Золотые тротуары (сборник)

Добавлю еще маленькую деталь к моей истории. Летя на самолете с пересадкой в варшавском аэропорту, зашел купить дешевый сувенир в duty free. Магазин имел и парфюмерный отдел, куда я и заглянул. Тут была масса фирменных изделий от мировых брендов. Побрызгал себя Коко Шанель для сущего удовольствия, как на верхней полке увидел среди прочих вещей, словно чудо, бутылку со знакомым названием, серебром по черному стеклу выведено жирно и вызывающе «Montana», взял ее, вспоминая былые события, и направился на кассу…

Чертов узел Франсуа-Мари Банье

Рассказ о любовнике мадам Бетанкур, владелицы компании L’Oréal

Сверхних балконов Османского дома падала, плавно кружась, синяя бумажка. Я остановился, наблюдая за ней с тротуара. Листок рискованно проскользнул между паутиной проводов, потом вывернулся, сделав сальто, и плавно приземлился около моих ног. Наклонившись, я увидел перед собой банкноту в сто евро. Поднял, повертел с обеих сторон – настоящая! – и улыбнулся серому небу с благодарностью.

Сколько фонарей на бульваре Сен-Жермен, столько же и историй про Париж, с его тайнами, интригами и покрытыми мраком событиями. Одна из таких историй о человеке, про которого если вы что-то и слышали, то только крупицы правды. Хотя шумихи было много. Все началось с частного вопроса и вдруг закрутилось, завертелось, последовали суды и процессы, зазвучали громкие имена. В прессе были пролиты ведра чернил и сломаны сотни перьев, поскольку скандал коснулся высшего уровня политики, затронув даже нашего эксцентричного президента Николя Саркози.

Звали виновника, с которого началось буря, Франсуа-Мари Банье. Простой фотограф, чуть больше любителя, но это не важно. Он был любовником старенькой вдовы с громким именем Бетанкур, владелицы крупной косметической компании L’Oréal и, пользуясь добротой дамы сердца, хитростью выудил астрономическую сумму (больше одного миллиарда евро) из недр ее банка. Впрочем, завистники преуменьшают, кроме денег там были и произведения искусства. Да, есть о чем помечтать, друзья! Такое можно увидеть лишь в фильмах Голливуда – современная Золушка в мужском варианте. Представьте, какой пропадает сюжет!

Про Банье много интересного знал его напарник по цеху – некий Майк, всегда вежливый, с тонким юмором парижанина, крепкий невысокий мужчина. Среди завсегдатаев Сен-Жермен он слыл своим парнем, разве что пенсионного возраста.

Угол Бульвара и улицы Рене пользовался особой, кислой славой. Там когда-то размещалось знаменитое кафе под названием «Royal St. Germain». Его клиентами в основном были педерасты всех мастей. В те далекие времена там можно было встретить актера Жана Маре с эксцентриком Кокто, худощавого Ива Сен-Лорана и еще не известного всему миру Клода Монтана. Когда кафе закрыли, на его месте появился ресторан «Drugstore», популярный среди золотой молодежи. Посетителями зала на первом этаже стали совсем другие люди, а над столиками повисли гигантские носы модных киноактеров 70— 80-х годов. Сегодня на этом месте располагается огромный магазин «Armani», а от бывших завсегдатаев кафе остались единицы, может быть, два или три. Но есть еще один, последний из старой гвардии голубых. Он по-прежнему крутится вечерами на том углу, ожидая своих поклонников сумасшедшего секса. Всегда одетый в коричневую замшевую куртку Майк. Ходили слухи, что он очень обеспеченный человек, а то, что еще «работает», так только ради своего удовольствия. Я был знаком с ним. Мы иногда пересекались и обменивались информацией, хотя его деятельность меня особенно не интересовала.

Про то, что Майк дружил с героем скандальной хроники Банье, я узнал за чашкой кофе случайно от знакомого художника Алана.

– Игорь, понимаешь, они начинали карьеру вместе. На одной стороне тротуара. Давно. Очень давно. Только сейчас один выбился «в люди», а второй еще «пашет».

