Страница 11 из 34
– Но напугали его? Больше не совался он в деревню?
– Если бы. На другой день хозяйка пошла во двор телят поить. В руках ведро с пойлом несла. И вдруг видит: здоровенный медведь лежит прямо посреди двора и ест ее овечку. Хозяйка ведро выронила со страху и домой кинулась. Федя! Федя! Во дворе медведь у нас лежит, вторую овечку нашу ест! Федя подскочился, схватил карабин и кинулся во двор. Смотрит: точно, медведь улегся прямо у сарая и задавленную овечку жует. Федя курок жмет, а карабин не стреляет: это Федя в спешке патроны забыл. Да чтоб тебя! Кинулся назад в дом, зарядил ружье, снова метнулся во двор. А медведь лежит на том же месте, как будто ничего не видит. Жрет себе овечку и с места не трогается. Тут уже Федя не оплошал. Застрелил медведя.
– А что с медведем такое было? Он рехнулся, что ли? Заявиться в деревню и средь бела дня овечку есть – виданное ли дело?
– Оказалось, что у него нижняя челюсть была сломана. Он не мог со сломанной челюстью в тайге охотиться. Вот и пришел в деревню домашний скот резать.
– Как же он челюсть сломал?
– А кто ж его знает? – пожимает плечами наш рассказчик.
Ночной разговор в заброшенном в глухой тайге Блинове продолжает крутиться вокруг медведей. Анатолий Андреевич вспоминает другой случай:
– Пошли мы как-то с мужиками в лес, по ягоды. Вдруг смотрим: лошадиная шкура лежит на земле, тут же кости обглоданные валяются. Свежие следы медведя натоптаны по поляне. Дело ясное – мишка лошадь задавил и съел, а лошадь-то наша, топольнинская. Повадится если медведь до мяса – будет и дальше резать местных коней, приохотится. Они ведь у нас свободно по горам ходят, без присмотра. Легкая добыча для него. Мясо еще оставалось от лошади, и мы решили, что хищник обязательно придет доедать остатки. И тогда придумали сделать в лесу засаду, подкараулить его и убить. Огляделись вокруг, выбрали подходящее место и сделали лабаз. Между двух крепких берез приладили две толстые ветки, привязали их веревками к стволам. Получилась как бы полка над землей, скрытая посреди листвы, на высоте от земли метра два с половиной. Притянули лабаз покрепче к березам и уехали домой. Вечером собрались на охоту и на тракторе «Беларусь» поехали в гору. Федька Губин карабин свой взял. Я прихватил прожектор с аккумулятором. А Сашка за компанию с нами поехал, он трактором рулил.
Заехали мы в лес и метров за двести до лабаза оставили трактор. Тут Федя решил карабин свой проверить, случайно выстрелил, и попал аккурат в заднее колесо трактора. Колесо спустило. Что нам делать? Делать нечего. Поднялись мы вверх по склону, залезли втроем на лабаз и сели в засаду, ждать медведя. Ждали долго. Мы сидели тихо, не курили, не разговаривали, не шевелились. Замерзли очень. Федя карабин держал наготове, я на коленях прожектор примостил, Сашка просто так сидел, за компанию.
– А как ночь была? Хоть что-то видно вам было?
– Да если бы. Как назло, новолуние случилось. Тьма была кромешная, как у медведя в заднице. Видеть мы ничего не видели, только сидели на ветках и прислушивались. И вот когда совсем непроглядно стало в лесу, захрустело от нас где-то впереди. Мы всматриваемся сослепу – вроде что-то мельтешит впереди на поляне, примерно там, где шкура конская валяется. Я шепчу Федьке на ухо: включать прожектор? Погоди, шепчет он. А сам уже трясется от возбуждения и карабин сжимает. Сидим, замерли и слышим: медведь бродит по поляне, тухлое мясо лошади жует, чавкает. Только собрались прожектор врубать, как тут – мама дорогая! Слышим: кто-то из-за спины у нас из лесу идет. И прямо к нам, к лабазу нашему крадется сзади в темноте. А у нас ноги-то свесились с лабаза вниз, а высота-то небольшая. Мы напугались – а вдруг медведь почует нас и схватит снизу когтями за ноги? Стянет с лабаза да загрызет – ему это одна минута. И вот сидим мы бездыханно, только трясемся от страха. А прямо под нами в темноте кто-то идет медленно, ветками хрустит. Прошел он под лабазом на поляну и тоже принялся лошадь доедать. Тут Федя шепчет мне: включай прожектор! А сам карабин поднимает наизготовку. Я зажигаю прожектор, аж ослеп в первый момент от яркого света. И вот чуток погодя глаза привыкли к свету, и мы видим: на поляне бегают два медведя. Оба молодые, однолетки, морды в крови. Федя начал палить из карабина. Эти двое – бежать, один вправо, другой влево. Только треск по тайге раздавался.
