Страница 8 из 14
– Прости нас великодушно, – смиренно сказал дервиш. – Да, мы обещали, и уж будьте уверены, можете делать с нами что угодно, если обещание свое мы нарушим.
– Ну, будет вам, помиритесь! – сказала хозяйка дома.
Одна из сестер принесла дервишам еды и напитков; подкрепившись, они поблагодарили девушек и попросили подать им бубен, флейту и персидскую арфу. Настроили инструменты и стали играть, подпевая. Девушки принялись вторить им, да так громко, с таким воодушевлением, что голоса их заглушали голоса дервишей и носильщика.
Но тут постучали в дверь, и привратница пошла взглянуть, кто пришел.
– Это три купца из Мосула, – сообщила она, вернувшись. – Прибыли в Багдад десять дней назад и остановились на лучшем из постоялых дворов. Багдадский купец пригласил их поужинать, призвал певиц и музыкантов. Все напились допьяна, шум стоял такой, что к дому прибыли стражи порядка. Купцы испугались, перескочили через стену и бросились наутек. Они бежали и бежали, пока не услышали наше пение. Они боятся возвращаться, чтобы не встретить ненароком тех самых стражей и не попасть в тюрьму за пьянство. Купцы спрашивают, не приютим ли мы их на этот вечер? Один из них даже поцеловал предо мной землю. На вид они люди богатые и знатные.
Хозяйка дома поглядела на сестер – они просто сгорали от любопытства.
– Впусти их, – приказала она.
Привратница вышла и вернулась с купцами. Все поднялись им навстречу, приветствуя их.
– Мы рады и счастливы видеть дорогих гостей в нашем доме, но есть одно условие, – сказала хозяйка дома.
– Что за условие, госпожа? – спросил один из купцов.
И хозяйка дома ответила:
– Не спрашивайте ни о чем, что видите или слышите в этом доме: не говорите о том, что вас не касается, чтобы не услышать то, что вам не понравится.
– Не сомневайся, твое условие принято, – ответили купцы с поклоном.
Им принесли еду и напитки, но купцы к ним не притронулись. Они с изумлением смотрели на кривых дервишей, находившихся в таком великолепном доме с женщинами несравненной красоты, очарования, красноречия и великодушия. Неужто они живут с дервишами?
Купцы, надо сказать, были так поражены увиденным, что даже не слышали храпа носильщика, который напился так, что заснул на полу. Вдруг хозяйка дома сказала:
– О сестры мои, давайте исполним наш долг.
Привратница встала, убрала со стола, зажгла новые свечи, переменила благовония, а закупщица подошла к носильщику.
– Поднимайся, лентяй ты эдакий, помоги нам, – растолкала она его.
– Что такое? – Носильщик с трудом поднялся с пола: ноги плохо его слушались. Однако последовал за закупщицей, которая подошла к большому чулану и отворила дверь. В чулане сидели на цепи две черные гончие.
– Веди их на средину зала, – велела красавица. А сама засучила рукава и взяла в руки плетку. И еще она взяла лютню в чехле из желтого атласа с кистями и тоже вернулась к гостям. Она села лицом к хозяйке дома, вынула из чехла лютню и стала играть, напевая с великим пылом:
Хозяйка дома велела носильщику подвести к ней собак. Те понурили головы, попятились и заскулили, но хозяйка осыпала их бока жестокими ударами: не тронули ее ни жалостный визг, ни плач животных, она била и считала удары плетки.
Закупщица все пела, с болью и отчаянием:
Тут привратница расплакалась и закричала: «Ой-ой-ой!», и плач ее смешивался с пением, воем собак и голосом хозяйки дома, отсчитывающей удары. Поющая склонила голову к лютне, прижала ее к груди, словно желая, чтобы мелодия вторила биению сердца.
Три сестры пели, кричали, били, визжали и плакали. У всех семи гостей разгорелось сердце от возмущения и любопытства. Они старались делать вид, что ничего не замечают, кроме одного из купцов, который не смог сдержаться и стал шептаться со своими друзьями. Но другие купцы попросили его замолчать.
Хозяйка дома продолжала избивать собак и все считала удары, а та, что сидела с лютней, все пела:
Как только она замолчала, привратница, которая сидела напротив, застонала: «Ой-ой-ой» и зашлась громкими криками. Она сжала свою шею руками, словно хотела себя умертвить, разорвала платье от ворота до подола, бросилась на пол и забилась в судорогах. И тут собравшиеся с болью в сердце увидели, что все ее тело покрыто синяками и шрамами, словно ее тоже высекли, как собак. Закупщица положила лютню на кресло и поспешила к привратнице, дала понюхать розовой воды, чтобы привести в чувство, и накрыла несчастную своей шалью. Насчитав триста ударов, хозяйка дома бросила плетку на пол, опустилась на колени и, плача, обняла дрожащих сук. Она вынула из кармана платок и вытерла им слезы, умоляя не плакать. Потом поцеловала их в головы, велела носильщику отвести их обратно в чулан, а после поспешила к привратнице, обняла ее и завернула в свою накидку, и все три женщины тихо заплакали.
Гости молчали, но на лицах их ясно читались недоумение и отвращение. Откуда у привратницы взялись раны, почему хозяйка дома избила собак чуть не до полусмерти и при этом плакала, целовала их и вытирала им слезы?
Хозяйка дома и закупщица помогли привратнице встать и отвели ее в чулан, где переодели, а семеро мужчин в это время ерзали на своих местах и беспокойно переглядывались. Купец, который говорил последним, прошептал что-то своему другу, но тот сделал ему знак замолчать, и указал на надпись на двери. Но купец не мог забыть увиденного.
– Мы должны что-то сделать, – сердито сказал он своему другу.
– Помни, что мы обещали этим трем женщинам, – спокойно отвечал тот.
Но купец повернулся к дервишам и попросил их:
– Объясните, что происходит.
Один из дервишей отвечал:
– Клянусь Аллахом, мы оказались здесь лишь незадолго до вас, а теперь мы жалеем, что вошли в этот дом и стали свидетелями такого душераздирающего зрелища – уж лучше бы мы переночевали на городской свалке!
Услышав это, купец подмигнул носильщику и задал ему тот же вопрос.
– Вы меня спрашиваете? Я этого дома раньше никогда не видел, хотя и родился в Багдаде. Но одно я знаю, чего вы не знаете: эти женщины живут одни, без мужчины.
– Ты говоришь, они живут без мужчины? Тогда послушайте меня все, – сказал купец. – Нас семеро мужчин, а их трое женщин. Спросим их, что с ними, и если они не ответят по доброй воле, то заставим силой!
Все мужчины согласились, и только один из купцов воспротивился:
– Вы что, забыли, что мы у них в гостях и поклялись соблюдать их условия? Кто знает, почему они решили хранить свою тайну?
Но первый купец был твердо намерен узнать правду и продолжал уговаривать носильщика выведать, что происходит.
Хозяйка дома, которая, как и ее сестры, уже совсем успокоилась, заметила, что гости спорят, и спросила:
– Почему вы шепчетесь? В чем дело?
Носильщик собрался с духом и проговорил:
– Эти люди хотят знать, почему вы били собак, пока они не обессилели, но, однако, плакали о них, целовали их, вытирали им слезы. И они спрашивают, почему эта госпожа сорвала одежду и открыла ужасные следы побоев на своем теле? Почему и ее исхлестали плетью, точно провинившегося раба?