Сад чёрной розы

Холод металла неприятно жёг висок, в мыслях блуждало лишь одно желание — нажать на курок. Почти все мои собственные инстинкты были подавлены. Я изо всех сил пыталась их реанимировать, но получалось неважно.

— Пожалуйста, отпустите её! — осознав бессилие угроз, Алан пытался договориться, он практически умолял: — Что вам нужно, деньги?! Они у вас будут, обещаю! Назовите любую сумму!

Бедный мой чемпион! Не понимает сколь наивно предлагать деньги человеку, способному взглядом довести до самоубийства.

— Объясните, хотя бы за что! Я шестнадцать лет живу с мыслью, что мой отец замучил и убил десять женщин, но, получается, с Анной расправился Звягинцев-младший! Что это значит?!

Мужчина подошёл ближе. Я отчётливо увидела глубокие морщины на худом бледном лице, почувствовала исходящую от него невероятную усталость. Усталость человека, несущего слишком непосильный груз.

— Вы дочь того самого врача? Это многое объясняет. Хорошо, расскажу, но, боюсь, легче вам не станет. На самом деле убитых было одиннадцать.

Глава 30

Я молилась, чтобы экстрасенс смотрел исключительно на меня. Надеялась, что Алан, выйдя из поля его влияния, сумеет освободиться.

— Всё началось с открытия, сделанного молодым талантливым учёным Николаем Звягинцевым. Он считал, что изобрёл панацею — вакцину, способную уничтожить рак на любой стадии. Серия первоначальных исследований это подтверждала. Отец финансировал его работу, но просил не торопиться. А сын был слишком уверен в своей гениальности и перешёл к экспериментам на людях. Первой его пациентке Елизавете Фёдоровой терять было нечего — четвёртая стадия онкологии и десятки безрезультатных курсов химиотерапии. Через полгода после введения вакцины она была здорова. Николай опередил события, поспешив оповестить прессу. Её снимки были во всех СМИ тех лет. Сенсация! Следующей стала сотрудница клиники Анна Мирошкина — она сама напросилась, узнав о прогрессирующем раке груди. Андрей Сергеевич был против, настаивал на дополнительных исследованиях вакцины, но сын снова пошёл на поводу амбиций.

Анна и Елизаветы наблюдались в клинике, пресса наседала, результаты обнадёживали. Звягинцев-младший дал интервью на телевидении и назначил дату конференции, где собирался объявить о вакцине официально. Отец не смог ему помешать. А потом выяснилось, что наш молодой гений не захотел довольствоваться двумя подопытными. Он связался с бывшим однокурсником — онкологом из маленького провинциального города, и с его помощью ввёл вакцину ещё нескольким женщинам с разной степенью онкологии. Причём сами пациентки не знали, что им вкололи под видом обычных витаминов. Согласия никто не давал.

Подошло время конференции. И вот буквально за пару часов до триумфа Николаю сообщили результаты последнего обследования, которое накануне велел провести Андрей Сергеевич. Они ужасали — рак вернулся и развивался ещё стремительнее, ведь анализы двухнедельной давности оставались «чистыми». Для молодого учёного это стало полным крахом всех надежд. Думаю, он был не в себе, когда сделал это.

— Убил Анну? — моя рука, застывшая в полусогнутом положении затекла и болела, а бороться с навязываемым порывом становилось всё сложнее.

— Да и… Елизавету тоже. Когда Николай не появился на конференции, я бросился его искать. Обнаружил в квартире Лизы невменяемого и окровавленного… Успокоил с помощью внушения, успел избавиться от тела, а вот Анну нашёл слишком поздно. Её, изрезанную и забросанную чёрными розами, уже забирала милиция.

Алан по-прежнему не мог пошевелиться, хотя судя по мученическому выражению его лица, он прилагал огромные усилия. Нужно попытаться тянуть разговор подольше. Вдруг Эд всё же успел вызвать полицию! Вот только об отце я теперь спрашивать не торопилась — боялась.

— Откуда взялись розы? Почему чёрные?

Игорь Васильевич криво усмехнулся:

— Так называлась вакцина — из-за цвета. Анна Мирошкина уверенная, что исцелилась с её помощью, несла на конференцию букет чёрных роз. Хотела вручить их Звягинцеву в знак благодарности, как символ своего спасения. Боюсь, они и послужили спусковым механизмом. Дальше я отвёз машину Николая за город и подстроил аварию. На следующий день все газеты пестрели сообщениями о том, как младший Звягинцев, направляясь на конференцию, попал в ДТП вместе со своей пациенткой — Елизаветой Фёдоровой. Далее в прессе появилась новость, что они оба сильно пострадали и проходят реабилитационную терапию в заграничной клинике. В какой-то степени так и было — Николай долго приходили в себя, а Елизавету, поскольку её мы публике предъявить не могли, пришлось «создать» заново.

