Страница 31 из 39
Отпросившись с занятий, Андрей отправился в Москву. Там он разыскал помещение патриархии, где его любезно встретил протопресвитер.
— Отец дьякон, — сказал он, — вы просили назначить вас на приход. Святейший патриарх уважил вашу просьбу и назначил в храм…
Протопресвитер назвал церковь.
— Там сейчас нет дьякона, они будут вам рады. Вы служить-то умеете?
Андрей объяснил протопресвитеру, что с детства прислуживал в соборе, знает службу чуть ли не наизусть.
— Хорошо, — сказал протопресвитер. — На приходе вы все еще лучше усвоите. Вот вам указ патриарха, приезжайте к настоятелю храма, представьтесь ему и приступайте к своим обязанностям.
Поблагодарив протопресвитера, Андрей поехал разыскивать церковь.
Храм, куда его назначили, оказался большим, красивым, и Андрей обрадовался, что его назначили именно сюда.
Андрей представился и объяснил, что ему нужно видеть настоятеля. Оказалось, что настоятель бывает в храме только в субботние и воскресные дни да в большие церковные праздники, а остальное время живет на даче под Москвой.
Ехать пришлось довольно далеко. Выйдя из автобуса на конечной остановке, Андрей должен был пройти пешком еще порядочное расстояние.
«Бедный отец Гавриил, — подумал Андрей. — Далековато ему приходится ходить. В его возрасте это нелегко!»
Подойдя к даче, он понял, что ошибся, жалея настоятеля. Возле большой дачи, немного поодаль, виднелся каменный гараж. У отца настоятеля, значит, была своя машина.
На калитке дьякон увидел надпись: «Во дворе злая собака!» Пришлось звонить. На звонок вышла какая-то женщина, видом своим напоминавшая монашку, и справилась, кто и зачем пожаловал. Андрей представился. Женщина пропустила его и повела в апартаменты его будущего начальника. Они поразили его роскошью и безвкусицей. Чувствовалось, что живет тут пресыщенный человек, не знающий, что бы еще приобрести.
Дьякона пригласили пройти в кабинет настоятеля. Это был худой, с болезненной внешностью старик. Одет он был в толстовку и брюки.
— Благословите, отец Гавриил, — смиренно сказал Андрей. — Я ваш новый дьякон.
Священник благословил его.
— Очень приятно, отец дьякон. Покажите ваши документы.
Андрей протянул патриарший указ и свой паспорт. Отец Гавриил внимательно прочитал документы, но лицо его осталось по-прежнему бесстрастным.
— Что же, — сказал он, — хорошо, что вас к нам назначили. От нас ушел прежний дьякон. Мы его вынуждены были отослать: слишком он был строптивым и не ладил с причтом. Назначение устраивает, по-видимому, и вас, устроит оно и нас. Вам оно поможет с материальной стороны, нам облегчит службу: одно дело служить одному священнику, другое дело, когда есть дьякон. Это легче.
— Разумеется, — поддакнул Андрей.
— Теперь давайте обговорим денежную сторону. У нас есть вакансия штатного дьякона. Однако на нее мы вас не возьмем, говорю прямо. Во-первых, мы должны к вам приглядеться. Во-вторых, постоянно вы у нас не останетесь. Окончите академию и станете священником. Выходит, у нас вы временно, и нет необходимости зачислять вас в штат. В-третьих, нам нужен настоящий дьякон, с голосом. Вижу, вы таковым не обладаете. Поэтому вы будете получать у нас не обычную дьяконскую долю, а со службы. Отслужили всенощную — получайте десять рублей, отслужили обедню — получайте еще десятку. Вот все, что мы можем вам предложить. Если вас это не устраивает, идите в патриархию и отказывайтесь.
Прося о назначении на приход, Андрей не собирался «заламывать» цену. Поэтому он согласился.
— Спасибо, отец Гавриил, я согласен с вашими предложениями, — поблагодарил настоятеля Андрей.
— Тогда в субботу вы должны быть у нас ко всенощной.
На этом аудиенция кончилась. Андрей уехал к себе в Загорск.
