Страница 5 из 6
Да, надо было идти.
Выбрались на улицу, крадучись направились к тому окраинному домику, который значился на схеме. Добрались благополучно. По селу ещё стлался дым — это догорала комендатура. Теперь была тишина. Жуткая тишина, даже по спине мурашки пробегали.
Вдалеке, где чернел лес, увидели одинокое дерево. До него бежали что было мочи — всё боялись, как бы кто не заметил.
— Теперь живём, — развеселился Сёмка. — Шиш немцам! Правда?
— Правда, — обрадованно согласился Петька.
Но дальше дело пошло хуже. От дерева взяли вправо, углубились в лес, но камня нигде не нашли. Отошли в сторону, возвратились обратно. Нет! Сели отдохнуть. Петька сказал:
— Не туда мы пошли. Надо было правее.
— Правее! Там и лесу нет, — возразил Сёмка.
Вернулись к дереву, вертели в руках схему, вглядывались в неё, смотрели на свет, а разгадки не находили. И всё же Сёмка додумался! Линия, соединяющая домик с деревом, была вдвое короче той, которая соединяла дерево с камнем. Значит, расстояние больше вдвое. Сёмка пожалел, что не измерили, сколько шагов от дома до дерева. Поднялись. Решили уйти в лес как можно дальше.
Шли долго. Петька уже безнадёжно махнул рукой, когда Сёмка вдруг радостно закричал:
— Ура! Нашёл! — и заплясал.
Петька только устало улыбнулся: ну, наконец-то!
Камень был огромный, круглый, поросший мхом. И тут неожиданный азарт охватил Петьку. Он вдруг почувствовал, что тайна тут, рядом, и сейчас её можно разгадать. Отошли от камня метров сто и попали в выемку. Когда-то давным-давно здесь выкопали широкое и длинное углубление. Со временем дожди и вешние воды выровняли, округлили края. Выемку покрывала по-осеннему жухлая трава и опавшая хвоя. У северного бока выемки росла сосна. Корни её в этом месте обнажились, и ребята решили, что именно тут надо искать спрятанное. Стали разгребать каменистую землю под корневищами. Исцарапали пальцы в кровь, прежде чем догадались взять в руки сучки и копать ими.
Дело пошло веселее. Петьку будто подменили. Куда девалась его обычная вялость! Разгорячился больше, чем Сёмка. Петька во что бы то ни стало захотел добраться до тайны первым! И откуда только взялись резвость и сила! Вгорячах он даже оттолкнул Сёмку. Тот поначалу рассердился.
— Чего толкаешься?
— Я не толкаюсь, — облизал пересохшие губы Петька и немного отодвинулся. Но через какую-то секунду снова выжал приятеля. Сучок давно бросил, копал руками, не обращая внимания на ссадины.
Сёмка отодвинулся, недоуменно поглядел на приятеля и тут улыбнулся. Вот такой Петька ему больше нравился. Первым хочет добраться до тайны? Пусть! Какая разница, кто первый? Важно, что добрались до неё, теперь никуда от них не уйдёт!
Показался край армейской плащ-палатки. Петька ухватился за него, потянул что есть силы, но она не поддавалась.
— Погоди, — поспешил было Сёмка на помощь.
— Я сам!
Петька напрягся. Плащ-палатка подалась, высвободилась от земли. Петька упал. В руках у него оказался пакет, сделанный из плащ-палатки, перетянутый крест-накрест бечёвкой.
Вскочил, встряхнулся и спросил недоумённо:
— Что это?
— Сейчас посмотрим! — воскликнул Сёмка. Оба опустились на колени, начали развязывать бечёвку. Пришлось повозиться: узел затянут был крепко. Пакет, наконец, развернули и — ахнули.
То было знамя. В нескольких местах оно было иссечено осколками. В правом крайнем углу обгорела бахрома. Знамя принадлежало стрелковому полку.
— Я же говорил! Говорил! — шептал взволнованный Сёмка.
Петька начисто забыл свои колебания. Если бы Сёмка сейчас припомнил ему, как он не хотел и боялся идти сюда, Петька мог бы полезть в драку!
Сёмка же вспомнил бой у правления колхоза, геройскую смерть красноармейцев, Кузьмича...
— Петька, — повернулся он к другу, — поклянись, Петька, что будешь хранить нашу тайну!
— Буду! — твёрдо ответил тот.
