Страница 15 из 22
Зону, построенную ими, назвали сельскохозяйственной, и передали женской колонии, рассчитанной на шесть тысяч человек с криминальным прошлым.
Судьба играет людьми.
Милка родилась незадолго до ареста матери. Родилась после того, как Костромина съездила на свидание к мужу в Железноводск, куда вскоре доставили и её саму с дочерью. По непонятному капризу руководства колонии письма Костроминой не доходили до мужа. И сама она не получала от него весточек.
При освобождении ей вернули пачку писем: его и её. По какой причине приходящие письма не вручали, а её – не отсылали? – никто не стал объяснять. Многого захотела!
Костромин, бывший артист одного из Ленинградских театров, ко времени освобождения жены несколько лет проработал разнорабочим на прокладке железной дороги, а последние два года слесарил в железнодорожном депо. После ликвидации зоны остался трудиться на прежнем месте. Костромина тоже устроилась в депо, чтобы быть к мужу поближе. Милка живёт с родителями в старом бараке, коротая вечера с тряпичными куклами, пошитыми матерью. Куклы красивые, девочка счастлива.
Через год после ликвидации Северной зоны Мила пошла в первый класс. В школе расцвела. Родители прочат ей большое будущее.
– Будет дочка артисткой, пойдёт по моим стопам, – говорит друзьям и знакомым Костромин. – Уже сейчас у неё проглядывают мои стати: ротик, носик, глазки. И характер мой. Точно: быть ей артисткой!
Растёт и расширяется Северный.
Ещё быстрее растёт и расширяется Южный.
Население Железноводска за два года увеличилось примерно в два раза. Прибавка составила около пятнадцати тысяч. Все новые жители – трудоспособного возраста.
Виден положительный результат реорганизации двух мужских и одной женской колоний. Как-то незаметно вышли на свободу женщины четвёртой колонии, разбавив мужской контингент посёлка.
План по переводу зэков в полноценное население перевыполнен. Стайки детей резвятся на дорогах. Полюбилась им широкая сухая Дзержинская улица. Еще не до конца исчезли газогенераторные полуторки, а по Дзержинской уже покатили шустрые велосипедисты. За каждым велосипедом бежит толпа пацанят: вдруг, посчастливится, дадут прокатиться?
Число жителей в посёлке, особенно в Южном районе, прибавляется и прибавляется. Увеличивается не только за счет рождения детей в недавно созданных семьях, но и за счёт выхода из лагерей тех, кто отсидел срок. Освобождаются баптисты, иеговисты, пятидесятники, сотники, украинские бандеровцы, прибалтийские зелёные братья, уголовники и мошенники.
Их тысячи и тысячи.
Большинство, закончивших «париться» в зоне, правдами и неправдами устраиваются к «друзьям» на Северный – подальше от милиции, от освещённых по вечерам улиц Южного.
Трудягам нужна работа, требуется жилье. Асоциальным элементам: уголовникам и мошенникам, презирающим труд, нужна свобода. Под свободой подразумеваются бабы, водка… игра в карты…И поножовщина.
Вечерами в Северном районе, за исключением коротких летних светлых суток, темно. Электрические лампочки на фонарных столбах разбиты. Всё же Милка безбоязненно ходит темными вечерами из школы. Никто ей не говорил о кодексе чести, но она знает, что ее не тронут. Кодекс чести пока ещё действует. По негласному закону среди уголовников принято оберегать детей. Ни один даже самый пьяный отморозок не тронет ребенка. Ещё никто не знает слова педофил. Безопасность ребёнка свята для всех социальных и асоциальных групп населения. Есть и другие правила, соблюдаемые местечковыми хулиганами. Например, ногами не бить, упавших на землю не добивать! Драться исключительно руками и бить кулаками.
Ноги использовать запрещено.
Урода, обидевшего ребёнка, накажут свои же подельники. Потому ходит Милка вечерами свободно. Иногда заходит в клуб поглазеть на танцующую молодежь. Растет девочка. Завидно ей. Жаль, что не дотягивает годами для танцулек. Как говорит мать:
– Рано тебе ходить на танцульки: "хотелка" не выросла. Вначале отучись; школу закончи, тогда танцуй!
