Страница 46 из 56
— Бывают хорошие дни и плохие, — Мисти пожимает плечами и принимается за еду, нагружая свою тарелку таким большим количеством пищи, которая вряд ли поместится в желудке человека ее размера. Она ведет себя так, как будто не ела уже несколько дней. — Восемь дней я чиста.
— Ну, это здорово, — говорит Мона. — Так держать, Мисти. Я горжусь тобой.
Мама не понимает, кто такие наркоманы. Для нее наибольшие пороки — это еда и игровые автоматы. Мисти солжет и скажет всем, что они хотят услышать. Меня совсем не удивило бы, если бы Мисти приняла дозу, прежде чем запрыгнуть в автобус, чтобы приехать сюда.
Мы заканчиваем с нашей едой в молчании, Деми старается изо всех сил поговорить с Моной и Мисти. А я? Я даже не пытаюсь. Я даже не чувствую вкус еды, которую кладу в рот. Это все, что я могу сделать, чтобы не смотреть на часы над холодильником.
Минуты утекают, и каждая медленнее, чем предыдущая.
Как только мы заканчиваем есть, Деми нарезает и подает пирог, а после начинает чистить кухню. Мона не останавливает ее, не говорит, что ей не нужно это делать, и Мисти не предлагает помощь.
Я встаю из-за стола и наполняю раковину теплой мыльной водой. Бок о бок мы моем посуду в тишине. Когда мы заканчиваем, кухня выглядит лучше, чем когда-либо. Столешницы сверкают, раковина сияет, и вся посуда и утварь лежит на своих законных местах.
Деми — дочь своей матери.
— Наверное, нам следует уйти, — объявляю я, когда мы заканчиваем.
Мона и Мисти прекращают болтовню и смотрят на меня.
— Но ты всего пару часов здесь, — протестует Мона, нахмурив брови. Если она ожидает, что я проведу еще хоть минуту в обществе этой светловолосой язычницы, то у нее проблемы.
Я пришел сюда, чтобы Моне не пришлось сидеть одной.
И она предала меня, пригласив последнего из людей на земном шаре, с которым я когда-либо хотел бы провести этот день.
— Деми нужно вернуться в Рикстон Фоллс, — лгу я.
Она кивает.
— Хорошо, хорошо, — Мона стонет, из нее вырывается хриплое и тяжелое дыхание. — Спасибо за пирог, Деми. И рада была тебя видеть, Ройал.
Мисти ничего не говорит, она просто сидит и дрожит, как будто спускается с какого-то подъема или напугана мной. Возможно, оба варианта.
Как только мы садимся в мою машину, Деми включает обогреватель и дует в свои руки. Мы с минуту сидим, давая двигателю прогреться, и я смотрю вперед на приборную панель.
— Ты в порядке? — спрашивает Деми. — Это было... интенсивно.
— Не ожидал увидеть Мисти сегодня, — я дергаю рычаг коробки передач. — Мона знает, что я к ней чувствую.
Я краем глаза наблюдаю за Деми. Она кусает губу, изучая меня, и ее тело наклоняется ближе ко мне. Положив руку мне на колено, она прокладывает путь к моей руке и сжимает ее.
— Я никогда не видела, чтобы ты на кого-то так смотрел, — говорит она.
— Как?
— С такой... ненавистью в глазах.
Я киваю. Я не уверен, что Деми хочет, чтобы я сказал, но я не собираюсь отрицать тот факт, что ненавижу свою сестру. Я ненавижу то, что она сделала. Ненавижу то, что она делает. И ненавижу все, что связано с ее эгоистичным, уродливым маленьким сердцем.
— Мне нужно заправить машину, — говорю я, меняя тему.
Мы доезжаем до небольшой заправки «Коноко» на углу главной улицы Глиддена. (Прим.: ConocoPhillips — американская нефтяная компания). Это одно из немногих мест, которое открыто сегодня, и оно переполнено. Автомобили прибывают, безумные мужья выбегают с галлонами молока и картонными коробками яиц, путешественники заправляют свои мини-фургоны, а усталые малыши бьются в истерике, когда их родители меняют DVD на старые развлекательные системы.
Я паркуюсь перед освободившейся колонкой, и Деми хватает свою сумку.
— Я куплю нам немного вина на сегодня, — она указывает внутрь и подмигивает, чем мгновенно посылает импульс к моему члену.
