природы» великого шведского ученого Карла Линнея.
Линней – медик и естествоиспытатель. С 1739 г. он был президентом шведской Академии наук. Созданная Линнеем система классификации растительного и животного мира завершила огромный предшествующий труд ботаников и зоологов. Выдающимся достоинством этой классификации являлось то обстоятельство, что в ней человек был включен в систему животного царства и отнесен к классу млекопитающих, к отряду приматов. При этом по своему мировоззрению Линней был еще противником идеи исторического развития органического мира. Он считал, что число видов остается в общем постоянным со времени «сотворения мира» и что задачей систематики является раскрытие извечно установленного порядка в природе.
Правда, огромный биологический опыт Линнея к концу жизни несколько поколебал это представление о неизменяемости природы и он в осторожной форме уже стал высказывать предположение, что, может быть, все виды каждого рода разветвились из первоначального единого вида, а некоторые новые виды образовались путем скрещения прежних. Это отступление от метафизического представления о неизменности видов, унаследованного от средневекового понимания природы, было знаменательным шагом, но все же для «Системы природы» Линнея, выдержавшей при его жизни 12 изданий, каждый раз перерабатывавшихся, осталось характерным другое: виды животных и растений в его глазах стоят не друг после друга, а рядом друг с другом. Обоснованием классификационных групп служит сходство. Вот почему для Линнея было очень важно расположить человека среди возможно более сходных с ним видов. Иными словами, материалистическая тенденция здесь проявилась не в идее происхождения человека от обезьяны через промежуточные эволюционные формы, а в выделении таких разновидностей и видов, которые как бы перекидывают классификационный мостик между человеком и обезьяной.
Именно поэтому Линней выделил в особую разновидность Homo ferus, т. е. детей, воспитанных животными вне человеческого общества и утративших, как он полагал, некоторые видовые человеческие признаки. Но это еще далеко не могло бы сцементировать дерзкого включения человека в систему классификации животных. И вот Линней, по-своему будучи логичным, находит возможным составить род «Человек» (Homo) из двух видов: «Человек разумный» (Homo sapiens) и «Человек пещерный» (Homo troglodytes), он же «человек ночной», «сатир» и т. п.
Впоследствии выяснилось, что к описанию вида «ночной человек» Линней привлек немало и таких данных, которые в действительности относятся к человекообразным обезьянам, а также и к мифологическим существам. Когда человекообразные обезьяны были открыты и изучены, зоологи отбросили эту как будто опустевшую графу линнеевской классификации, они лишь применили употреблявшиеся тут термины troglodytes – к шимпанзе, satyrus – к орангутану. Отмерла понемногу и теоретическая потребность в таком связующем звене, поскольку были найдены другие, ископаемые.
Но неужели чутье натуралиста полностью обмануло Линнея в этом случае? Чем больше мы вчитываемся в его данные, тем яснее ощущаем, что из описания «Homo troglodytes» не все без остатка разнесено зоологами по другим рубрикам. Несомненно также, что уверенность Линнея базировалась на большем числе сведений, чем он процитировал. Приведем хотя бы одно соображение. В своей характеристике «ночного человека» Линней не ссылается на использованное выше описание, сделанное за 70 лет до него Кирхером. Это кажется поразительным, принимая во внимание не только огромную эрудицию Линнея, привлечение им в данном вопросе и второстепенных авторов, но и то, что Линней работал и опубликовал «Систему природы» в Голландии, где была напечатана и книга Кирхера о путешествии в Китай. Линней просто не мог бы не знать из нее глав о флоре и фауне. Разгадка, может быть, кроется в том, что протестант Линней предпочел прямо не ссылаться на членов ордена иезуитов, какими были Атанасиус Кирхер или Генрих Рот. Но некоторые сходные места, например, параллельные рассуждения о детях, выращенных животными, позволяют утверждать, что Линней, конечно, знал книгу Кирхера.
У зоологов существует незыблемый обычай: новому открытому виду дается то латинское наименование, которое было предложено первым, все равно, удачно ли оно указывает видовой признак, или даже вовсе ошибочно; вполне достаточно, если при этом была сделана хотя бы попытка дать описание. В крайнем случае может быть изменено первое слово, т. е. родовое имя. Пока указанным условиям вполне отвечает попытка Линнея, подводящая черту под древними неясными знаниями о «снежном человеке». Отсюда начинается уже история науки.
Хотя идея Линнея и была надолго забыта, данному виду, очевидно, может быть присвоено научное зоологическое наименование Homo troglodytes Li
Если же искать нового описательного названия, наиболее подходящим было бы, как увидим ниже, Homo (или Pithecanthropos) alalus velus.
Глава 3
Успехи и поражения отечественных ученых
Наука делает только те открытия, до которых она дозрела. Замечательный русский путешественник по Центральной Азии Н.М. Пржевальский был вполне на уровне зоологии своего времени. Он совершил в 70–80 гг. XIX в. множество замечательных открытий, в том числе и в области зоологии. Но вспомним, что в то время крупнейшие авторитеты признавали неандертальские черепа принадлежащими патологическим современным субъектам, яванский питекантроп еще не был найден. С другой стороны, вспомним, что горный горилла был открыт только в 1901 г. Науки о происхождении человека в сущности еще не было. Даже теория Дарвина в целом едва только начала распространяться. В этих условиях станет понятным, что Н.М. Пржевальский, хотя, судя по некоторым данным, был у порога открытия «снежного человека», все же не сделал этого открытия.
Изучение печатного и архивного наследства Пржевальского позволяет допустить, что во время своих путешествий по Центральной Азии он располагал некоторым комплексом сведений о «диком человеке», которые он сам однако не счел отвечающими реальности, настойчиво подыскивая им всякие, с его точки зрения более реалистические истолкования.
Таковы, прежде всего, полученные во время первого центрально-азиатского путешествия в 1872 г. в китайской провинции Ганьсу сведения об обитании в горах Нан-шань «хун-гурэсу» (человеко-зверя).