Записки из тайника

В 1960 году с корабля, на котором Хрущев приплыл в Нью-Йорк на сессию Генеральной Ассамблеи ООН, сбежал матрос. Вопрос, заданный иностранными журналистами о сбежавшем моряке, поставил Хрущева в весьма затруднительное положение. И что же он ответил иностранной прессе? По словам одного из моих друзей, генерала ГРУ, который в то время находился с Хрущевым в США, он пообещал оказать материальную помощь беглецу, если она ему потребуется. Но это Хрущев произнес только на публике. В приватной беседе с членами советской делегации он так прокомментировал побег матроса: «Теперь в СССР на одного мерзавца стало меньше».

Когда приехавший в Канаду по линии нашего комитета ученый Клочко отказался вернуться в СССР, в Центральном Комитете возник ужасный переполох[50]. В течение двух недель сотрудники КГБ искали хоть какого-нибудь друга или знакомого невозвращенца. Они хотели послать его в Канаду, чтобы он убедил Клочко вернуться на родину. Узнав о побеге советского ученого, Хрущев произнес: «Хватит с ним церемониться. Примите все меры, чтобы его найти и вернуть назад. Если он не захочет возвращаться, то прикончите негодяя. Пусть другим это послужит хорошим уроком». Вот вам и Хрущев, добрый крестьянин. Кто еще может сказать, что он не преступник и не убийца?

Когда тебя вызывают в Центральный Комитет КПСС, то не знаешь, к кому конкретно. Это может оказаться сотрудник как ЦК, так и КГБ. Кагэбэшники имеются там почти в каждом отделе и управлении. В ЦК им особый почет и уважение. Раньше, при Сталине, все они сидели только на площади Дзержинского, но теперь обосновались и в офисах Центрального Комитета КПСС, Совета Министров, в министерствах и во всех прочих государственных учреждениях.

Работой КГБ руководит сам Хрущев. Тут он никому не доверяет и контролирует органы КГБ как Первый секретарь ЦК КПСС, а не как Председатель Совета Министров. Говорят, что Шелепин большую часть времени проводит не у себя на Лубянке, а в кабинете Хрущева. Хрущеву в Центральный Комитет КПСС регулярно поступают отчеты из КГБ о проведенных им разведмероприятиях и о настроениях в народе. ГРУ также регулярно посылает туда свои отчеты.

При Центральном Комитете имеется так называемый Административный отдел. Возглавляет его Николай Романович Миронов. Ранее он занимал высокий пост в Комитете государственной безопасности. Это управление не имеет никакого отношения к административной работе. Оно направляет деятельность КГБ, министерств внутренних дел союзных республик, судов, прокуратур и нашу работу, то есть Главного разведуправления. Этот Миронов — наш царь и Бог. Вся информация о наших делах сначала поступает к нему, а уже потом к Хрущеву и в Центральный Комитет партии.

В прессе он фигурирует как заведующий Административным отделом ЦК КПСС, но никто из корреспондентов не знает, чем занимается вышеуказанный отдел и сам Миронов. Это — секрет. Но от кого? Ответ: от их же собственного народа! Почти весь персонал Административного отдела состоит из бывших сотрудников КГБ, МВД и Главного разведывательного управления. Только несколько человек прежде работали в прокуратурах и судах.

Миронов — член Центрального Комитета КПСС и депутат Верховного Совета СССР. Наш генерал Серов всегда стоит навытяжку не только перед ним, но и перед всеми сотрудниками его отдела. Все назначения и замены в ГРУ и КГБ проходят через Миронова.

Выездная Комиссия Центрального Комитета КПСС работает в тесном контакте с ГРУ. Впервые я столкнулся с ней, когда оформлялся в командировку в Турцию. Ее глава — Александр Семенович Панюшкин, в прошлом — советский посол в Китае и США. Он также офицер разведки и сотрудник КГБ. Деятельность его комиссии заключается в отборе соответствующих специалистов для работы за рубежом. Через нее проходят все послы, консулы, торговые представители, военные атташе, резиденты и т. д. Короче говоря, все, кто выезжают на работу в другие страны.