— Создать?

— Да. Найти подходящую по внешности и комплекции женщину, не обременённую многочисленными родственными связями и внушить ей, что она — Лиза, чудесным образом исцелившаяся от рака. Что я и сделал. Просто подложить тело в машину и объявить женщину погибшей в аварии не позволили раны. Любой эксперт сразу понял бы их истинный характер. Кстати, совсем скоро новая Лиза примет участие в другой уже более масштабной и значимой конференции Николая. Они с отцом доработали вакцину и теперь миллионы людей получат шанс на спасение!

В чёрных глазах загорелся фанатичный блеск. Я невольно содрогнулась. Вера — это прекрасно, но ни тогда, когда категорически исключает любую противоречащую ей точку зрения. Вспомнила нашу единственную встречу в клинике и поняла значение случайно услышанных слов.

— Таких, как вы? У вас тоже опухоль?

Он болезненно поморщился.

— Да. Как у и моих родителей, как у моей дочери. Гены, словно жёсткий диск, хранят всё, в том числе вирусы. Опухоль головного мозга. Именно она — причина и генератор моих способностей. Чем больше разрастается, тем больше я могу, и тем меньше времени у меня остаётся. Но совсем скоро я от неё избавлюсь, стану простым смертным.

— Операция? — ещё одно мимолётное воспоминание.

— Вакцина. Её официально представят на конференции, обнародуют результаты многолетних исследований и…

— И предъявят совершенно здоровую Лизу, которой вакцину ввели якобы шестнадцать лет назад! — догадалась я. — Вот для чего она вам понадобилась? Умно!

Я даже поняла о ком речь — та самая загадочная клиентка Дарины, мелькавшая в передаче Звягинцева-старшего. Поэтому карты показали, что её нет ни в мире мёртвых, ни среди живых! Ведь женщина, по сути, проживает чужую судьбу.

— Да, сейчас как никогда важно не допускать промахов и просчётов, поэтому история с убийствами в Лесогорске пришлась очень некстати. Я здесь, чтобы её не раздули, не начали копаться в прошлом.

— А как же мой отец? Какова его роль в этой истории? — всё-таки решилась озвучить главный мучивший вопрос. Сейчас это было даже важнее дула, беспощадно уткнувшегося в висок.

— Он был другом того провинциального онколога. От него узнал об эксперименте и счёл его недопустимым. Приехал в Москву к Андрею Сергеевичу предъявлять претензии. Я тогда с ним поработал, стёр «лишние» воспоминания, но не учёл одного: мозг даже самого слабого экстрасенса функционирует несколько иначе, чем у обычного человека. Примерно через месяц ваш отец позвонил и… он всё помнил. Сказал, что будет отслеживать результаты анализов тех женщин.

— Вы что-то путаете, отец не был экстрасенсом!

— Был. Диагностом. Мог видеть и отслеживать изменения внутренних органов. Думаю, он это просто не афишировал. Гены, Злата, гены. Они несут в себе различные сюрпризы — послания целого рода. В моём случае — это онкология, в вашем, видимо, необычные способности. Что произошло дальше вы, вероятно, уже поняли. Когда стало ясно, что эксперимент не удался и в любую минуту может разразиться скандал, грозящий разрушить репутацию клиники и семьи Звягинцевых, мы решили…

— Убрать мусор? — по мере шокирующего осознания, слова давались с трудом. — Вы решили избавиться от «подопытных»… а отец?

Экстрасенс тяжело вздохнул.

— Он был на той конференции. Мы общались на повышенных тонах. Он, как и обещал, отслеживал результаты анализов. У женщин, которым вакцину ввели раньше других, уже начался необратимый процесс ускоренного развития раковых клеток. Среди них была жена того самого онколога. Не выдержав разочарования и испугавшись ответственности, тот покончил с собой. Ваш отец грозился сорвать конференцию, обратиться в полицию. Тогда я снова «подкорректировал» его воспоминания, но больше не обольщался. А потом смерть Анны Мирошкиной из-за дурацких цветов приписали маньяку. Мы решили это использовать, и те женщины погибли также как Анна — от ножа, среди чёрных роз.