Страница 6 из 97
Саммер покачала головой.
— Мне… мне, правда, нужно домой, Финн.
«Какая уже по счёту ложь за этот день?»
Финн скрестил руки на груди и приподнял левую бровь.
— К своему другу, которого ты от меня скрываешь? Во дворец, где ты спишь в позолоченной кровати на чёрных шёлковых простынях, которые сверкаю прекрасней, чем море в ночи?
— Да, именно в этот дворец, — ответила она так же иронично. — Где тысяча тараканов во фраках только и ждут того, чтобы с почтением поприветствовать свою хозяйку.
Лицо Финна просияло.
— А я смотрю, мы живём в одном месте.
Теперь она вдруг рассмеялась. Разговаривать с Финном, всё равно что танцевать. Стоило сделать первый шаг, как уже оказываешься в следующем вращении. Тоска по тому, чтобы просто быть девушкой, которая флиртует с мужчинами, охватила её настолько внезапно, что она извиняющееся пожала плечами, развернулась и побежала вдоль улицы.
— Знаешь что? Тогда я хотя бы провожу тебя домой, — крикнул Финн ей вслед.
— Нет. Я сама найду дорогу домой!
Но так просто от него не отделаешься. В следующий момент он уже шёл рядом с ней.
— В этом я не сомневаюсь. Но ты порядком легкомысленна, чтобы ходить одной по переулкам. Представь, что случится, если рыжеволосый с ножом действительно следует за тобой по пятам. Он должен знать, что рядом с тобой есть герой.
— Герой, который может побороть только дрессированных чудовищ, — усмехнулась она. Но он совершенно точно слышал улыбку в её голосе.
— Хорошо, если ты не считаешь меня способным тебя защищать, нам лучше идти среди людей. Давай-ка посмотрим… — с ловкостью фокусника он на ходу подбросил монету и поймал её тыльной стороной руки, — …орёл: она оставит меня стоять одного. Решка: она станцует со мной. — Даже не взглянув, он протянул ей руку. — Решка, правильно? — Вопреки его робости, в глазах Финна заблестел смех. — Давай, Саммер! Всего час твоего времени, возможно, даже пол. Один танец, один бокал вина. Потом я провожу тебя, куда захочешь. И если ты скажешь «Отвали!», тогда я уйду.
Саммер остановилась, и они были так близко друг к другу, что он легко мог справиться с украденным у него поцелуем. Но всё же здесь, без маски, он соблюдал дистанцию. И Саммер отметила, что для него всё это было серьёзно.
— Ты отказывала мне так часто, что я больше не попрошу тебя в следующий раз, — сказал он. — Всего лишь полчаса — неужели я так много прошу? — Словно по велению режиссёра зазвучала старинная мелодия флейты из трактира. Пара людей разразились смехом и запели первую строфу старейшей Маймарской песни — музыкальная экскурсия в прошлое города, которым туристы восхищаются каждый раз заново:
У моей любимой рот карпа,
Нос как у морской собаки,
Её смех привлекает чаек,
Но как же сладко она целуется!
Финн всё ещё смотрел на неё серьёзным взглядом, но при этом звенел парой монет в такт. «Почему бы и нет? — возмутился упрямый голос. — Почему просто не побыть счастливой, хотя бы час?»
Глава 3
Бродячая жизнь
Маймара походила на девушку, которая днём носила закрытые платья и делала вид, будто всё в этом городе соответствует своему назначению. Здания были простыми, узкими и высокими с крохотными окнами и массивными стенами, которые давали отпор штормовым приливам и наводнениям зимой. Жилые дома портовых рабочих были выкрашены дешёвой светло-голубой краской, которую добывали из выброшенных на берег ракушек. Дома богачей, напротив, украшала краска из камня, меняющая свой цвет с температурой воздуха: утром холодно-голубая, в полдень на солнце — красно-коричневая. Просторные складные помещения окружали внутренние городские районы и полукруглую гавань подобно выброшенным на берег китам.
Но было у города и пульсирующее дикое сердце, которое по ночам становилось совершенно другим, нежели днём: так и сегодня старый квартал на гавани надел торжественное облачение из фонарей и баннеров. На каждом углу делали ставки. В лавках продавали жареных кальмаров, водку и перламутровые маски для людей, предпочитавших оставаться неузнанными в этом квартале. Саммер и Финн подошли к маленькой группе музыкантов, которые играли на пристани прямо под открытым небом. Женщины в масках сирен подпевали громкими и пьяными голосами, а мужчины хлопали в такт. В последний раз Саммер обеспокоенно осмотрелась вокруг, но никто не обращал на неё внимания, никто не носил перчатки, и больше ничто не напоминало ей о сне.
Это продлилось не полчаса. И даже не час. Они покинули гавань только тогда, когда последний музыкант упаковал свою гитару. Мир Саммер всё ещё танцевал, а привкус крепкого вина наполнял каждый вздох сладостью. Она и Финн держались за руки, и, как ни странно, в эту ночь ей было легко предаться этой близости. Здесь и сейчас они были просто парой, неторопливо прогуливающейся по переулкам — быть может, домой, или в чужую кровать, что стоила дешевле.
— Куда теперь? — спросил Финн. Чем дальше они отдалялись от гавани, тем тише они говорили, пока и вовсе не перешли на шёпот. Саммер указала на юг, где жалкие многоэтажки внешнего района города возвышались над прибрежными горами. Финн тихо присвистнул сквозь зубы. — А ты и правда живёшь в месте, куда даже Морт не ступил бы и одной ногой.
Где-то позади них несколько бродячих кошек рылись, судя по всему, в мусорных баках, но на этот раз Саммер не испугалась. Быть может, дело было в вине, но сон поблёк в тени, а луна больше не выглядела как гримаса мертвеца, скорее как устало улыбающийся мужчина, смотрящий на полуночников с лёгкой насмешкой.
— Пойдём, — прошептала Саммер Финну. — Давай сократим путь. Это безопаснее, чем идти по большой улице.
Её шаги были беззвучны, когда она свернула на окольную дорогу, которая по кривой привела бы их к жилому кварталу Саммер. Под своими ногами она ощущала борозды, оставленные в асфальте устричными тележками.
— Я всегда поражался, что ты имеешь против обуви? — шёпотом спросил у неё Финн. — На острове так принято, ходить босиком?
— На моём острове — да. Моя мама всегда говорила, кто напяливает обувь, тому с таким же успехом можно нацепить намордник, и он не станет жаловаться.
— Во всяком случае, это объясняет твой острый язык. С какого именно острова ты родом?
— Тувалу. Южная часть. Батор Сэл заходит в гавань и покупает там красный янтарь для ювелирных украшений.
— Красный янтарь, — тон его голоса звучал немного задумчиво. — Почти как твои волосы, но твои глаза напоминают скорее дымчатый кварц.
— Волосы у меня от матери, а глаза — от отца, рыботорговца. — Хоть от вина её мысли стали тяжёлыми и туманными, над правильными ответами ей не приходилось задумываться ни секунды. Она вообще не могла быть настолько пьяной, чтобы забыть детали собственной жизни. Слишком сильно она желала, чтобы они были правдой.
— В самом деле? Твой отец всего лишь простой рыботорговец? Я мог бы поклясться, что ты родом из богатой семьи.
— Как ты пришёл к такому выводу?
Краем глаза Саммер заметила тенистое пожимание плечами.
— Ну, иногда ты как-то… непосредственно разговариваешь с людьми. Так, будто ты привыкла приказывать. Кроме того: есть не так много людей, которые гордятся быть актёрами, как это делаешь ты. Те, которые становятся ими из бедности, жалуются на свой выбор. И лишь те, кто решился на это по доброй воле, любят свою работу. И обычно они приходят из богатых домов, думая, что теперь они, наконец, обретут свободу.
Саммер улыбнулась. Это была самая простая игра — брать образы, которые ей предлагал собеседник, и формировать по ним собственное «Я».
— А кто сказал, что рыботорговцы должны быть обязательно бедными? — прошептала она. — Мои родители занимали тридцать рабочих в рыбном зале.
— Значит, я всё-таки прав, и ты богатенькая девочка?
— По крайней мере, была ей. Я родилась в мраморном доме и могла бы жить как принцесса предместья, но уже с детства я любила театр. Так что я ушла в Кандуран, хотя моя семья была против.