Страница 24 из 46
В голосе грека звучала такая боль, что герцогине стало его жалко. Она протянула ему руку и сказала:
– Вот, пожмите руку Капитана Темпесты.
Отступник вздрогнул.
– Капитан Темпеста! – воскликнул он, и на глаза его навернулись слезы. – Так это вы тот герой, что вышиб из седла Дамасского Льва? Вы… женщина!
– Это я, – отвечала герцогиня.
Грек пожал и поцеловал ей руку.
– Я снова стану христианином и свободным человеком! Синьора, можете располагать моей жизнью.
– Я, наоборот, предпочту ее поберечь, Никола. В эту проклятую войну полегло и так слишком много христиан, чтобы еще кем-то жертвовать.
В этот момент подошел папаша Стаке, переваливаясь на мощных ногах, как старый медведь.
– По морю рыскает какой-то любопытный, – сообщил он.
– Что вы хотите этим сказать, папаша Стаке?
– Я заметил на горизонте две светящиеся точки.
– Мы уже находимся в акватории Хусифа, – сказал грек. – Может, это патрулирует один из кораблей паши?
Он ухватился за бакштаг, вскочил на фальшборт и оттуда долго смотрел на север.
– Да, – сообщил он. – Какой-то корабль движется на рейде. Может быть, кто-то предупредил племянницу паши о наших планах?
– О них знает только Мулей-эль-Кадель, но не думаю, что этот человек способен нас выдать после того, как проявил к нам такое великодушие, – заметила герцогиня.
– На какой высоте вы видите эти светящиеся точки, можете сказать? – спросил папаша Стаке, повернувшись к греку.
– Мы пока слишком далеко, чтобы о чем-то судить. Но, во всяком случае, не думаю, что это галера.
– И что вы намерены делать? – спросила герцогиня.
– Плыть дальше. Наш галиот идет со скоростью ветра, его так просто не догонишь. Если мы увидим, что нам угрожает опасность, повернем на другой галс и уйдем в открытое море.
– Я велю на всякий случай зарядить кулеврины, – сказал подошедший Перпиньяно. – Есть на борту артиллерист мне в помощь?
– Они все солдаты, – ответил грек. – Все умеют обращаться и с аркебузами, и с пушками. Они вместе с венецианцами сражались в Негропонте, на Родосе и в Кандии. Давайте пойдем на шканцы, оттуда лучше видно.
– А мы с Эль-Кадуром займемся оружием, надо быть наготове, – сказала герцогиня.
Галиот под умелым управлением Николы, который снова встал к штурвалу, сменив Симоне, быстро шел к рейду. От бухты отделялся небольшой полукруглый полуостров, сильно выдававшийся в море.
На горизонте появились смутные очертания высоких гор.
Папаша Стаке внимательно вглядывался в огни, которые, казалось, перестали двигаться, словно корабль после краткой вылазки в море встал на якорь у берега.
– Огни сидят слишком низко, – сказал он вдруг. – Это никак не может быть галера: ставлю цехин против турецкой фески. Никола, прикажите погасить наши огни.
– Мы их завесим куском паруса.
– Входим в бухту? – спросила герцогиня.
– Сначала посмотрим, с кем имеем дело, синьора, – ответил грек. – Подходите медленно, папаша Стаке.
Помощник капитана уже собрался уменьшить ход, как вблизи бухты сверкнула вспышка и прогремел выстрел.
Папаша Стаке, Перпиньяно и Никола прислушались, но знакомого свиста снаряда не услышали.
– Нас обнаружили и приказывают удалиться, – сказал папаша Стаке.
– А я разглядел, с каким кораблем нам предстоит иметь дело, – сообщил Никола.
– Галера?
– Нет, это шебека, и на борту у нее вряд ли больше двенадцати турок.
– Удобный случай прорваться, – заметил папаша Стаке. – Как думаете, Никола, они нас пропустят?
– Гм… Сомневаюсь. Они сначала пожелают узнать, кто мы такие, потом будут долго задавать разные вопросы, а это опасно.
– И что вы предлагаете? – спросила герцогиня.
– Пойти на двух наших шлюпках на внезапный абордаж и захватить шебеку.
– А у нас хватит сил?
– Здесь мы оставим только двоих матросов, синьора. Этого будет достаточно, чтобы охранять галиот. Сделаем вид, что подчинились и повернули в море.
