Страница 9 из 119
Сорвался шквал аплодисментов. Из него выплеснулся возглас:
— Кто это мы?
Дзюбин повернулся в сторону, откуда прозвучал этот голос:
— Мы, русские социал-демократы! Партия меньшевиков!
«Вот оно что! — Григорий в нервном возбуждении потёр руки. — Похоже, главный противник!»
Между тем Сергей Родионович, артистическим жестом поправив причёску, продолжал:
— Но не забывайте, соотечественницы: полчища неприятеля несут России старые деспотические порядки. И поэтому от имени Временного правительства я призываю вас, наши сёстры, русские патриотки, в своих помыслах и делах, в письмах на фронт будьте твёрдой поддержкой ратного духа ваших мужей, сыновей, братьев! Доблестное русское воинство исполнит свой долг: раздавит немецкую гадину на российских полях, погонит и турецких супостатов вспять, дойдёт до Берлина, Дарданелл и Босфора! Поэтому мы говорим: война до победного конца!
Шквал аплодисментов обрушился в зале, многие повскакивали с мест, кричали:
— Война до победы!
— Слава русской армии!
— Полная поддержка Временному правительству!
Возбуждённые лица, пылающие взоры, патриотизм, смешанный с жертвенностью — хоть сейчас веди в психическую атаку на вражеские окопы.
«Да, поработали в Туле меньшевики, господа эсеры и, можно предположить, кадеты...»
Дама в боа, председательствующая, звонила в колокольчик, призывая к порядку и тишине, и была, судя по красным пятнам на щеках и сбившейся причёске, чрезвычайно взволнована. Сквозь шум, который постепенно угомонился, она говорила:
— Мы все, как один... как одна... — Голос её прерывался. Стало совсем тихо. — Мы в Туле создадим женский батальон сестёр милосердия! А теперь... Кто ещё? Кто?..
«Пора!» — приказал себе Григорий Каминский и крикнул:
— Прошу слова!
В его сторону дружно повернулись головы.
— Кто? — Председательствующая близоруко вглядывалась в зал. — Вижу, вижу. Прошу, сударь!
Каминский поднялся на сцену. Сотни глаз были устремлены на него, он физически ощущал их прикосновение.
Было абсолютно тихо.
— О войне, — сказал он и помедлил немного. — Вот сегодняшняя московская газета «Телеграф». — Григорий вынул газету из кармана пиджака. — Последние сообщения из Ставки. — И он прочитал ровно и спокойно: — «После сильной артиллерийской подготовки химическими снарядами перешедшим в наступление немцам удалось занять часть наших окопов в двадцати вёрстах южнее Риги. Чёрное море. Наши аэропланы под огнём неприятельских батарей произвели налёт на Босфор, сбросив удачно бомбы на форты. Двум аппаратам не удалось вернуться к своим судам. Пилоты геройски погибли». — Казалось, в зале тишина становится тяжёлой, осязаемой. — Вот как ведётся «победоносная» война, — продолжал Каминский, — так гибнут русские воины. Ваши мужья, сыновья, братья! — И теперь он говорил уже женщинам, собравшимся в Новом театре, голос его набирал силу и страстность. — А что получите вы, работницы и солдатки, пришедшие на этот митинг? Вы слушаете патриотические речи и забываете о том, что дома вас ждут голодные дети, у многих мужья погибли в кровавой мясорубке, а те, что вернулись, — калеки!.. И такая же участь ждёт тех, кто сейчас находится в окопах на передовой. Я спрашиваю вас: ради чего эта война? Ради чего льётся кровь?
Зал хранил тяжкое молчание, как в гипнозе.
«А теперь самое главное!»
— Женщины! Работницы и солдатки! — Голос его звенел. — Прислуги и прачки! Я обращаюсь к вам, сидящим в задних рядах и на галёрке! В первых рядах меня не услышат... — Он увидел, как в третьем или четвёртом ряду протестующе передёрнула плечами смуглая девушка в гимназическом платье. — Тут с пеной у рта говорили: теперь, после свержения царизма, мы ведём революционную войну, ваши мужья, сыновья и братья проливают кровь за дело революции и отстаивают её завоевания... Не верьте! Это — ложь!
Зал закачало движение, поднялся шум, слышались невнятные протестующие возгласы, дама в боа звонила в колокольчик, и вид у неё был чрезвычайно растерянный.
