Украсть мечту

– Никакого с тобой покоя! – шутливо пожурила его Ли, когда Иль ушел достаточно далеко. – Круглые сутки на тебя пашет, бедный парень! Это правда, что он участвовал в разработках?

– Да, вообще-то Иль в первую очередь преподаватель. Его нанял мой отец, когда я был ребенком.

– Ребенком? Погоди, сколько же Илю лет?

– Пятьдесят три.

– Что? Я думала лет тридцать пять, ну самый край – сорок, не больше! Как это возможно?

– Чудеса случаются, сама знаешь, – лукаво улыбнулся Шейн, пребывая в прекрасном настроении. – Шампанское будешь?

Они как раз вошли в кабинет, и наконец остались наедине.

– Буду. И тебя буду, – сказала она, притягивая его к себе.

Оторвавшись от нее после долгого поцелуя, Шейн отправился к бару.

– Если ты продолжишь меня так отвлекать, то некому будет открыть шампанское.

Он снял пиджак, оставшись в тонких просторных брюках и рубашке, которые служили в качестве одежды для сна, достал бутылку полусладкого розового, полагая, что Лианелле понравится. Вытащил пробку, разлил шипящую жидкость по бокалам и вручил один из них стиллеру:

– За твой успех, моя муза!

Звон бокалов оттенил ее смех.

– Ты надо мной потешаешься? – строго спросил Шейн.

– Конечно!

– Наглая девчонка! – засмеялся он и теперь сам притянул ее.

Поцелуи и шампанское кружили голову, и ему совсем не хотелось вспоминать о делах, но прагматичная часть его мозга отказывалась замолкать.

– Так что там случилось на Лицевой? – все же спросил он, – Кого ты спасла?

– Того, у кого была мечта.

– Он чуть не погиб? – с ужасом спросил Шейн, представив, что мечта могла исчезнуть.

– Нет, эта мечта сводила его с ума. Мы нашли его в психиатрической клинике.

Шейн ошарашенно молчал, пытаясь осмыслить услышанное. Если мечта обладала таким разрушительным действием, это могло существенно изменить его планы.

– Так что будь с ней осторожнее, – продолжила Ли, – мечты по-разному влияют на разных людей, но риск все же есть.

– Да, я понимаю. Но я не собираюсь использовать ее слишком долго.

– Как это?

– Давай поговорим об этом завтра? Я хотел кое-что обсудить со всей вашей теплой компанией. Ну и устроить небольшой банкет по случаю завершения задания и получения наград.

– Ах, наград? – лукаво спросила Ли – А могу ли я получить одну прямо сейчас?

– Тебе отдать ключи от дома?

Ее звонкий смех пронзил тишину. Она отставила свой бокал – Шейн невольно повторил ее жест – и едва уловимым движением ухватила уголки воротника на его пижамной рубашке.

– Нет, глупый, – прошептала она и потянула воротник на себя, – тебя.

Весь мир сжался до размеров ее тела. Все было в ней: и смысл, и неуемное стремление, которое всю жизнь подстегивало Шейна, гнало его вперед и только вперед. И теперь это стремление нашло свою цель, на короткое мгновение все стало таким простым, таким правильным и естественным, что Шейн невольно залюбовался красотой этой простоты. А потом его с головой захлестнуло настойчивое, так долго подавляемое желание, и не было ни сил, ни желания ему противиться. Ночь уносила его все дальше и дальше от тревог и нескончаемых забот. «Ну и пусть, – успел подумать Шейн, – на одну ночь я могу все забыть».

Он проснулся, как обычно, с рассветом. Ли мирно спала рядом. Ее бледное лицо подчеркивал ангельский розовый румянец, а волосы черной шелковой волной лежали на подушке. Во сне она стала совсем другой: трогательной и беззащитной, что на контрасте с прежней страстью приобретало еще большую привлекательность.

Разбудить ее казалось черным кощунством, так что Шейн как можно тише выскользнул из кровати и крадучись отправился к ванной комнате.

– Доброе утро, – догнал его у двери ее голос.

Он обернулся к ней с улыбкой:

– Спи, еще совсем рано. Я разбужу тебя позже.

Она послушно опустилась обратно на подушку, а Шейн ушел в ванную. Когда он вышел обратно, кровать уже пустовала.

– Ну да, – сказал он сам себе вслух, – было бы странно ожидать чего-то другого.

Он знал, что все поместье еще спит, и потому отправился прямиком к себе в кабинет. Как всегда, на столе уже стояла кружка кофе, которую надо было только разогреть заклинанием. Он прошептал несложный набор слов, уселся в кресло и сделал глоток обжигающего напитка. А теперь настала пора настраиваться на новый день.