Женщина во власти

«…После того, как расчленили Советский Союз… под флагом прощания с тоталитаризмом сдали 300 лет вовсе не советской, а русской истории, то есть обретения Петра Великого… Не большевиками же собрана была держава до 1917 года, которая никем и не оспаривалась… Где Полтава, где Кючук-Кайнарджийский договор, по которому Крым отходил от Турции к России, причем только к России, а если не к России, то тогда еще под вопросом…»

«…Навязывание слова «россиянин» вместо слова «русский» звучит оскорбительно и антинаучно. Россиянин – это гражданское состояние, что само по себе замечательно. Но культуру рождает нация, а не гражданство. Русские, немцы, татары, армяне сочиняют сказки, поют песни, пишут музыку, хранят неповторимые обычаи, создают литературу… Если россиянин перестанет чувствовать себя русским, то он перестанет чувствовать себя и гражданином России, Родина у него будет там, где ниже налоги!»

Цитировать Нарочницкую можно бесконечно. Отступлений от генеральной линии – не партии, поскольку она беспартийная, а той, что выстроена в ее душе, – не найдешь. Она отстаивает свои взгляды с безупречной логикой, блестящим знанием российской и международной истории и всегда с позиции национальных интересов России и русских. Но никто и никогда не сможет обвинить Наталью Нарочницкую в национализме – во-первых, примитивный национализм ей, разумеется, чужд, во-вторых, в любом более или менее честном поединке она с легкостью разобьет подобные аргументы с помощью своего интеллекта и энциклопедических знаний. Равных ей на этом поле найти трудно не только среди женщин, но и среди мужчин.

Недаром ведущий в одной из радиопередач, куда ее пригласили поговорить на темы геополитики, сказал ей в восхищении: «Вы – Талейран, вы – Талейран».

«Да, конечно, – ответила ему Наталья Алексеевна. – Политика – это искусство возможного. Этим она, конечно, не ограничивается, но ее главной составляющей является умение определять истинные интересы и мотивации партнеров и вовремя их обезоруживать».

Она умеет это как никто.

Невольно задаешься вопросом: зачем выстраивать шеренги безликих серых фигур так называемых преемников, все на один образец и все заведомо уступающие оригиналу, если вот вам – Талейран и Тэтчер в одном флаконе? Да еще и «с лица не общим выраженьем», причем ярко выраженным русским и православным?!

Но вот это-то в наше время и не приветствуется. Не толерантно. Это Тэтчер позволено говорить о британских интересах и защищать их всеми имеющимися средствами, но не Нарочницкой о русских. Ну, а вторая причина, по которой ей не претендовать на роль не только президента, но, видимо, даже министра иностранных дел, несмотря на весь ее профессионализм, в том, что она женщина! К тому же не из обоймы, как те же Слиска или Матвиенко.

Если же мы отойдем от политики, истории, международных отношений и обратимся просто к жизни, чтобы посмотреть, может ли она похвалиться такой же смелостью, отвагой, умением оставаться на коне в сложных жизненных обстоятельствах, то и тут обнаружим удивительные вещи. Так, однажды корреспонденты KM.RU напросились к ней в гости, чтобы увидеть жилище современного российского политика-женщины, яркой во всех отношениях. Помимо всего прочего (например, уникальной коллекции бабочек, доставшейся ей от отца, и огромного количества цветов, возиться с которыми так любит Наталья Алексеевна), они увидели множество фотографий, которые Наталья Нарочницкая сделала сама во время своих многочисленных поездок за границу. К примеру, на сессии Межпарламентского союза в Кении был сделан снимок озера, вокруг которого плотным розовым шлейфом стоят фламинго. А на другом фото журналисты увидели, как Нарочницкая держит за хвост… крокодила! Оказывается, когда охранник заповедника предложил перелезть через забор и взять за хвост сытого крокодила, то согласились только она и еще атташе российского посольства и сотрудник МИДа. Остальные побоялись. Вот такая сценка не для слабонервных!

А то твердят: «коня на скаку», «в горящую избу»… Да это для русской женщины просто семечки – привычные реалии! Она и крокодила может за хвост ухватить.