— Повторяю: это ложь! — продолжал Каминский; зал неохотно замолкал. — И после падения самодержавия война выгодна только буржуазии, как русской, так и иностранной. За миллионные прибыли поставщиков оружия умирают в окопах русские и немецкие солдаты...
— Долой! — послышался вопль из зала.
— Да это немецкий шпион!
— Арестовать его! — кричали со всех сторон.
Григорий увидел, как вскочила со своего места гимназистка, голос её был звонок и высок:
— Дальше! Говорите дальше!
Долго звенел председательский колокольчик. Наконец шум в зале смолк.
«Вперёд, Гришка!»
— Женщины, работницы, солдатки! Прямо посмотрите правде в глаза. Что принесла война? Вам и всей стране? Разорение, дороговизну, смерть близких... У вас только один путь к достойной доле русской женщины: объединяйтесь! Нет, не с теми, кто лицемерно протягивает вам руку в этом зале! Объединяйтесь с рабочими, идите в нашу революционную партию!..
— Это что же за партия? — услышал он поставленный баритон комиссара Временного правительства в Туле.
Каминский повернулся к президиуму:
— Российская социал-демократическая партия большевиков, товарищ Дзюбин!
В зале вскочила разбитная женщина в пёстром платочке:
— Какой красивенький! Прямо картинка! Вы, большевики, все такие?
Григорий невольно улыбнулся и в нарастающем шуме прокричал последние слова:
— Мы зовём вас в свои ряды! Вам, вдовам ц сиротам, солдаткам и работницам, захватническая война не нужна! А лозунг нашей партии — долой войну!
Пала мгновенная тишина... И вдруг с галёрки раздался истерический женский голос:
— Да будь она проклята, война!
И оттуда же, с галёрки, всё, нарастая, захватывая задние ряды, центр зала, обрушились аплодисменты. В них тонули негодующие выкрики, и шиканье, и протестующий топот ног.
А Григорий Каминский, упрямо наклонив голову вперёд, быстро пошёл к выходу.
«Всё! Главное произошло. Больше мне здесь делать нечего. Всё равно Дзюбин и прочие склонят зал на свою сторону. Ничего, ничего! Всё впереди. Мы ещё поборемся».
Подавая ему шинель, гардеробщик удивлённо спросил:
— Не антиресно?
— Интересно, отец, — засмеялся Каминский. — Как в театре.
На улице в вечернем тёмно-фиолетовом воздухе кружились редкие снежинки.
Настроение было приподнятое, взвинченное, праздничное.
«Погуляю немного», — решил он.
По воле Божией в России свершился государственный переворот. Царь Николай II отказался от престола в пользу Великого князя Михаила Александровича, а Великий князь изъявил готовность занять Всероссийский Престол при условии, если на это будет воля народа.
Высшая власть в России перешла к Временному комитету Государственной Думы.
Благо России и наше личное благополучие требует от нас, братия, чтобы мы спокойно ожидали изъявления воли русского народа, строго и неуклонно исполняя свой долг перед родиной.
Волнение в народе, вызванное переменой власти, произошло в дни великой битвы с нашими врагами.
Было бы великим несчастьем для России, если бы волнение отвлекло наше внимание и силы наши от стремления к победе над врагами.
Воин, ты только тогда страшен для врага, когда в груди несёшь беззаветное мужество и любовь к родине и когда безусловно повинуешься твоим начальникам и строго выполняешь воинский устав.
Работающие на оборону, удвойте вашу энергию и помните, что каждый потерянный для работы час ослабляет нашу армию и усиливает неприятельскую.
Земледельцы, отдавайте ваши запасы хлеба и других предметов продовольствия уполномоченным по закупке хлеба для армии и населения. Озаботьтесь, чтобы предстоящим летом использовать каждый клочок земли, и привлекайте к полевым работам и огородным работам женщин, детей и стариков.
Торговцы, население исстрадалось от дороговизны необходимых для жизни продуктов. Уменьшайте цены, продавайте продукты хотя бы без пользы для себя.
Пасторы церкви, успокаивайте ваших пасомых, руководите ими, наставляйте повиноваться предержащей власти и молитесь с ними, чтобы Господь благословил нас и родину нашу миром и благоденствием.