Страница 54 из 56
Рагдай открыл глаза. Конунг Вишена Стреблянин отдёрнул руку. Эйнар встал за его спиной, Креп оторвал локоть от валуна и взял копьё.
- Может быть, Фарлаф или Свивельд убьют тебя раньше, если золото окажется выдумкой.
Зловеще улыбнулся кудесник:
- Тебе проще. Ты викинг. Тебя никто не ждёт на костровище. Ты ограбишь сирийцев или иудеев или захватишь рабов. Ты знаешь, как найти проводника, чтоб пройти заставы Фризии или Ломбаргии. Облившись мухоморного отвара, твои берсерки сокрушат любое королевство, если рахдонит откроет ночью ворота. Погляди на Стовова. Если он вернётся без золота в Тёмную Землю, Чагода, и Водополк, и Ятвяга насмеются над ним. Все насмеются. И руги, и дедичи его. Позор. Что он отдаст за потерянные ладьи, за убитых и калечных полтесков, бурундеев? Возьмёт три дани со стреблян и черемиси? Отдадут они три дани? Помогут ему их усмирять Ятвяга и Чагода или заберут всё своё и поделят? А сгинет он со старшей дружиной, в диких горах, сможет Бела удержать Каменную Ладогу хоть два лета? Он поверил мне. Стовов, победитель стреблян, именем которого руги пугают детей своих. Он имеет первое право убить меня, конунг.
- Я не хотел обидеть тебя, Рагдай. Хотя ты всегда безнаказанно оскорбляешь нас, - зло сказал Вишена. - Но, клянусь коварством Хильдклекк... - Он ткнул пальцем себе за спину. - Там. Там...
- Грудь всё таки тебе давит. - Кудесник отвёл взгляд от Вишены, потёр лоб.
- Слушай, конунг. Что скажу, не говори никому. Эйнар пусть уйдёт.
- Это ловушка, - дёрнулся Эйнар, закрутил головой, словно искал выход из горящего леса. - Почему?
- Что ты такое говоришь, Эйнар? - с сожалением вздохнул Рагдай. - Ловушка. Зачем предавать? Вы все помешались умом от этого золота! Когда я устану от вашего безумия, я просто уйду сквозь горы.
- Ты уже стал далёким от нас, кудесник, клянусь оком Хеймдалля, - медленно произнёс Вишена. - Почти никто не верит тебе. Скрываешься за кудесами.
- Тогда почему ты не уйдёшь, конунг? - спокойно спросил Рагдай.
- Он нарочно злит нас, Вишена, клянусь мраком Хеля! - Эйнар оскалился.
Затрубил рог. Вишена оглянулся. Стреблян больше не было. Только пыль и блёстки разорванной паутины на ветру. За валуном что то заплескалось, пискнуло.
- Крыса, - сказал Креп.
Вишена покосился на дрогнувшую осоку у подножия камня: бусины глаз, облезлая крысиная морда.
- Иди, Эйнар, скажи Фарлафу, чтоб соли Семику не давал. Пусть у франконов теперь берёт. Самим нет.
- Он нарочно это делает... Коварный, как цверг... - Эйнар развернулся и зашагал вдоль ручья по землянике, по костям, по углям костровища.
Унялся дятел. Затихла кукушка. Сыпля кусочками коры со ствола на траву, молниями пронеслись две белки. Крыса бесшумно исчезла. Шум ручья постепенно размыл топот копыт стреблянских лошадей. Слышалась флейта Бирга. Пахло жареным мясом и дымом.
- Рассказ о золоте Суй ты, конунг, слушал в три раза, - заговорил наконец Рагдай. - Теперь слушай всё сразу.
Вишена обмяк, скрестил руки на груди, выжидающе наклонил голову.
- Во Франконии, во времена Трёх королевств, королём Нейстрии был Клотар, королём Австразии - Теодобер, в Бургундии - Тьерри. Оба были Клотару двоюродными братьями. Сначала Теодобер и Тьерри у Дормеля раздавили Клотара и отобрали у него половину Нейстрии. Через десять лет Тьерри с Клотаром раздавили Австразию, захватили Кёльн и убили Теодобера. Потом Клотар отравил Тьерри, убил сына Тьерри, свою бабку Брунгильду привязал к хвосту необъезженной лошади, казнил её майордома Протадия и много знати из старых галлов. Так он стал единственным королём франков. Так кончилась война, шедшая между франкскими родами шесть десятков лет. Погибли десять франконских королей и треть всех франконцев. Потом род Клотара остался единственным и война закончилась. Но аквитанцы, нейстрийцы, австразийцы и бургунды согласились с этим, пока Клотар Железный был молод. Рейнские франки хотели иметь собственного короля. Клотар отдал им сына Дагобера. Когда, четыре лета назад, Клотар Железный умер, а королём Нейстрии, Аквитании и Бургундии должен был сделаться Харибер, второй сын Клотара, Дагобер с помощью своих австразийцев убил одних, подкупил других, обманул третьих. Младшего брата он сослал в Аквитанию и там отравил. Так Дагобер стал, как его отец, королём всех франков.
