Третий шеар Итериана

— Что вы хотите знать? — спросила уже обычным тоном, словно говорила со званым гостем.

— Все. Начните с того, как вы снова сошлись.

— Мы и не расходились. Не общались какое-то время после того, как вы… после того, как вы обидели Анну! — горечь воспоминаний отрезвила на миг. — Это было подло!

— Это было грубо, — поправил он. — А подло с моей стороны было бы продолжать наши отношения.

Анна его не интересовала, ни сейчас, ни тогда, но Кларисса почему-то посчитала нужным сообщить, что сестра замужем, счастлива и растит девочек-двойняшек.

— Чудесно, — кивнул мужчина. — Но мы говорили о Софи.

— Да, Софи. Мы встретились летом. Мы с сестрой гуляли по набережной, а она продавала розы. Смутилась, когда нас увидела. Мы решили, что они с Люком совсем бедствуют, раз уж она торгует цветами, но Софи объяснила, что это дополнительный заработок. Знаете, когда человек привык экономить каждую монетку, лишних денег для него не бывает. Она тогда работала в продуктовой лавке, но собиралась уходить. Думала пойти на курсы, выучиться на швею, чтобы работать дома. Но осенью приехал ее отец. Его жена умерла после долгой болезни, оставила его с малышкой, а мужчине нелегко одному заниматься ребенком…

— И он вспомнил о старшей дочери, — нахмурился гость.

— Да, наверное, поэтому, — согласилась женщина. — Софи ушла из лавки, но о курсах уже речи не было: Клер требовала постоянного внимания. Она часто болела, много денег уходило на лечение. Но у Софи оказались какие-то сбережения, она даже смогла свозить детей в санаторий на водах. Малышка после этого пошла на поправку…

— А что отец?

— Помогал, как мог. Перевелся из того города, где жил раньше, в наше железнодорожное депо, мастером. Но что-то не заладилось, не сошелся с начальством. Потом как-то появился на службе нетрезвым. Нет, пьяницей он не был, Софи такого не допустила бы, но иногда, как и многие, искал спасение в бутылке. Его уволили после того случая. Несколько месяцев просидел без работы. Чувствовал себя бесполезным, и оттого срывался временами: скандалил или опять пил. Софи грозилась, что выгонит его из дома, но вместо этого сама взялась устраивать его жизнь. Оббивала пороги, искала нужных людей. Каким-то чудом добилась, чтобы его снова взяли на железную дорогу, правда, уже не мастером, а обычным рабочим — обходчиком или что-то вроде того. Но денег семье все равно не хватало, и когда Софи исполнилось шестнадцать, она продала дом.

— Разве в таком возрасте можно заключать подобные сделки?

Женщина нахмурилась, припоминая.

— При согласии опекунов — можно. Макс разузнавал для нее детали, его дядя владелец агентства недвижимости. Он и помог найти покупателей. Мы все помогали ей тогда… Насколько она позволяла. Денег не брала, и мы шли на хитрость: покупали пирожки, конфеты, фрукты и приходили на чай. Или приносили подарки детям, одежду и игрушки, — тут она отказаться не могла. Но, знаете, даже тогда Софи помогала нам больше, чем мы ей. Это сложно объяснить…

— И не нужно, — покачал головой странный гость. — Рассказывайте дальше.

— Дальше, вскоре после того, как они продали дом и перебрались в квартирку рядом с вокзалом, погиб их отец. Товарный вагон перевернулся, и его придавило. Умер на месте… Грешно так говорить, но это лучшее, что он сделал для своих детей. Софи была уже взрослой, но Люку и Клер удалось оформить пенсию, да и в доме у них стало куда спокойнее, и в жизни. Софи устроилась сортировщицей на фабрику. Платили немного, но для детей рабочих при цехе были ясли, и ей не приходилось беспокоиться, с кем оставить Люка и Клер. Потом — только Клер, а Люк стал ходить в школу. Но на фабрике она долго не задержалась: увидела объявление, что нужна работница в оранжерею, а ей всегда нравилось возиться с цветами. Потом нашла еще одно место, в варьете…

— Софи — в варьете? — переспросил мужчина, видимо, надеясь, что это шутка или оговорка.

— Да, устроилась официанткой в «Разбитую шхуну. Четыре дня в неделю, с семи вечера и до последнего клиента. Утром — в оранжерею.