То, что рассказал мой друг, подтвердили потом и другие, а сейчас мы только обсуждали соблазн получения гигантских денег. Редчайший случай, чтобы альфонс достиг таких высот. К нам, подтащив стул, присоединился Профессор – местный аферист и сводник. Вытащив из папки фотографии юных созданий, начал показывать под столом голые попки. Его присутствие оживило нашу беседу и, конечно, добавило еще больше жару.

– Куда девались гомики? Без них район стал пустым. Одни замученные туристы, – заворчал Алан и после паузы добавил: – Мне бы такую мадам! Сразу бы бросил писать картины и без сожаления раздал бы их случайным прохожим! И баста! Все к чертовой матери! Купил бы соломенную хижину под платанами на уединенном острове Средиземного моря.

Идея нам понравилась, и мы громко засмеялись. Тотчас к нам подобрался, лавирующий между клиентами гарсон и с наивностью новенького спросил:

– Чего веселитесь? Брать что-нибудь будете все-таки, ребята?

Пришлось раскошелиться…

Как-то странно, но со стороны прессы к Майку было ноль внимания. Журналисты не клянчили у него сенсационного интервью, телевизионщики обходили его дом стороной, а ведь он мог открыть любопытные факты из жизни своего знаменитого друга. Как-то гуляя, я зашел в сырный магазин, где работала продавщицей моя подруга Жоси, и, пользуясь отсутствием клиентов, мы развеяли зимнюю тоску базарными сплетнями. Конечно, вспомнили про героя дня – альфонса Банье и его кореша Майка. Та скупая информация, которой располагала публика, исходила из газет, а они писали больше о мадам Бетанкур и ее сумасбродстве. Раскидывать за любовь астрономические суммы всяким встречным! Разве не чокнутая? Жоси, хоть и скромная девушка, но чуть с хитринкой, подсказала мне оригинальную мысль:

– Раз ты уже знаешь Майка, подружись с ним как следует. Пригласи к себе в мастерскую, покажи картины, подари заодно и рисунок. Войди в доверие. В общем, выуди информацию об альфонсе. Пользуйся прямым источником. Слушай и запоминай, с чем это едят, а потом, может, когда-нибудь пригодится.

Совет подруги я принял. Поблагодарил.

– Да мне и самому любопытно войти в контакт с ним. Такие персонажи скоро исчезнут с поверхности земли. Потом ищи такой материал для книги, – ответил ей, беря приготовленный для меня, завернутый в жесткую бумагу кусочек вонючего сыра.

После, чуть позднее, мне подвернулся тот самый случай, и, вероятно, это произошло вечером в четверг.

Я шел по улице Seine в сторону мастерской, когда заметил, что в малюсенькой галерее столпился, галдя, народ. Обычный вернисаж. Можно зайти посмотреть на творения, заодно съесть что-нибудь сладкое. Повезет – можно познакомиться с очередной городской сумасшедшей. Хозяйка места, милая седоволосая бабушка, от нечего делать на старости лет балуется красками. Возомнила себя прогрессивным художником. Приобрела помещение и начала выставлять свои же картинки, на вкус мелкого буржуа – пухленькие гномики с шарами гуляют по верхушкам деревьев – или ее любимое: верблюды танцуют на льду. Внутри было жарко и душно, подхватив бутерброд с подноса, я вернулся на тротуар. Тут среди праздной публики шептался Профессор со смуглым парнем. Оба держали пластиковые бокалы. Дешевая шипучка.

Я присоединился к группе, где обсуждали мартовский эффект и где франтовски одетый господин доказывал почти научное мнение: с наступающим теплом парижанки меняют тяжелые доспехи на воздушные платья. Обнажают мраморные ножки, и делают это специально, чтобы «зажечь» больное воображение пацанов, что вызывает психические расстройства.

– Ну да, скажи еще депрессию, – послышался за моей спиной спорящий голос.

Обернувшись, увидел выбритое лицо Майка.

Он смотрелся эффектно: расстегнутая белая рубашка из-под длинного плаща. Смахивал на бесшабашного бойца организации Аль Капоне.

– Что за шум, джентльмены? Да, все о том же! Члены, письки, трусики! Кричите на всю улицу, а тут, между прочим, и дети, – начал он.

Мы смутились. Профессор, пьянея, теряя разум, выдал дурацкий номер, заявив, что он давно лесбиян, и сам же засмеялся над шуткой. Попытался дернуть за нос своего соседа, тот молча отпихнул его. Назревал конфликт.