Страница 14 из 22
Всю недвижимость зоны следовало осмотреть, переписать, принять по акту…
В Северном районе жителей не так уж много, тысяч пять – шесть и местные жители знают практически всех, если не по фамилии, то по внешности и месту работы уж точно. Знакомству людей способствуют совместный труд на одном предприятии, то, что затовариваются продуктами в одних магазинах.
Молодёжь Северного ходит в деповский одноэтажный с тесовой крышей клуб, где по вечерам в рабочие дни, и днем, по выходным, крутят кино, а в субботние и воскресные вечера устраивают танцы. Кино и танцы посещают солдаты и офицеры батальона НКВД, офицеры военных кинологов, солдаты срочной службы внутренних войск, пилоты гражданской авиации.
Казармы, полигон кинологов и вольеры овчарок, после ликвидации зоны, остались на прежнем месте, поскольку воинские подразделения обслуживают не один куст лагерей Железноводска, а всё управление Устьжелезноводсклага.
Летчики гражданской авиации, облюбовали жильё на улице Пилотов в одноэтажном общежитии недалеко от аэропорта. Приходят в клуб в красивых кожаных куртках. Фуражки для большего шика лихо заломлены на затылке. Красавцы летчики резко отличаются от гражданских, у которых модной одеждой считается черная телогрейка, подогнанная в талию. Девушки устраивают настоящую охоту на мужчин из летного состава. Их не смущают допотопные самолёты, на которых те летают. А летают парни не на современных самолётах, а на раритетах: ПО-2, Ил-2, Ли-2, АН-2, ласково прозванных «тарахтелками».
Выбор женихов у заневестившихся женщин Северного района имеется богатый, на любую претензию. В Северном районе выросло число свадеб. И, как следствие, быстро увеличилось число детей. К местной детворе добавились дети из четвёртой женской колонии. Среди прибывших милая девочка Милка Костромина по злой воле государства ставшая жительницей Северного района.
Появление Милки на Севере связано с историей прибытия несколько лет назад на глухой разъезд женского эшелона. Разъезд недалеко от Железноводска не имел названия. И это был не первый эшелон, прибывший в данный район.
Это было суровое время, время заполнения Севера исправительно-трудовыми колониями, и, соответственно, дешёвой рабочей силой. Контингент колоний предназначался исключительно для строительства и обслуживания Северной железной дороги. В посёлке на строительстве «железки» уже во всю мощь вкалывают заключённые первой, второй, третьей, Южной центральной, Северной ИТК и восьмое отделение немецких переселенцев.
Центральной колонией ограничивается территория Южного посёлка. За ЦИТК простирается не тронутый человеком хвойный лес, больше похожий на дикую ча-щу.
Массив хвойного леса в сторону моста Выми разрывается. В этом разрыве спряталось поселение поволжских немцев. От Южной зоны до немецкого отделения восемь километров тайги.
Женский эшелон, с «членами семей уже осуждённых граждан» остановился январским морозным днём, не дотянув до станции «Железноводск» несколько километров. Солдаты открыли вагоны. Крики, мат охранников:
– Выгружайся…
Женщины, большинство с детьми, оторопели. Куда выгружаться? С обеих сторон дороги стеной стоит мрачный зимний хвойный лес. Снег в лесу лежит выше уровня железнодорожного полотна. Страшно прыгать с ребёнком, а то и двумя, в стылую белизну.
В вагоны вскарабкались солдаты, и силой стали выпихивать женщин. Густая матерщина, крики женщин, плач детей – всё смешалось. Женщины, выброшенные из вагонов последними, падают на кучу не успевших быстро встать на ноги и отойти. Те, кто лежит наверху, задавливают нижних. У придавленных людей лица и руки в снегу. Снег набился под одежду. На снег женщины не обращают внимания. Главное сохранить детей – не дать им задохнуться.
Костромина упёрлась руками в лежащую под ней женщину, защищая ребёнка, не позволяя задавить девочку массой тел. Костроминой повезло. Попала не в середину «кучи малы», а немного сбоку. Выбралась и отошла с ребёнком в глубокий снег.
Женщины с трудом поднимаются.
Холодно детям. Дети ревут.
Холодно матерям. Матери плачут.