— А дети?

— Оставляла дома. Поначалу боялась, но… Это особенные дети. Люку было уже семь, мог присмотреть за сестренкой. А Клер, хоть та еще непоседа, всегда его слушала. Ну и соседи, если были не заняты, заглядывали. Софи никому и никогда не отказывала в помощи, кто-то хотел отплатить тем же. А в варьете, по ее рассказам, было неплохо. Посетители давали на чай, и можно было отобрать домой что-то из того, что оставалось на столах. Не объедки, не подумайте, но случается, остается нетронутым кусок мяса или рыбы, или…

— Да, я понимаю, — прервал ее объяснения визитер. По серьезному, словно окаменевшему лицу было видно, что ему неприятно слушать, чем кормятся полунищие официантки. — А как ей там работалось? Все-таки варьете — такое место…

Кларисса задумалась. Вспомнила времена, когда они с Полем еще посещали увеселительные заведения. В «Разбитую шхуну» тоже заглядывали. Софи с приветливой улыбкой порхала между столиками — синяя блузочка с белым отложным воротничком, как у моряков на форме, белый шейный платок и короткая, до колен, юбка, под которую наверняка не один захмелевший клиент пытался запустить руку…

— Она никогда не жаловалась. Мне кажется, если бы были какие-то конфликты или серьезные неприятности, она сказала бы.

— Вам кажется, — тихо вздохнул мужчина. — Долго она там проработала?

— Около двух лет. В магазине при оранжерее освободилось место, а у Софи был опыт в торговле, и у хозяйки она к тому времени была на хорошем счету. У нее оставались в банке деньги с продажи дома, и она еще откладывала каждый месяц, так что сумма набралась неплохая. А тут выставили на продажу квартиру рядом с магазином… В том районе хорошие квартиры, только дорогие. Но Софи хотела, чтобы у них с малышами было приличное жилье. Она продала каморку у вокзала, сняла все сбережения, взяла ссуду в банке — хозяйка оранжереи не отказалась за нее поручиться. И купила ту квартиру. Рассчитывала за год расплатиться с долгами, говорила, что если нужно будет, снова устроится куда-нибудь работать по ночам. Но Люк заболел, и пришлось менять планы.

— Оспа? Была эпидемия?

— Нет, не то чтобы. Вспышка была среди детей школы, где учился Люк. Отец одного из мальчиков вернулся из дальней поездки, заразил жену и сына. Ребенок на следующий день отправился в школу, играл там с детьми: у них была общая раздевалка, общий душ после спортивных занятий… Софи винила себя за то, что не проследила, и Люку не сделали вовремя прививку. Их делали когда-то, а после прекратили: об оспе ведь много лет не было слышно. Но мне рассказывали, что вроде бы заболели и привитые дети. Правда, не так тяжело, и не с такими последствиями. Но несколько человек вообще умерло, так что все не так плохо, да? А Софи… Софи изменилась за то время, что он болел. Прежде у нее как будто было что-то, позволявшее ей радоваться жизни и верить в лучшее при любых обстоятельствах, а после болезни брата она это потеряла. Стала смотреть на жизнь иначе. Реально, что ли. Прагматично. Практично. Когда появился Анри, ничего не изменилось.

— Анри? Кто это?

— Ее жених. Теперь уже бывший.

— Он ее оставил? — мужчина недобро сощурился.

— Она его. Зимой. До этого они долго встречались, даже жили вместе какое-то время. Я была уверена, что они поженятся.

— Что же случилось?

Кларисса пожала плечами:

— Не знаю. По словам Софи, она поняла, что не любит его, и не хочет обманывать.

На несколько минут гость задумался, не расспрашивал больше, и Кларисса, освободившись от власти его взгляда и голоса, вдруг спохватилась и удивилась, зачем рассказала ему столько всего о Софи — того, чего никому и никогда не стала бы рассказывать.

— Она говорила обо мне?

Женщина ждала этого вопроса, даже удивилась, что он не спросил раньше.

— Иногда, — ответила она. — Говорила, что вы уехали к родным в Галор, но скоро вернетесь. Мне кажется, она в это верила.

— Спасибо, — поблагодарил мужчина. — Вы мне очень помогли, Амелия. И…