Когда между ГРУ и КГБ возникают разногласия по поводу того, какой «крышей» воспользоваться их сотрудникам или на какую должность их назначить, роль третейского судьи исполняют сотрудники, работающие под началом Миронова и Панюшкина. Однако все споры с нами неизменно выигрывает КГБ. Там им больше доверяют и всегда идут навстречу. Одним словом, нам, сотрудникам ГРУ, кагэбэшники частенько перебегают дорогу. У Миронова и Панюшкина есть службы, персонал которых почти полностью укомплектован сотрудниками КГБ. В печати о комиссии Панюшкина никогда и ничего не упоминается. Можно себе представить, какой завесой тайны окутана ее деятельность. А от кого им, собственно говоря, таиться? Ответ тот же: от своего собственного народа!

В свое время Панюшкин был начальником Первого главного управления КГБ (тогда он назывался МВД), которое занималось иностранной разведкой. Первое главное управление КГБ теперь переименовано в Управление разведки. Мы часто с ним связываемся, но слово «разведка» никогда при этом не упоминаем. Мы просто пишем на корреспонденции: «Начальнику Первого главного управления КГБ при Совете Министров СССР».

Все кандидатуры резидентов как ГРУ, так и КГБ утверждаются Центральным Комитетом КПСС. Перед отъездом на место работы их вызывают в Москву в Центральный Комитет на собеседование. Периодически, примерно раз в год, всех резидентов вызывают в ЦК КПСС на совещание (инструктаж). Там они отчитываются о уже проделанной ими работе и получают соответствующую инструкцию. Проводит такие совещания-инструктажи кто-нибудь из секретарей Центрального Комитета КПСС, иногда сам Хрущев. Одно из них проводил Суслов.

В Турции нашим военным атташе был бригадный генерал Казакевич, который одновременно являлся секретарем партийной организации. (Работая за границей, мы для большей конспирации называем нашу партийную организацию профсоюзной.) Инструктаж, на который был вызван Казакевич, проводил Суслов. В беседе с Сусловым военный атташе заметил, что, по его, а также Рыжова (наш посол в Турции) мнению, наше правительство ведет в отношении нового турецкого правительства не совсем верную политику (турки — народ бедный, лира их резко упала в цене, а американцы помогают недостаточно и т. д.). Поэтому Советскому Союзу следовало бы предоставить Турции крупный кредит. Таким образом, по мнению нашего посла и атташе, можно было перетянуть турок от США на свою сторону. И вот что ему ответил Суслов: «Это что еще за эксперимент вы предлагаете? Потратить миллионы рублей! А где гарантия, что турки вернут нам долг? Они, возможно, и примут кредит, но как только его проедят, так снова кинутся к американцам в объятия».

В результате Казакевича обвинили в политической близорукости. Его лишили ранга военного атташе и общественной должности секретаря партийной организации посольства. Вот так с нами обходятся в Центральном Комитете КПСС. Человек из лучших побуждений выступает с предложением, как ему кажется дельным, не ведая, чем все это может кончиться. По этой причине все мы сидим набрав в рот воды и слушаем, какие будут на тот или иной счет указания Центрального Комитета.

Для решения вопроса о выезде советских людей как в долгосрочную, так и в краткосрочную командировки при Центральном Комитете КПСС существует специальная комиссия, состоящая из одних только сотрудников КГБ.

Любой советский гражданин, даже турист, отправляющийся за рубеж, проходит собеседование в Центральном Комитете КПСС. Но беседует там с ним сотрудник КГБ. Большинство инструкторов этой комиссии являются полковниками и подполковниками разведслужб, хотя и в гражданской одежде. Человек, вызванный в комиссию, приходит сюда только после того, как все его выездные документы уже готовы. Здесь он должен заполнить специальный бланк и ознакомиться с выездными инструкциями, в которых указывается, как вести себя за границей. Ему также полагается подписать секретную бумагу, в которой он клянется хранить верность Компартии и своему правительству.

50

16 августа 1961 года Михаил Антонович Клочко обратился в канадское правительство с просьбой предоставить ему политическое убежище. Он — автор книги, в которой описал коммунистический Китай с точки зрения советского ученого.