Корабль быстро поменял галс и, пока моряки снимали с фонарей кусок паруса, направился к оконечности мыса, чтобы заставить турок поверить в то, что меньше всего на свете им хочется подставиться под кулеврины.
Однако, едва завернув за мыс, галиот остановился, и на воду спустили две шлюпки. У всех уже были наготове пистолеты, аркебузы и холодное оружие.
– Вы, папаша Стаке, командуете первой шлюпкой. В нее сажусь я, Перпиньяно, Эль-Кадур и шестеро человек из экипажа, – приказала герцогиня. – Вы, Никола, командуете второй шлюпкой, вместе с четырьмя матросами. Идем на абордаж неожиданно и начинаем стрелять не раньше, чем окажемся под самой шебекой.
Они сели в шлюпки и бесшумно отчалили, двигаясь на веслах в сторону бухты, решительно намереваясь завладеть вражеским судном.
12
Атака на шебеку
После того единичного выстрела экипаж шебеки не подавал признаков жизни.
Часовые, уверенные, что этого холостого выстрела хватило и галиот повернул назад, должно быть, снова устроились покурить на свернутых парусах.
Обе шлюпки шли в двух кабельтовых друг от друга, намереваясь напасть на шебеку с двух сторон. Гребцы старались как можно осторожнее орудовать веслами.
Папаша Стаке, сидя на кормовой банке рядом с герцогиней, пристально вглядывался в темноту.
– Странное дело! – воскликнул он вдруг. – Я не вижу больше огней шебеки.
– И правда, перед нами сплошной мрак, – отозвалась герцогиня.
– Синьор лейтенант, вы на носу, вам видно огни?
– Нет, – ответил Перпиньяно.
– И перед нами нет ни дамбы, ни скал, – пробормотал старик. – Может, чертовы турки сами хотят застать нас врасплох? Хотя нам гораздо проще вовремя увидеть шебеку, чем часовым заметить нас. Ну-ка, посмотрим, идет ли за нами Никола.
Он обернулся в сторону маленького полуострова, отделяющего бухту. Менее чем в кабельтове по волнам бесшумно скользила тонкая темная линия.
А вокруг слабо поблескивали какие-то огоньки, словно весла рассекали воду, напичканную светящимися моллюсками.
– А может, это ночесветки сыграли с нами шутку? – с тревогой пробормотал себе под нос папаша Стаке. – Даже моллюски Средиземного моря заделались союзниками Магомета и его приспешников!
Потом чуть громче прибавил:
– Только вперед, ребята. Вот войдем в бухту, тогда и увидим, поджидают нас эти акулы или погасили огни, чтобы сладко поспать.
Шлюпка сделала остановку, покачиваясь на волнах, чтобы старый помощник капитана мог внимательно оглядеться, а потом снова двинулась вперед, медленно приближаясь к небольшой бухте Хусифа.
– Папаша Стаке, – сказала герцогиня, – не лучше ли будет нам высадиться незамеченными?
– Тогда турки быстро обнаружат галиот и захватят его. Какое сопротивление смогут оказать оставленные там двое греков?
– Это верно.
– К тому же нам обязательно надо иметь под рукой судно. Если абордаж удастся, нам нельзя будет оставаться здесь, у берега Кипра, дольше часа. Опасность быть посаженными на кол пока никуда не делась, и такая смерть, клянусь, мне вовсе не улыбается. Я однажды видел, как казнили беднягу-отступника, и двух дней его ужасной агонии мне хватило на всю оставшуюся жизнь, я этого никогда не забуду, даже если буду жить тысячу лет, как кит.
– Говорят, из всех казней, что изобрели турки, эта самая ужасная.
– Чувствовать, как тебе молотком вбивают в тело острый кол, а потом висеть в воздухе, как птица на вертеле, – вещь не самая приятная, синьора.
– Прибавьте к этому, что несчастный может прожить в таком виде дня три, а эти собаки-турки придумали, как усилить его мучения. Они намазывают его медом, чтобы его терзали еще мухи и пчелы.
– Вот звери!
– Они настоящие канальи, синьора, достойные своего Магомета.
– Ну, Магомет таким не был.
– Нет, он был пес шелудивый, – отозвался старик. – Стоп, ребята!
– В чем дело, папаша Стаке? – спросил Перпиньяно, перебравшись на корму.