Рагдай замолчал.
- Это всё? - Вишена поднял брови.
- Нет. Не всё. Брат короля Дагобера, Хильперик, жив.
- Ну?
- Если Хильперик выйдет на свет и скажет: 'Нейстрийцы, аквитанцы, бургунды, вот он я, ваш король!' - многие пойдут за ним.
- Ну?
- Снова будет большая война. Хуже той, что была. Тогда нейстрийцы были против австразийцев, бургунды против аквитанцев. Теперь же половина нейстрийцев будет против половины аквитанцев, половина бургундов против другой половины нейстрийцев, половина аквитанцев против половины рейнских франков. В общем...
- Подожди, кудесник, а при чём тут наше золото, Миробад, твоя тоска? Не пойму, клянусь Одином. - Вишена обеими руками почесал голову. - Война как война. В Страйборге тоже такое бывает. Остара я вот убил за то, что он предал конунга Гердрика Славного.
- Дагобер стал королём всех франков и привёл в Нейстрию австразийцев. Теперь рейнские франки заправляют во всех королевствах. Нейстрийцам это не нравится. Они хотели Хильперика.
Они потеряли Хильперика. Они не знают, что Хильперик жив. Они не знают, что Арбогаст, двоюродный дядя Бродульфа, наставника Хильперика, обладает богатством, на которое можно собрать такое войско, что Дагобер, даже со всеми австразийцами, бургундами, швабами, саксами и фризами, не сможет его раздавить. Они не знают, что Арбогаст идёт к Хильперику. Это золото сотрясёт все земли от Моравы до Страны Басков.
Рагдай согнулся, установил локоть на колено, положил подбородок на ладонь:
- Дагобер о золоте и Хильперике не знает. Миробад и его франки о золоте не знают. Они идут просто наказать предателя Арбогаста. Ведь он, Арбогаст, безо всяких причин оставил короля и бежит в Нейстрию.
- Хорошая... - начал Вишена.
- Сага? - перебил его вопросом Рагдай.
- Нет, - поспешно ответил Вишена. - Хорошая получается каша, много пшена, сливок, но попадаются и камешки. Они крошат зубы. Клянусь Фрейей, в нашем кулаке глаз Хеймдалля, стража богов.
- Между жерновами? - спросил Креп.
- Да! Мы между жерновами, как вошли в Одру у Шванганга, - ответил Вишена. Лицо его отобразило скорее свирепость, чем тревогу. - Стоило мне побыть больным месяц, и всё спуталось. Сенные головы, пустые тыквы, пустобрехи.
- Умерь свой язык, конунг, - сказал Рагдай так, как если бы он говорил с конём, не дающим копыто под подкову. - Слава богам, что ты не оказался вместе со своими эйнхериями у дуба, когда пленяли короля Дагобера. Это спасло нас всех.
- Не так уж велик подвиг - захватить короля без его людей, - омрачился Вишена. - Славы половина, раз отпустили его без выкупа.
- Хорошо, что ты болел. Мы получили жизнь взамен короля. И твою жизнь тоже, Вишена Стреблянин, - ухмыльнулся Рагдай.
- Боюсь я одного. - Конунг выпрямился, упёр руки в пояс. - Смерти бесславной, одинокой, пустой...
- Самой славной была бы смерть тогда, когда ты с Эйнаром, рукой, не знающей Покоя, разбудил сторожа Медведь горы, нарушив покой Матери Матерей, - усмехнулся Рагдай. - Куда уж славней: умереть, сражаясь с богами.
- Только глупец, клянусь хитростью Локи, будет сражаться с богами, - нашёлся конунг. - Это смешно. Богам достаточно сидеть и смеяться над безумным.
- Ладно, Вишена. Смотрю, ты стал прежним, - махнул рукой Рагдай. - Иди... Видно, ничто в рассказе моём не смутило тебя.
- Мне франконские распри не помеха. Мы пройдём, как верёвка через глаза форели. Если...
Вишена почесал висок.
- Если? - переспросил с интересом Рагдай.
- Если об этом золоте не узнают боги. - Вишена развёл руки. - Локи с Одином знаешь какие. Когда Локи украл ожерелье Брисингамен у Фрейи, дочери Ньерда и Скади, дочери великана Тьяцци, которого убили асы, он превратился в тюленя, этот Локи.