Страница 28 из 39
Да ведь и вправду сказать: ободрали его новые власти как липку, или как волка позорного, ежели говорить их разбойничье-воровским языком. И сколько было таких вот бедолаг обобранных и униженных по всей России. Примеров можно здесь привести многие и многие тысячи. Времени только жалко…
В целом же, при Е.Гайдаре жить становилось невыносимо-тяжко всем честным гражданам новой и “свободной” России: и тем, кто работал, и тем, кто уже был на пенсии. Работающим платили гроши в сравнение со стремительно растущими ценами, которые индексировать не успевали, а возможно и не хотели даже: как можно правильно оценить и проиндексировать то, что каждый Божий день меняется?! А пенсии, тоже копеечные, стали задерживать регулярно по многу месяцев кряду, чего при коммунистах не было никогда, что являлось для прежней жизни нонсенсом. Неработающие пенсионеры начали с голоду пухнуть и вымирать; в первую очередь те, кто бобылями жили, и у кого огородов с дачами не было, собственных садов, что обеспечивали их хозяевам подножный корм и сносное существование.
А теперь представьте себе, читатель, каково было жить безработным по тем или иным причинам гражданам. Людям пред’пенсионного возраста, например, кого безжалостно сократили со службы, или кто вознамерился работу свою в этот роковой момент поменять. И с одного места уволился сдуру, а в другое не смог, не успел попасть. Или же одиноким женщинам с грудными и маленькими детьми, кто вольно или невольно выпал из поля государственной деятельности и опеки, лишился социальных пособий и льгот от новой “демократической власти”. Подумайте и представьте, каково было им остаться “на улице” без единой копейки в кармане, с голодом и холодом один на один, с нищетою! Такие накладывали на себя руки дружно, своих голодных детишек продавали и убивали, не в силах отчаяние с безысходностью пережить. Как и недоедание ежедневное, и ежедневный же сумасшедший рост цен, который страшно нервировал, сводил с ума, и которому конца и края не было видно.
Количество смертей и самоубийств в это жуткое, воистину сволочное время, как уже говорилось, приняло массовый характер, что было сродни эпидемии и о чём демократическая печать упорно теперь молчит, словно воды в рот набравши. Они, демократы российские, абсолютно-коррумпированные, жуликоватые и продажные, только о “зверствах” Сталина могут до потери пульса визжать, о родном и любимом ГУЛАГе. Зверства же и ужасы режима Ельцина они в упор не видят: пытаются их мифической демократией, “свободой слова” и “правами человека” прикрыть как листиком фиговым, или красочной этикеткой от жвачки…
О тяжёлой участи оставшихся не у дела людей той поры добровольный уход из жизни прекрасной русской поэтессы Юлии Владимировны Друниной ярко свидетельствует. Чудной и милой женщины, умнице и красавице, которая, обладая тонкой душевной структурой, совестью пушкинско-лермонтовской, честью, да ещё и будучи дамой беззащитной и беспомощной с юных лет, но очень и очень гордой на удивленье, очень порядочной, так и не смогла перенести то ужасное время – наложила на себя руки. Но перед тем, как уйти, оставила России стихи, которые уже вовсе и не стихи получаются как таковые, не рифмоплётство продажное, не заработок, не сочинительство, – а Господу Богу трепетная молитва, благодарная исповедь или предсмертный отчёт. Каковыми были и предсмертные стихи Есенина, Рубцова, Талькова, лучшие рассказы Л.Толстого, Чехова и Шукшина. И одновременно – это иуде-Ельцину приговор с его продажным премьером Гайдаром, оценка их подлой и людоедской работы.
Мы приведём здесь некоторые из них полностью вместе с предсмертным посланием – для тех, кто любит Россию и хочет полную правду узнать про ужасы того сучьего и волчьего в целом времени. Это крайне важно, поверьте. Хотя бы потому уже, что эти замечательные стихи только один раз всего в оппозиционной газете «День» и появились-то. После чего их изъяли из обращения новые антирусские власти. И, скорее всего, навсегда. Жалко!
Так вот, “…Почему ухожу? – написала она в предсмертной записке, что была обнаружена следователями на её рабочем столе рядом с томиками Пушкина, Лермонтова, Есенина и Рубцова. – По-моему, оставаться в этом ужасном, передравшемся, созданном для дельцов с железными локтями мире такому несовершенному существу, как я, можно только имея крепкий личный тыл…”
А вот и сами стихи, вглядитесь и почитайте, запомните их навсегда! И помолитесь о ней, замечательной русской женщине-поэтессе с талантом, какого ещё и среди поэтов-мужчин поискать:
Судный час * * *
Покрывается сердце инеем – Только вдумайся, вслушайся
Очень холодно в судный час… В имя “Россия”!
А у вас глаза как у инока – В нём и росы, и синь,
Я таких не встречала глаз. И сиянье, и сила.
Я бы только одно у судьбы попросила -
Ухожу, нету сил. Чтобы снова враги не пошли на Россию.
Лишь издали
(Всё ж крещёная!) * * *
Помолюсь Я музу бедную безбожно
За таких вот, как вы, – Всё время дёргаю:
За избранных – Постой!
Удержать над обрывом Русь. Так просто показаться “сложной”,
Так сложно, муза, быть “простой”.
Но боюсь, что и вы бессильны.
Потому выбираю смерть. Ах “простота”! –
Как летит под откос Россия, Она даётся
Не могу, не хочу смотреть! Отнюдь не всем и не всегда -
Чем глубже вырыты колодцы,
* * * Тем в них прозрачнее вода.
Вот и нету ровесников рядом –
Не считаю я тех, что сдались. Перед закатом
Почему им “под занавес” надо Пиджак накинул мне на плечи –
Так цепляться за “сладкую жизнь”? Кивком его благодарю.
“Ещё не вечер,
Разве гордость дешевле опалы? Нет, не вечер!” -
А холуйство – спасательный круг?… Чуть усмехаясь, говорю.
Я устала, я очень устала А сердце замирает снова,
Оттого, что сдаются вокруг. Вновь плакать хочется и петь.
…Гремит оркестра духового
* * * Всегда пылающая медь.
Пусть было черно и печально
Пусть с разных палили сторон – И больше ничего не надо
Не скажет надутый начальник, Для счастья
Что шла я к нему на поклон. В предзакатный час,
Лишь эта летняя эстрада,
Порою казалось, что силы Что в молодость уводит нас.
Кончаются, но никогда
Я даже друзей не просила – Уже скользит прозрачный месяц,
Была и осталась горда. Уже ползут туманы с гор.
Хорошо усатый капельмейстер,
Шагаю по белому свету, А если проще – дирижёр.
Порой пробиваюсь сквозь тьму, А если проще, если проще:
Считая присягой лишь это: Прекрасен предзакатный мир! –
“Жизнь – Родине, честь – никому!” И в небе самолёта росчерк,
И в море кораблей пунктир.
Запас прочности
До сих пор не совсем понимаю, И гром оркестра духового,
Как же я, и худа, и мала, Его пылающая медь.
Сквозь пожары к победному Маю …Ещё прекрасно то, что снова
В кирзачах стопудовых дошла. Мне плакать хочется и петь.
И откуда взялось столько силы Ещё мой взгляд кого-то греет,
Даже в самых слабейших из нас?… И сердце молодо стучит…
Что гадать! Был и есть у России Но вечереет, вечереет -
Вечной прочности вечный запас. Ловлю последние лучи.