Дома он рассказал Маше о своем назначении и о тех материальных перспективах, которые оно сулило. По их совместному подсчету оказалось, что ежемесячный доход Андрея плюс стипендия в академии позволят им сводить концы с концами.
ПЕРВЫЙ УРОК
Духовенство храма встретило нового дьякона настороженно, внимательно наблюдало за ним, умеет ли он служить. Когда Андрей отслужил первую всенощную без единой ошибки, настоятель отметил это.
— Смотрите, отцы, — сказал он в присутствии Андрея причту, — новый отец дьякон прекрасно служит.
Причту нечего было возразить. Одни ограничились молчаливым согласием с настоятелем, другие начали льстить Андрею.
— Молодец, отец дьякон, — расточал похвалы отец Виталий Одрин. — Такого дьякона поискать! Смиренный и кроткий!
— Сразу чувствуется академическая подготовка, — вторил ему отец Кирилл Мещеряков, единственный священник в храме, имевший академическое образование. — Все-таки академия дает много. Разница между семинаристом и академиком очевидна.
Андрею было приятно такое признание его умения служить. Самое же приятное было то, что и верующим он понравился. После первых же служб старушки, умиленно поглядывавшие на молодого дьякона, начали подходить к нему, расспрашивать обо всем, что касалось его личной жизни, расточали похвалы.
Первая настороженность со стороны духовенства вскоре сменилась довольно благожелательным к нему отношением. Это произошло сразу, как только батюшки узнали, что отец Андрей не вошел в штат и получает не дьяконскую долю из братской кружки, а от церковного ящика.
Только тут Андрей сообразил, в чем дело. Духовенство находилось не на твердом окладе, а на доходах. Последнее означало, что их денежное вознаграждение складывалось из того, что собиралось за неделю, за месяц от приношений верующих. Каждое воскресенье после поздней обедни и окончания всех треб — крестин, венчаний, похорон — содержимое сейфа высыпалось на стол. Деньги считали все члены причта, кроме Андрея. Общая сумма делилась на части. В храме было пять священников и одна дьяконская вакансия. Деньги делились на семнадцать частей, ибо каждый священник получал три доли от общего дохода причта, а дьякон — две. Поскольку Андрей в штате не числился, то его две доли священники распределяли между собой. Чему они были равны, Андрей не знал да и не интересовался на первых порах.
Молодой дьякон вкладывал в службу всю душу, чувствуя себя ходатаем перед богом за людей, которые ему, Андрею, поручали свои невзгоды, горести и заботы. Он приносил людские просьбы богу. Славословя бога, он молился за людей, а молясь за них, прославлял господа.
Особенно нравилось Андрею отпевать умерших, ибо он верил, что его скромная молитва поможет умилостивить бога и облегчить посмертную судьбу тех, кто уже сам не мог молиться. Нравилось ему служить и панихиды — богослужения об усопших, имена которых молитвенно вспоминают благочестивые родственники. С ревностью неофита он вычитывал каждое имя в поданных записках.
Он был крайне удивлен, заметив, что все священники храма небрежно относятся к чтению этих записок, за которые, кстати сказать, верующие платили большие деньги, составлявшие одну из основных статей доходов причта.
В каждой из записок было по нескольку десятков имен, многие из них повторялись. Но за именем стояли людское горе, слезы, надежды родственников, и Андрей, понимая этих людей, старался отдавать всего себя молитвам.
Вскоре после назначения Андрею пришлось служить панихиду с отцом Кириллом Мещеряковым. Был воскресный день. Все утомились после двух литургий. А тут еще панихида с тысячами имен умерших. Священники в алтаре торговались между собой, кому идти служить. В конце концов выбор настоятеля пал на отца Кирилла. Недовольный Мещеряков небрежно надел епитрахиль и ризу, взял в руку кадило и вместе с новым дьяконом отправился к поминальному заупокойному столику.
Началось чтение записок. Их должен был читать кто-то один: священник или дьякон, так, чтобы было слышно каждое имя. Но чтобы не затягивать панихиду, отец Кирилл распорядился раздать записки себе, Андрею, двум псаломщикам, певчим и даже уборщицам.
Началась какофония: десять человек читали одновременно, и ни одного имени разобрать было невозможно.