В комнатах ветхих бараков за окнами, прикрытыми занавеской только до середины, идет бурная жизнь. Расцветают пьянство, игра в карты на интерес. По условию игры проигравшему предстоит выйти на улицу и зарезать встретившегося человека. На несчастье Милки её родители возвращались домой поздно вечером. На их месте могли быть другие люди, но встретились с убийцей именно они.
Надо же такому случиться! Зону выдержали, а на воле, когда все беды, казалось, позади, погибли.
Убийца не прятался. Утром, на следующий день, не успевшего протрезветь парня, арестовали. Но разве Милке от этого легче? Детского дома в посёлке нет.
Осталась девочка одна.
Выкарабкивайся сама, как-нибудь выживешь!
Пропала бы девочка, если бы не огород и запасы продуктов. Летом, не покладая рук, трудится на огороде, благодаря чему у неё на столе всегда есть картофель, морковь, капуста…
Родители, как большинство оттрубивших срок, в государственную стабильность не верят, потому закупают продукты впрок. Если подворачивается возможность, то из магазина мешками тащат в дом сахарный песок, крупу, горох…
Родители Милки сделали запасы. Запасов хватает.
Не оставила девочку без присмотра родственница тётя Настя, живущая на Южном. Тётя взяла на себя заботу о девочке – подкидывает деньжат. Хотела забрать её к себе, но Мила отказалась.
Мила учиться без двоек.
Она проучилась в шестом классе чуть больше полугода, когда её потрясло известие: умер Сталин. После звонка в класс вошла классная руководительница. Остановилась у окна. Долго молча смотрела на улицу.
Что она там увидела? Сломанную судьбу мужа и собственную жизнь? Скитание по лагерям? Вместо Москвы работа в дальнем Северном посёлке учителем математики в школе-семилетке?
Повернулась к детям, тихо произнесла:
– Умер товарищ Сталин. Сегодня уроки отменяются. Идите домой.
Милка возвращается домой по притихшему посёлку. Всегда такая оживлённая Дзержинская улица, сегодня не похожа на трудовую улицу. Не только людей не видно, но и машин.
Пошла посмотреть Южный район.
На здании райкома висит флаг с чёрной лентой. Вечером сходила в кино. Со следующего дня занятия пошли обычным порядком.
Ремонтно-строительный участок бывшей Южной колонии преобразован в районную ремонтно-строительную контору. Павлов Михаил Гаврилович возглавил предприятие. Силами конторы он развернул мощное жилищное строительство в конце посёлка, продлевая улицу Пионерскую, а также в Октябрьском переулке, на Полевой. С этих улиц началось преобразование лагерного посёлка в современный, в котором можно с комфортом жить.
Павлов старается реализовать давнюю мечту, которую лелеял, пока отбывал срок в лагере: ликвидировать бараки. Ненавидел бараки больше чем урок. С местными урками можно бороться и договариваться. А бараки безмолвны, с ними не договоришься, с ними необходимо бороться бескомпромиссно, на уничтожение.
Нет человека в Железноводске, который бы не знал Павлова! Павлов первая знаменитость посёлка. Вторая – всем известный человек и уникальная личность Южного Железноводска: китаец Ваня-Ваня. Павлов и Ваня-Ваня более известны, чем первый секретарь райкома партии Чупраков.
Ваня-Ваня появился на рынке, сразу после ликвидации ЮЦИТК. За что его посадили в колонию Северного края, почему он оказался в зоне один, без соплеменников, не мог внятно объяснить. Русский язык, за время заключения, так до конца и не осилил.
Когда спрашивают:
– Ваня-Ваня, ты из Китая?
Уверенно отвечает:
– Ваня-Ваня китаес.
– За что посадили?
– Ваня-Ваня не знает! Совсем большой поезд привёз из Маньчжурии. Ваня-Ваня сидел, жену нашёл! Бери лук, бери редиска, вкусна…
– Лук у тебя очень уж большой, говном поливал?
– Ваня-Ваня лук не поливал, удобрял навозом человека…
Освободившись, Ваня-Ваня женился на местной уроженке. Два одиноких, обездоленных человека органически подошли друг к другу по менталитету. Женившись, Ваня-Ваня поселился в домике жены. Свободное пространство на полу заставил ящиками с землёй. Всё дневное и вечернее время посвящает домашнему огороду. Ранней весной снимает первый урожай и выходит торговать.