Страница 25 из 30
Причем успех деятельности Лувуа обеспечивала абсолютная власть Людовика XIV. Карно же опирался на могучие народные силы, пробужденные революцией. Во Франции середины 30х годов нашего века ничего подобного не было. К тому же нет никаких признаков того, чтобы де Голль считал коголибо из современных ему политических или военных деятелей способным сравниться по своим личным качествам с Лувуа или Карно. Пожалуй, допустимо предположение, что де Голль намекал на самого себя.
Наконец, в книге «За профессиональную армию» содержалось нечто такое, что выходило далеко за пределы разбираемого в ней конкретного вопроса, что может рассматриваться в качестве первого откровенного и ясного намерения де Голля добиваться не только реформы армии, но и преобразования всего французского государства. Он заявлял, что военная реформа – лишь часть, элемент перестройки политической системы страны. «Вполне естественно, – писал он, – что национальное обновление следовало начать с реорганизации армии. В упорных усилиях по обновлению Франции ее армия служила бы ей подспорьем и примером. Ибо меч – это ось мира, и величие страны неотделимо от величия ее армии».
Неопределенные фразы об «обновлении» государства выглядели довольно загадочно. Дело в том, что третья книга де Голля вышла в момент общего авторитарного поветрия и возникновения фашистского движения во Франции. Тяготы экономического кризиса породили массовое недовольство городской и сельской мелкой буржуазии. На этой социальной почве ожили старые и расплодились новые организации фашистского типа, вдохновлявшиеся успехами аналогичных движений в Германии и Италии. Среди многочисленных профашистских групп, лиг, организаций, союзов и т. п. наибольшим влиянием пользовались «Боевые кресты» полковника де ла Рока, старая «Аксьон франсэз» Шарля Морраса, а также движение бывших фронтовиков.
6 февраля 1934 года они пытались захватить Бурбонский дворец, где заседала палата депутатов. Произошли кровавые столкновения между фашистами и полицией. Но главной силой, остановившей фашизм, был рабочий класс во главе с компартией. Фашистская опасность толкнула социалистов к сотрудничеству с коммунистами. Острейшая борьба между фашистами и левыми продолжалась вплоть до войны, воплотившись затем в дуэль между Виши и Сопротивлением.
Распространяются идеология яростного антипарламентаризма, стремление «обновить» государство и трескучий шовинизм. Эти идеи в определенные моменты звучали явно в унисон с настроениями де Голля, отразившимися в его последней книге. Собственно, еще предыдущая работа «На острие шпаги» вызвала положительные отклики со стороны деятелей «Аксьон франсэз», этих поборников «интегрального национализма», так напоминавшего национализм де Голля. Однако некоторое сближение с организацией Шарля Морраса оказалось значительно слабее его недоверия к ее громогласному «патриотизму». К тому же де Голль стремился к политической независимости и не хотел связываться с какойлибо партией или группировкой.
Это не значит, что он предпочитал все более влиятельные левые партии. Коммунисты, социалисты, радикалы, составившие коалицию Народного фронта, на парламентских выборах 1936 года получили абсолютное большинство депутатских мандатов. К власти пришло правительство Народного фронта во главе с Леоном Блюмом. Трудящиеся добились серьезных социальных уступок, таких, например, как 40часовая рабочая неделя и оплаченный отпуск. Буржуазия, естественно, реагировала на это крайне нервозно. Что касается де Голля, то он тоже отрицательно отнесся к Народному фронту. Интересно, что в своих мемуарах он не высказывает ни слова осуждения фашистских групп типа «Боевых крестов». Однако Народный фронт он с неприязнью именует «комбинацией». Де Голль считал, что социальные реформы замедлят военное производство, ослабят усилия по подготовке к войне, усилят раскол, противоречия внутри нации. Консервативный социальный инстинкт всегда будет сказываться в его поведении не менее сильно, чем убежденность в доминирующем значении национального фактора.