Холодно солдатам. Солдаты матерятся.
Из двух последних вагонов они выкинули в снег подручный инструмент: топоры, двуручные пилы, лопаты, ломы, кирки.
Разобрали орудия труда. Солдаты сбили женщин в подобие колонны и заставили тронуться в путь.
Пройдя лесом три километра, колонну остановили, разрешили нарубить лапника. Толстым слоем лапник накидали под ветками огромных хвойных деревьев, соорудив детям подобие постелей. Уложили их на лапник, накрыли тряпьём, сверху ещё набросали лапника, чтобы чадо не замерзло.
Охрана повела небольшие группы женщин вглубь леса собирать сушняк, рубить сухие лесины.
Развели большие костры. Вначале солдатам, затем себе рядом с детскими лежанками. Дети хотя и укрыты, но при морозе минус двадцать тепло костра им не помешает. Не хочется, чтобы они замёрзли и заболели – срабатывает материнский инстинкт. Да и самим матерям не мешает посидеть у костра, обсушить одежду. А лучше бы – поесть и детей покормить!
Через два часа к месту выгрузки прибыла мотодрезина: привезла хлеб. Группа женщин по протоптанной дороге под конвоем солдат сходила за хлебом.
Поели, покормили детей. Попили горячей воды. Воду из снега накипятили в солдатских котелках.
Зимний день короткий. Охрана торопится, подгоняет женщин, чтобы они до сумерек успели построить солдатам шалаши.
Себе шалаши женщины возводят в темноте при свете больших костров. Утром измученных, не столько работой, сколько тяжёлым сном, разбив по бригадам, повели возводить забор: вкапывать в землю столбы, натягивать колючку.
Работают все, даже четырнадцатилетние дети. Работают те, кто ночью не замёрз, не умер, кто в состоянии ходить. Одни валят деревья, пилят, ошкуривают. Другие носят столбы к месту, где будет забор. Третьи – отогревают кострами землю. На месте костров копают ямы под столбы.
Четвёртой бригаде досталась самая почётная работа, которой заключённые вправе гордиться – натягивать колючую проволоку, чтобы за ней остаться на несколько лет, вычеркнув эти годы из жизни. Костромина попала в бригаду «колючей проволоки», как прозвали её солдаты.
Женщины строят лагерь заключённых, лагерь для себя. В короткие минуты отдыха бегают кормить детей.
Детей, подобных Милке, в женском эшелоне прибыло много. Не все они смогли выжить в суровую зиму. Сколько их «детей хороших, лежать осталось в темноте и холоде», могут рассказать матери, дожившие до освобождения.
Милка в зимнем лесу не только не заболела, но даже ни разу не чихнула от холода.
Выдержавшие зиму матери стали строителями, сельскохозяйственными рабочими. Их женскими руками возведена полноценная семейная зона с детским садиком внутри. Построены бараки, клуб, котельная, медсанчасть; разработаны поля под сельскохозяйственные культуры.
Подросшие дети, выжившие в суровых условиях зимы, на вытоптанной площадке играют в классики. Развлекают себя, пока матери трудятся.
Женщины обживают бараки. Возводят новые. Строят, строят, строят! Разрабатывают поля. Сеют, сажают, снимают урожай. И нет конца и края этому безумному труду, труду подневольному.
Но всё когда-то кончается.
Подходит к завершению строительство женской колонии, близится к окончанию разработка последних полей. И началось долгожданное освобождение женщин зимнего эшелона, женщин героев.
Первыми освобождают матерей с маленькими детьми – небольшими партиями в соответствии с порядковым номером барака. Расселяют на Северном. Заполняют любые закутки, имеющие подобие крыши.
Пять лет Костромина и маленькая Милка провели за колючей проволокой под охраной вооруженных солдат. Голодали, терпели холод, неустройство.
И выжили.
Бывают чудеса не только в решете, но и в жизни. На свободе встретилась семья Костроминых. Мать и отец Милки освободились с разницей в семь дней. Так и не смогла жена объяснить мужу, за что ей выпала такая тяжкая доля. Её, как и других подруг по эшелону, не судили, осужденными они не считались, но жили за колючей проволокой под охраной, как осуждённые.