— Дай честное пионерское слово.
— Честное пионерское! — и отдал салют.
Раскрасневшийся Сёмка повторил за ним:
— Честное пионерское!
И тоже отдал салют.
— Смотри, Петька, — погрозил Сёмка другу кулаком. — Никому не говори! А то знаешь...
Друзья бережно завернули знамя в плащ-палатку и стали думать: где хранить? Оставить здесь или нести домой? Решили унести домой.
Только теперь почувствовали зверский голод. Достали хлеб, который взяли у Никаноровны, и мигом съели его, даже глазом не успели моргнуть.
ДОМОЙ
По жнивью идти было трудно. Мешала упругая стерня. На бороздах ноги то и дело спотыкались. Земля была влажная, налипала на сапоги. Теперь поняли, почему мотоциклисты вчера не смогли преследовать подводчика по полю: колёса проваливались в землю.
Свёрток со знаменем несли попеременно. Петька устал сильнее. Потом обливается, ноги кое-как волочит. Сказать бы Сёмке: давай свернём на большак. Неудобно: слабак, скажет, и припомнит вчерашний спор.
Но Сёмка и сам не выдержал:
— Давай, Петька, свернём на большак...
Сели отдохнуть прямо на холодную влажную землю. Как быть? На большаке немцев можно встретить. Увидят свёрток со знаменем, несдобровать тогда...
— Ночи дождаться надо, — вслух подумал Петька.
— Долго ждать, — не согласился Сёмка. И вдруг повернулся к другу:
— Придумал!
Петька поднял на него глаза.
— Знамя надо вокруг себя обернуть! Понятно?
Петьке непонятно, он удивляется:
— Как это?
— Сейчас увидишь.
И стал расстёгивать пуговицы пальто.
Тут уж понял и Петька, стал просить: — Можно мне?
Сёмка нахмурился. Вот ещё! Он, Сёмка, карту нашёл, кое-как сговорил Петьку идти. А сейчас Петька опять хочет быть первым! Здорово получается. А как наган тогда попросил, так он закричал: «Не дам!» Сёмка исподлобья глянул на друга. Вид у него был очень просительный: ну, дай понесу, жалко тебе, что ли?
— Ладно, — согласился Сёмка, — неси. Только спрячем у нас на чердаке.
Петька быстро сбросил телогрейку, рубашку. Стоял по пояс голый, ёжась на холодном ветру. Сёмка раскрыл пакет, достал знамя и начал им обматывать друга. Когда Петька надел телогрейку, Сёмка засмеялся: «Гляди, как растолстел!»
Плащ-палатку оставили в поле. Зачем она? Ещё увидят немцы.
Друзья круто свернули вправо, пересекли увал и вышли на большак. Здесь идти было легче. Долго шли, больше половины пути отмахали, когда услышали впереди лязг и грохот. Земля даже содрогалась.
— Что это? — остановились в недоумении друзья.
Впереди был бугорок. На его вершину выполз тягач, таща на буксире танк. Ребята, не сговариваясь, свернули с большака и легли в яму, из которой раньше брали гравий. За первым тягачом выполз второй, потом третий и четвёртый. Каждый волок на буксире безжизненный танк. У одного не было башни, другой — без гусениц. Такой стоял грохот, что мальчишки зажали уши. Земля дрожала, как студень. Не меньше полчаса пролежали друзья, пока странная процессия не скрылась за следующим бугорком.
Поднялись. Сёмка возбуждённо сказал:
— Видал? Это наши их подбили!
До своей деревни добрались только к вечеру. Здесь напоролись на засаду. А они-то думали, что возле дома уже с ними ничего не случится. Оказывается, в их деревню тоже нагрянули немцы... Два полицая преградили парнишкам путь. Один сразу схватил Сёмку за шиворот, тряхнул и хрипло пробасил:
— Куда прёшь, байстрюк?
— Домой, дяденька.
— Какой я тебе дяденька. Племянничек мне нашёлся!
— Мы с Петькой здесь живём. Пусти.
Петька стоял ни жив, ни мёртв. Но тут второй полицай обратился к напарнику:
— Брось, Тихон, какой с мальца спрос?
— Этим байстрюкам в рот пальца не клади.
— Дяденька, да это же Петька Куликов, — осмелел Сёмка. — Вы знаете дядю Егора Куликова? Он же староста! А это его сын. Честное слово!
Полицай повернулся к Петьке: