Страница 5 из 10
Одним из наиболее определенных и близких к нам адресов обитания амазонок, судя по легендам, являлся Северный Кавказ. О кабардинских амазонках писал еще до начала нашей эры греческий историк и географ Страбон. В самом деле, здесь и поныне нередко отдельные горы называются «кыз-кала» – девичья крепость. В XVII веке в одном из монастырей европейским путешественникам даже показывали женские доспехи, принадлежавшие, как поясняли, убитой в бою амазонке. Судя по этим доспехам, никакого выжигания груди у кавказских амазонок не практиковалось. Самих амазонок ни купцы, ни путешественники, побывавшие там, не видели, но их поражало то, что черкесские женщины, подобно мужчинам, хорошо ездят верхом, охотятся, стреляют из лука. В XVIII веке считалось, что амазонки еще живут высоко в горах, но уже не воюют, а занимаются только охотой. Интересно, что черкесские обычаи издавна предписывают женщинам и мужчинам жить и воспитываться в строгой изоляции друг от друга. Даже супругам, согласно древнему правилу, чтобы не нарушать порядок, надлежит встречаться тайно, под покровом ночи. Может быть, это пережитки амазонских традиций?
И все же миф об амазонках так и остался бы мифом, похожим на сон, приснившийся человечеству в давнюю пору, если бы в позапрошлом веке путешественники не обнаружили-таки живых дев-воительниц – в Африке. Там, на юге Бенина, а бывшем абомейском государстве, личную охрану абомейских королей, оказывается, составляли исключительно женщины. Бесстрашные, беспощадные искусные всадницы, одинаково хорошо владеющие как холодным, так и огнестрельным оружием, они наводили ужас на врага, и не раз их конный натиск решал исход, казалось, уже проигранных сражений.
Вот как описывал этих женщин-солдат один из французских морских офицеров, побывавших в Абомее в 1860 году: «По правую руку короля стояли 600 всадниц из его личной охраны, которые, спешившись, шли за ним в покои и потом неподвижно сидели на коврах, скрестив ноги по-турецки. Позади них, одетые в коричневые ткани, с длинными карабинами в руках располагались ряды охотниц на слонов. За троном стояла командующая женской охраной. На поясе у нее было привязано несколько конских хвостов – знак ее звания. В отличие от других амазонок она обладала богатым оружием и множеством амулетов. Одежда африканских амазонок состояла из простых шаровар и туник».
К сожалению, об их жизни вне военной службы никто не написал. До какого времени они находились на этой государственной службе, выходили ли после нее замуж, рожали ли детей, как их воспитывали, как готовили себе преемниц, становились ли амазонками их дочери? Никаких данных на этот счет не приводится.
Потом амазонками стали называть себя всадницы-аристократки, красовавшиеся на специальных женских седлах, одетые в платья особого покроя, которые также получили название «амазонка». Все это не имело ни малейшего отношения к античным амазонкам, у которых не было не только платьев, но и седел, ни мужских, ни женских – вообще никаких. Тем не менее, на протяжении нескольких столетий «амазонская» тема продолжала будоражить умы, вызывать горячие споры и обсуждения…
«Реликты древности» в современном мире
Однако в современном мире многие ученые просто отвергают существование матриархата даже в древние времена, утверждая, что на самом деле тогда была всего лишь материнско-родовая организация общества. А то, что некоторые джентльменски настроенные ученые (в основном кавказского региона, которые, видимо, еще помнят легенды о черкесских амазонках) настаивали на его существовании, и более того, предсказывают возвращение к матриархальной организации будущего общества, предлагается не принимать во внимание и считать заблуждением.
Но вот беда, кое-где на земле матриархальные общества существуют и поныне!
Например, такое сообщество живет на западе Суматры и насчитывает около четырех миллионов человек. Оно считается самым большим и стабильным обществом такого типа в современном мире. Его основной признак – матрилинейность (наследования имущества и должностей). Поэтому, в связи с приведенной выше точкой зрения и реакцией официальной науки на термин «матриархат», ученые остерегаются называть это общество матриархальным, а осторожно именуют его матрилинейным.
Далее, это народ Mosuo из юго-западного Китая (возле озера Lugu на границе провинций Сычуань и Юньнань).
По законам матриархата также живет народ острова Minicoy (к востоку от полуострова Индостан).
К такому же типу общества, согласно исследованиям антрополога R. L. Smith, следует отнести общину Nair в штате Керала на юге Индии (ее называют «матрифокальной»). Традиционная семья здесь состоит из матери и ее детей, живущих вместе с их старшим братом по матери или старшим дядей по матери, которые уполномочены распоряжаться делами семьи. До недавнего времени наследниками собственности семьи были женщины, мужчинам только позволялось использовать собственность на протяжении жизни этих мужчин. При разделе собственности женщины общины имели преимущественное право на доли собственности. Так, брат получит одну долю, но сестра и ее дети и внуки получат каждый по такой же доле. Правда, после 1975 года такой порядок был упразднен.
Такое же общественное устройство сохранилось и у племен Guajiro в Колумбии.
Наконец, во вполне современном государстве Израиль еврейские общины, базирующиеся на ортодоксальном и консервативном иудаизме, по-прежнему сохраняют некоторые черты матриархата. Согласно Галахе (еврейскому закону) евреем считается только потомок матери-еврейки (ее дети и дети ее дочерей). Переход нееврея в иудаизм не делает обращенного евреем, так же, как происхождение от отца-еврея и матери-нееврейки. До сих пор закон возвращения (репатриации в Израиль), действующий в современном Израиле, различает две категории иммигрантов:
1) еврей (рожденный еврейской матерью);
2) нееврей (тот, среди чьих предков были евреи, но материнская линия потомства не прослеживается – в соответствии с параграфом 4А закона возвращения).
Государство гарантирует обеим категориям равные права на репатриацию и абсорбцию. Идентификационная карточка гражданина Израиля имеет графу «национальность»; все, въехавшие в Израиль по параграфу 4А, не отмечаются в ней как евреи, в графе оставляется пустое место. Таким образом, положение в обществе Израиля определяется по матери.
Также до сих пор весьма сильны пережитки матриархата в мексиканском городе Теуинтепеке, который населяют потомки воинственных племен сапотеков. На центральной площади города стоит статуя женщины-воительницы, по-видимому, воздвигнутая матерями города в качестве постоянного напоминания и назидания мужчинам. Женщины здесь царят всюду: в сфере управления и обслуживания, в бизнесе, в мэрии, в офисах, на рынке.
Мужчины, проживающие в городе и превратившиеся в социальное меньшинство, реагируют на это философски. «А, пусть женщины командуют, – считают они. – Они такие красивые, умные… К тому же их просто больше. Но нам от этого только лучше».
Говоря о матриархате, никак нельзя не рассказать и об ирокезах. В свое время Ирокезская конфедерация стала для Томаса Джефферсона и Бенджамина Франклина прообразом американской демократии. Причем руководили грозными индейскими «мачо»… женщины. Однако сила ирокезов была не только в их воинском искусстве, но и в искусстве мира. Ирокезские племена, раздираемые войнами, объединились в один политический союз на основе равенства, братства и взаимного уважения. Ирокезская конфедерация, объединившая Великим законом мира шесть ирокезских племен-наций – «первых народов» этой земли, как они себя называли (изначально входило пять наций, затем присоединилась шестая), – одна из старейших демократических республик на планете, по некоторым данным, ее возраст насчитывает более восьми столетий.
Конфедерация существует и поныне, хотя и в урезанном виде. Это одно из первых в истории успешных объединений независимых наций, задолго до Организации Объединенных Наций. Правительство этой уникальной республики напоминало римский Сенат времен ранней республики. Ирокезы обожали всевозможные собрания и встречи, уделяя этому значительную часть времени. Ежегодно вокруг Дерева мира, символизирующего Великий закон мира, собирался Большой совет – главное собрание Ирокезской конфедерации. Практически каждая прослойка ирокезского общества и каждая деревня собирала свои советы. В «сенатах» принимались все законы и разрешались все вопросы – социальные, политические, военные и религиозные.