Страница 6 из 52
Хети, который не знал, насколько в действительности сильны гиксосы и слабы повелители городов долины, подумал, что, возможно, ему удастся осуществить задуманное — спасти свою страну, сражаясь на стороне противников Шарека, в рядах воинов-содомитов. И если гиксосы потерпят поражение, если угроза, нависшая над Египтом, исчезнет, отчасти благодаря и его усилиям, он будет счастлив вернуться домой, в Аварис, во главе отряда воинов, командиром которого его пообещал назначить Магдиль, и осуществить свою месть. Он подумал и о том, что лучше уж убить царя-пастуха в честном бою, у всех на виду, чем сделать это тайком — так, как ему было приказано.
Вот так Хети поступил на службу к царю Содома.
4
Помещение, выделенное для шестерых хабиру и Хети (его, несмотря на происхождение, считали одним из них), располагалось на краю площади, в центре которой возвышалась царская резиденция. В том помещении уже проживало порядка двадцати солдат царской гвардии. Об этом хабиру сообщил слуга, которому было поручено препроводить новобранцев к командиру, возглавлявшему небольшой отряд. И вот перед ними командир — дремлет, растянувшись на циновке в тени пальмы.
— Его зовут Япирану, — сообщил провожатый, — и лучше его не будить. Эти солдафоны всегда злятся, когда им мешают спать.
Слуга пригласил их в дом. В коридор выходили двери многочисленных комнат.
— Вы — первые новобранцы, — пояснил он, — и можете выбрать себе одну или даже две комнаты. Выполняя приказ царя, я прослежу, чтобы вам принесли циновки, подушки и шерстяные одеяла. Солдаты гвардии живут вот здесь. — Он указал на несколько дверей в конце коридора.
— Скажи, а кто они и чем занимаются? — спросил у сопровождавшего их слуги Кушар.
— Половина несет службу во дворце, а другая половина шатается по кабакам в городе.
— Как я понимаю, они неплохо устроились! — воскликнул Шукрия.
— Думаю, жаловаться им не на что.
— И много в этом городе трактиров? — с интересом спросил хиттит Лупакку.
— Достаточно, чтобы ты каждый день на протяжении месяца мог пировать в новом. Местные жители не отказывают себе в удовольствиях, а наш царь — тем паче.
— Это — лучший повод радоваться возможности служить такому замечательному господину! Что скажете, друзья?
Как и следовало ожидать, товарищи разделили его восторг. Все, за исключением Хети.
— Несомненно, служба у столь щедрого господина обещает быть приятной. Но, если верить его словам, он замышляет войну против царя-пастуха. Друзья мои, скажите, верите ли вы, что солдаты, которые проводят все свое время в трактирах или слоняясь по дворцу, способны выстоять в бою с армией, закаленной многими сражениями?
Хуррит Келия с задумчивым видом почесал затылок.
— Вопрос Хети кажется мне своевременным.
— Возможно, ты прав, — заметил Лупакку, — однако для нас это ничего не меняет. Давайте все принимать таким, каким оно есть, и станем полагаться на удачу. Нам будут платить достаточно, золота хватит, чтобы мы пожили в свое удовольствие, и не важно, сколько мы пробудем в этом городе. Отдадим свои судьбы в руки богов-защитников: вы, Тарибатум и Шукрия, в руки вавилонских богов, я — Терафиму[10]. Пусть позаботятся о том, чтобы нас постигла участь, какой мы заслуживаем.
— И потом, — добавил Тарибатум, — здесь живут только царские гвардейцы. Мы не знаем, как содержат и обучают солдат, а ведь царь должен иметь в распоряжении настоящую армию. Ведь он заверил нас, что вместе с союзниками они разобьют войска гиксосов, если те рискнут ступить на их земли.
В комнату вошли слуги, мужчины и женщины. Они принесли все необходимые спальные принадлежности, а также сосуды с водой и пивом.
— Друзья мои, — взял слово Шукрия, — до сегодняшнего дня мы многие месяцы провели вместе, деля пищу и кров. Правда, между нами случались ссоры, но признайте, до драки дело не дошло ни разу. Каждый может высказать свое мнение и попытаться убедить собеседника — это ли не доказательство взаимного уважения и привязанности? Мы делили женщин, когда удавалось их найти, и доставляли друг другу удовольствие, когда другого способа его получить у нас не было. Так давайте же продолжим жить по этим правилам, которые всех нас устраивают. Сердце радуется при мысли, что с тобой всегда рядом товарищи, которым можно доверять и на которых можно положиться и в радости, и в горе. Эта комната достаточно просторна, чтобы мы могли жить в ней все вместе. Пусть же ваши боги и мой Терафим так же мирно сосуществуют в этом месте…
— Шукрия, от имени всех нас я могу сказать, что мы разделяем твои чувства, — заверил его ханааней Кушар. — А что скажешь ты, Хети? Ты хочешь остаться с нами? Твои змеи стали бы нашими защитниками.
— Я провел с вами достаточно дней и ночей, чтобы желать и дальше оставаться вашим другом и делить с вами кров. То, что вы со мною рядом, радует мое сердце, и я благодарю богиню Анат, которую у нас в Египте зовут Хатор, почитаемую всеми нами, за то, что она послала мне встречу с вами. Благодаря вам я чувствую себя настоящим хабиру.