Я заполняю свой измученный жаждой автомобиль и стискиваю зубы, когда понимаю, что аппарат для кредитных карт не работает. Мне приходится зайти внутрь, чтобы заплатить, но перед кассой стоит очередь из десяти человек.
Думаю, у меня нет выбора.
Все, что я хочу сделать, это вернуться на свое место и провести несколько часов с Деми. Она — единственная изюминка этого дерьмового дня, и она такая чертовски великолепная, что я хочу съесть ее с ног до головы.
Она должна лежать голой в моей постели, ее соблазнительные ножки должны быть обернуты вокруг моей талии, а ногти должны вонзаться в мою задницу, когда я буду хоронить свой член глубоко в этой прекрасной киске всю ночь напролет.
Стоя снаружи, я вижу ее голову, когда она просматривает изысканный выбор вина на заправочной станции. Вытаскивая из кармана свой кошелек, я направляюсь внутрь и встаю в очередь.
— О, эй, — говорит она, когда видит меня. Я беру бутылку из ее рук.
— Можешь идти, если хочешь, — я киваю на машину.
Очередь становится короче, когда вторая касса начинает работать. Еще пара человек, и я следующий.
Мой член пульсирует, когда я думаю о том, что мы будем делать через минут пятнадцать.
— Ладно, увидимся, — Деми целует меня в щеку и колокольчики на двери звенят, когда она выходит.
Но потом мои внутренности скручивает в узел. По причинам, которые я никогда не мог предвидеть.
Еще два человека впереди меня, но я вытаскиваю пятьдесят долларов из своего кошелька и шлепаю ними по прилавку, говоря кассиру, чтобы он оставил себе сдачу.
Мне нужно выйти на улицу.
Сейчас же.
Глава 40
Деми
— Эй. Эй, ты, — женщина, прислонившаяся к кирпичному фасаду заправки, зовет меня, когда я направляюсь к машине Ройала.
Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов. Она выглядит знакомой, но я не могу сразу ее вспомнить. Спутанные темные волосы обрамляют круглое лицо, а нарисованные карандашом тонкие брови подчеркивают синие миндалевидные глаза. На ней слишком много косметики, как у женщин с неидеальной кожей. Ее полные губы скрывают ухмылку.
Она напоминает мне куклу Братц, красивую, по ее собственным меркам, но выглядящую так, словно ею играли слишком долго.
Остановившись и поправив ремешок сумки, перекинутый через плечо, я смотрю немного пристальней.
Я знаю, что видела ее раньше...
Женщина призывает подойти ближе. Ее колено согнуто, нога прижата к баку с пропаном.
— Простите, я вас знаю? — спрашиваю я, подходя ближе. Взглянув на заправку, я вижу, как Ройал хлопает наличными по прилавку и спешит выйти.
— Ты меня не знаешь, нет, — она вытаскивает из-за спины зажженную сигарету, стряхивая пепел на тротуар, и медленно двигается. Серый дым вьется перед ее лицом, и она смеется. — Но у нас есть что-то общее.
Прищуриваясь, я качаю головой.
— О чем ты говоришь?
Ройал выбегает из дверей с бутылкой вина под мышкой.
— Какого черта ты здесь делаешь, Пандора? — говорит он резко.
Она еще раз затягивается и делает пару шагов к нему, выдыхая дым ему в лицо.
— Разве ты не знаешь? — она ухмыляется. — Что мне не разрешается находиться в Глиддене, или ты думаешь, что твой чертов член слишком хорош для меня? Теперь бегаешь с этой богатой сукой, поэтому не можешь увидеться со мной?
— Ройал, о чем она говорит? — я приближаюсь к нему.
— Это дочь моего босса. Пандора, — он стискивает зубы, когда произносит ее имя, и следит за каждым ее движением. — Мы иногда... тусовались. В свободное время.
— О, — говорю я. — О.
Вот где я ее видела. В автомастерской на прошлой неделе.
Она не похожа на ту женщину, которую я представляла себе рядом с Ройалом в те годы. На самом деле, она полная противоположность тому, что я себе представляла.
Хотя я не буду судить его. Округ Рикстон небольшой. Все умные, красивые и амбициозные девочки всегда переезжают на Манхэттен.
Ройал берет меня за локоть и кивает в сторону машины.