Итак, политическая линия де Голля в момент острейшего внутриполитического кризиса оказалась несомненно правой, хотя и независимой от какихлибо определенных партий и группировок. В очень общей форме она отразилась в книге «За профессиональную армию», где невозможно обнаружить какиелибо демократические тенденции. Словом, не принимая идей какойлибо политической партии, де Голль в политике постепенно вырабатывал взгляды, которые в будущем получат название голлизма, Во всяком случае, он отрицательно относился к фашизму, крайности которого его шокировали. Тем более что нацизм в облике Германии ассоциировался тогда с угрозой безопасности Франции, что для него важнее всего. В конечном итоге он не считал важным, какая партия, какие деятели будут проводить в жизнь план создания профессиональной бронетанковой армии.
Пока план существует на бумаге, правда уже в виде небольшой книги, напечатанной в нескольких тысячах экземпляров. Продано было только 750. «Моя книга «За профессиональную армию», – пишет де Голль, – вызвала некоторый интерес, но не породила ни малейшего энтузиазма». Да, во Франции случилось именно так. По злой иронии судьбы книга, однако, имела успех там, где де Голль добивался его меньше всего, – в Германии. Там книгу быстро перевели, и она нашла гораздо больше читателей, чем на родине автора. Советники Гитлера доложили ему о книге, и он ознакомился с ней. Книгу с большим вниманием прочитали и извлекли из нее практические выводы германские генералы Кейтель, Браухич и особенно генерал Гейнц Гудериан, самый активный поборник массового применения танков, автор известной книги «Внимание, танки!». Правда, нельзя сказать, что книга де Голля оказалась для немцев неожиданным открытием. Ее основные идеи высказывались разными людьми и раньше. Де Голль лишь систематизировал их в применении к конкретным условиям и изложил в очень впечатляющей форме. В это время вышла книга австрийского генерала фон Эймансбергера «Война бронированных машин», которая во многом перекликалась с книгой де Голля и также привлекла внимание в гитлеровской Германии. Немцы собирались воевать всерьез и энергично готовились к этому, не пренебрегая ничем. Кстати, забегая вперед, следует отметить, что разработанная де Голлем организация танковой дивизии в основном совпадает с методами комплектования типичных танковых соединений времен Второй мировой войны.
Филипп Баррес (сын писателя Мориса Барреса, о котором речь уже шла) в книге о де Голле, рассказывая о своей беседе с Риббентропом в конце 1934 года, приводит такой диалог: «Что касается «линии Мажино», – откровенничал гитлеровский дипломат, – то мы прорвем ее с помощью танков… Наш специалист генерал Гудериан подтверждает это. Я знаю, что такого же мнения придерживается ваш лучший технический специалист». «А кто наш лучший специалист?» – спросил Баррес и услышал в ответ: «Голль, полковник де Голль. Это верно, что он так мало известен у вас?»
Действительно, нет пророка в своем отечестве! Если книга де Голля и была здесь замечена, то сразу же и отвергнута. Через месяц после ее выхода в свет, 15 июня 1934 года, в палате депутатов в связи с утверждением военных ассигнований выступил Эдуард Даладье, который был военным министром в четырех кабинетах. Влиятельный лидер партии радикалов имел репутацию крупного знатока военных вопросов. Не называя прямо де Голля и его книгу, он явно полемизировал с ней. Указав на опыт 1914 года, он решительно отверг идею какихлибо наступательных действий и превозносил достоинства оборонительной тактики, опирающейся на «линию Мажино». «Наш выбор, – говорил Даладье, – сделан давно, и он состоит в том, что мы предпочитаем организовать оборону в бетоне, с мощной системой автоматического оружия, грозную эффективность которого для атакующих войск показала война».
Затем на страницах журнала «Ревю де де монд» против де Голля выступил и генерал Вейган, занимавший до января 1935 года пост начальника Генерального штаба. Считая, что план де Голля ведет к разделению армии на две части, он заявил: «Две армии? – Ни в коем случае!» По его мнению, уже существующие средства армии достаточны: «Мы имеем механизированный, моторизованный и кавалерийский резерв. Заново создавать нечего, ибо все уже имеется». Фактически Франция имела тогда только одну легкую моторизованную дивизию в Реймсе.