Корни

Откуда же появилась в нашей политике эта удивительная женщина?

Наталья Нарочницкая – дочь академика Алексея Леонтьевича Нарочницкого, принадлежавшего к той узкой и уже, как говорят, почти исчезнувшей плеяде русских историков, которые обладали классическим образованием и энциклопедическими знаниями. Являясь научным руководителем издания дипломатических документов внешней политики России XIX века, он оставил после себя фундаментальные труды по истории международных отношений, впечатляющие широтой охватываемых вопросов и теоретических обобщений, громадным архивным, фактическим и историографическим материалом, редкостной общегуманитарной эрудицией.

Родившись в 1907 году, Алексей Леонтьевич стал очевидцем и в какой-то мере участником событий почти всего столь богатого историческими катаклизмами двадцатого столетия. Его отец, дед Натальи Алексеевны, Леонтий Федорович, служил директором и преподавателем Черниговского народного училища. Его мать, Мария Владиславовна, потомственная столбовая дворянка из разорившегося рода, работала там же учительницей. Имение, принадлежавшее когда-то родителям Марии Владиславовны, было заложено, и она, мечтая выкупить его, в течение многих лет откладывала деньги, которые, конечно же, безвозвратно пропали во время революции.

О своем детстве на Черниговщине Алексей Леонтьевич много рассказывал дочерям, красочно описывая и «имение» с «гарбузами» у плетня, и почти гоголевские трапезы с поеданием огромного количества традиционных вареников с вишнями, и красоты малороссийской природы, когда он увлекся собиранием бабочек… Это увлечение у него осталось на всю жизнь. О революции рассказывал скупо, хотя запомнил, тоже на всю жизнь, как после утверждения новой власти ежедневно ночью по улицам разъезжал черный автомобиль, в двери домов стучали и выводили оттуда гимназисток, инженеров, врачей, а потом за городом стрекотал пулемет… О сталинских репрессиях, сменивших ленинские, о которых почему-то не говорят, он уже в преклонном возрасте с горьким сарказмом язвил: «Вышинский – всего лишь буржуазный ренегат – возродил такие архаичные понятия, как мера вины и мера наказания! Разве революционная теория законности Стучки 20-х годов не объяснила, что человек не волен в своих поступках, ибо есть продукт социальных условий? Надо просто подсчитать, сколько представителей враждебного класса надо уничтожить, чтобы дать дорогу революционному классу!»

«Неправильное» происхождение чуть было не помешало Алексею Леонтьевичу получить высшее образование, хотя аттестат об окончании гимназии был заполнен сплошь отличными оценками – тогда началась кампания по «пролетаризации вузов». Однако вскоре новая власть сделала послабление для тех, чьи родители трудились на ниве народного просвещения. В результате Нарочницкий закончил Киевский университет. Талант и эрудиция молодого исследователя скоро обратили на себя внимание выдающегося русского историка Е.В.Тарле, и Нарочницкий, не успев стать даже кандидатом наук, был приглашен в авторский коллектив знаменитой «Истории дипломатии», которая до сих пор впечатляет свободой от классовых заклинаний по любому поводу и глубиной. В результате А.Л. Нарочницкий стал лауреатом Сталинской премии. Это сыграло немаловажную роль в его жизни.

Казалось бы, Нарочницкому с его не совсем благонадежным происхождением, а затем с анкетой «брата врага народа» было бы безопаснее стать проводником большевистского классового подхода к русской истории. А после начавшейся перестройки было бы понятно и объяснимо говорить о «тюрьме народов», о проклятом советском тоталитаризме, от которого пострадала и его семья. Но он не сделал ни того, ни другого. Он всегда отстаивал научную картину истории, чаще всего двигаясь в своих исследованиях против доминирующей линии и всегда оставаясь патриотом своего Отечества. Он никогда не был настоящим «идейным» коммунистом, но не был никогда и «антисоветчиком». Сознавая грехи и даже преступления советского периода, он, тем не менее, признавал и его огромную, драматическую значимость, его неотделимость от всей непрерывной истории России. Отторжение у него вызывало только одно – вечный нигилизм российской «интеллигенции», ее презрение к собственному Отечеству.