Слуги удалились. Каждый выбрал в комнате место и устроил там себе постель. Едва они успели утолить жажду водой и пивом, как в комнату вошел командир гвардейцев — тот, который недавно спал во дворе. Он поприветствовал новобранцев и обратился к ним с такими словами:
— Я знаю, вы — новые слуги нашего царя Магдиля. Меня зовут Япирану. Я командую шалопаями, которым наш повелитель доверил себя охранять. Вы, должно быть, сильно понравились царю, раз он вас взял просто «за красивые глаза», дал хорошую плату, да еще и поселил здесь. Что до меня, то я вас не знаю и не спущу с вас глаз. Я не являюсь вашим начальником, но не позволю вам подавать дурной пример моим людям. Это все, что я хотел вам сказать. Однако, если вы хотите, чтобы мы стали добрыми друзьями, я не против. Правду говорят: раз уж приходится жить вместе, то лучше дружить, чем давать друг другу пинки под зад. Что скажете?
— Мы думаем, что Маат на кончике твоего языка, — решил ответить за всех Хети. Он полагал, что Шукрия слишком часто выступает от имени всей компании.
Но он позабыл, что говорит не с египтянином: Япирану открыл рот и засунул туда палец, чтобы понять, что за штука, называемая «маат», прилипла к его языку, а он об этом и не подозревает.
Это рассмешило Хети, и он уточнил:
— Знай, что я родом из драгоценных земель — из Египта. Маат — это наша богиня правды и справедливости. Я хотел сказать тебе, что твои речи справедливы, и я и мои товарищи согласны стать твоими друзьями и друзьями твоих солдат, если они, конечно, этого захотят. Ты должен знать, что твой царь нанял нас не для того, чтобы мы оттеснили тебя в тень и приняли командование над твоими людьми. Мы будем сражаться с врагами царя — гиксосами, которых в свое время победили жители Хару[11], если они осмелятся напасть на твоего господина и других царей этой долины.
— Такой приказ и я получил от господина! Хотел бы я посмотреть, как этот пастух придет к нам искать ссоры! Да я со своими ребятами без посторонней помощи приведу его за бороду, голого, вместе с остальными пленниками, к трону царя Магдиля. Хотя ваша помощь, признаюсь, нам может понадобиться.
Развеселившись от своего бахвальства, он рассмеялся и сел на циновку, жестом пригласив новых товарищей последовать его примеру.
— Я расскажу вам о здешних обычаях и порядках, и вы поймете, почему мы рады служить такому царю, как Магдиль, и жить в таком городе, как Содом. По правде говоря, люди, которые приходят в наши места издалека, эти зануды, частенько грозят нам гневом своих богов, обвиняя в распущенности, свободе нравов и чрезмерном сладострастии. Мне сказали, что вы хабиру, но я надеюсь, что вы не будете вести себя, как они. В противном случае друзьями нам не быть, и вы с нами не уживетесь. Заметьте, я говорю, что ВЫ не сможете. Мы-то как раз терпимо относимся к любым убеждениям. Наши обвинители не могут примириться с нашей свободой и без конца пытаются навязать нам свои нравы и порядки. Их бесит, что мы любим смеяться, шутить, а больше всего то, что мы позволяем себе насмехаться над богами, особенно над ИХ богами. Знайте: в свое время наши предки решили отпустить нравы «на свободу». Поэтому у нас девушки могут любить девушек, а мужчины — мужчин, как кому хочется, не боясь молвы. Каждый занимается своими делами и не лезет в чужие. Ты, Тарибатум, жил в Вавилоне, и должен знать, что у тебя на родине виновного в супружеской измене ждет наказание. А в некоторых кочевых племенах пустыни, как мне известно, девственницу или замужнюю женщину, которая ляжет с мужчиной, не являющимся ее мужем, могут даже побить камнями. У нас же заключать браки между женщиной и мужчиной не принято. Люди встречаются, пока хотят этого, и расстаются также по взаимному согласию. Если у пары рождаются дети, то они живут вместе, так как детей надо растить, но никто не запрещает ни мужу, ни жене искать удовольствий вне дома. В этом случае закон обязывает родителей воспитывать свое потомство и жить под одной крышей, но ни в коем случае — делить ложе. И с тех самых пор, как Магдиль стал царем этого города, он подает своим подданным хороший пример. Он вкушает плотские удовольствия только в объятиях красивых мальчиков, которых во дворце проживает множество. Однако царю положено иметь наследника, и старейшины попросили царя выбрать женщину, которая родила бы ему сына. Он выбрал, и теперь она будет жить во дворце до тех пор, пока не появится на свет наследник. Ходят слухи, что наш славный царь передал обязанности супруга одному из своих любовников. А какая разница? Главное, что новорожденного объявят сыном царя. Не будем же мы действовать в угоду пустившему глубокие корни предрассудку, распространенному у соседних народов, что, мол, «только от моего семени должен быть рожден мой наследник». Именно из-за этого глупого убеждения их законодателям пришлось объявить преступлением супружескую неверность и определить смертную казнь в качестве наказания тем женщинам, которых кто-либо в этом обвинит.