– И что, попал по ним Федя?
– А мы-то почем знали? Он мог их ранить, а если они раненные, запросто могли кинуться на нас и порвать. Ночью же не видно ничего. Посидели мы послушали лес – одна тишина вокруг. Аккумулятор скоро сел, и мы остались в темноте. Слезать с лабаза нам боязно было. Так и просидели на ветках до самого утра, как птицы, чуть не околели от холода. Утром, как чуть светло стало, слезли мы тихонько с лабаза, пошли осторожно на поляну: посмотреть следы. И опять – клочки медвежьей шерсти нашли, а крови нет. Промазал Федя. А от медведей в кустах две просеки остались – одна налево, другая направо. Потащились мы в деревню – за запасным колесом для трактора.
– Ну хоть ягоды-то набрали?
– Ягоды? Какой ягоды? А! Ну да, все началось с того, что мы за черникой в лес пошли. Хотели черники домой нарвать. Только не было ее в тот год, черники-то. Неурожай случился…
– Тут недалеко от Топольного несколько лет назад турбазу построили, «Лесная сказка» называется. Так там тоже был случай с медведем, – продолжает свои нескончаемые истории Анатолий Андреевич.
Мы досыта наелись картошки и теперь пьем крепкий чай, заедая его белым деревенским хлебом и домашним малиновым вареньем. В темное окно избы бьются с улицы мохнатые ночные бабочки, привлеченные светом из комнаты.
– Туристы бывают разные: кто-то спокойно с детьми отдыхает, кто-то рыбачит с утра до вечера, а кто-то напьется и начинает куролесить. Приехали как-то на «Лесную сказку» мужики с Кузбасса отдыхать. На дорогих джипах. Конечно, пили каждый день, а на турбазе жил медведь. Точнее, сначала нашли в лесу двух медвежат и посадили их в клетку. Их медведица бросила или не знаю что. После одного из них кому-то отдали, не знаю куда. А второй вырос в большого медведя и сидел в клетке для развлечения туристов. Ясное дело, все ходили к клетке медведя смотреть. Он спокойный был, туристы его подкармливали. Некоторые, бывало, что и баловались – пива ему давали, даже водки. И вот в один день те кузбассовцы напились и решили поглядеть, как медведь поросенка съест. Купили в Топольном маленького поросенка, притащили на базу. Принесли его к клетке с медведем и запустили внутрь. Поросенок напугался, бегает по клетке, визжит тоненьким голоском, а медведь смотрит на него – не поймет, что к чему.
– Вот же дебилы. – Мы осуждающе качаем головами.
– Да не говорите, – смеется рассказчик. – И вот поднялся весь этот визг, суета. Народ с базы собрался вокруг клетки, глазеет. Женщины ругаются, жалеют бедного поросенка, детей от клетки отгоняют. А мужики ждут, когда медведь начнет порося есть, а он все не ест и не ест. Сел только в своем углу и смотрит, как свинья по клетке бегает и визжит. Так прождали кузбасские напрасно до самой ночи и, недовольные, ушли спать. Решили, что не хочет медведь на людях порося давить, что ночью его задавит и сожрет.
Мы пьем чай и ждем продолжения. Зная кузбасских мужиков, мы не удивились такой их затее.
– Утром приходят кузбасские затейники к клетке, тяжелые с похмелья. И видят, что медведь спит в дальнем углу на соломе. А в его конуре спит поросенок. И только розовый пятачок наружу высунул.
– Ничего себе. Выгнал медведя из его собственного домика?
– Выходит, что так. Мужики сели у клетки, стали соображать, что дальше делать. Один вспомнил, что медведи сладкое страшно любят. Решили вынуть порося, измазать в сладком и обратно к медведю подсадить – тогда тот точно позарится и сожрет приманку. Вынули поросенка наружу, пошли в магазин искать сладкое. Тот визжит в руках, чует недоброе.