Октябрь, который ноябрь

- Кто такой "швед"? - негромко спросила Белка.

- Народность. Здесь в Европе по соседству живут.

- Двое шведов, один немец. Один... риг. Из Риги. Есть такое?

- Есть.

- Они Пришлые. Земля, но, кажется, время другое. Не совсем понимаю. Они сами не понимают. Полупусты. Вяленые и выпотрошенные. Еще при жизни такие были. Может, с Психой связано?

- Ладно, опустим это. Кто такой "Иванов" и как его найти?...

Такие допросы особенно тяжки. Катрин спрыгнула из машины, забыв про поврежденную ногу, чуть не упала. Вытерла взмокшее лицо - пот был холодным как... Не важно как. Просто холодным.

Белка соскочила, аккуратно прикрыла дверь кунга.

- Спасибо, - Катрин тщетно пыталась запихнуть руки в карманы жакета.

- Не так много узнали. Больны при жизни, больны при смерти - редко так случается. Мама, да не прячьте руки. Трясутся, так это нормально.

- Да? Гм, куда уж нормальнее. Ладно, большое дело сделали. Еще раз спасибо.

- Ага. Ну я пойти, - перешла на несовершенный русский Белка, приподнялась на цыпочки и чмокнула свекровь в щеку. - Большой спасиб, что даже час не шарахаться от меня.

- Куда ж от тебя шарахнешься? Своя. Еще раз привет всем передавай. И вам с Гошкой по дозе отжиманий. А то взял моду урюк в карманах таскать, засахарится насквозь наш малый.

- Искореним! - заверила Белка и ослепительно улыбнулась.

Катрин наблюдала, как она идет по двору - вся такая миниатюрная, стройненькая и абсолютно нормальная. Подтянула штаны, с разбегу перепрыгнула лужу и исчезла за воротами. Доберется, по обратному курсу они все наловчились скакать. А штанцы обе невестки все-таки излишне "по фигуре" носят. Понятно, не на вахте, но тем ни менее, уж слишком в обтяг...

Руки все равно тряслись. Двор потихоньку оживал. Зафыркали лошади, выглянула из двери товарищ оборотень, убедилась, что магичка удалилась, зашагала к напарнице.

- Держи! Тот момент, когда о вреде никотина можно чуть подзабыть.

- Благодарю, - Катрин взяла длинную сигарету, прикурила от поднесенной газовой зажигалки.

- Не поверишь, все в мертвецкую забились, сколлективились, даже дохтур, - сообщила Лоуд, поглядывая на жуткую машину. - Все ж, покойник покойнику рознь. У меня аж пятки свело, так накатывало. Как результаты? Стоило оно того?

- Сложно сказать. Кое-что узнали, но можно было надеяться на большее. Подумать еще нужно. В общем, сейчас всецело сосредотачиваемся на историческом мероприятии.

- Вот! Я уж думала, ты нам весь момент испортишь. Собираемся и едем. Где Никола?! Почему вверенный "лорин" бросил, разгильдяй трусоватый?!

Колька отыскался у докторского кабинета - пилот был бледноват и молчалив.

- Иди. Там все кончилось, заводиться пора.

Мальчишка кивнул, поплелся к выходу. Оглянулся и с горечью сказал:

- А что наган не даете, так все равно не по-честному.

- Иди-иди, -- махнула Катрин. - Штатный наган водителю "лорина" не полагается. Тебе товарищ Островитянская восьмизарядный "Штейер" выпишет. С дарственной надписью на серебряной плашке.

Из кабинета выглянул хозяин мертвецкого заведения. Катрин поняла, что нужно зайти.

- И что это было? - шепотом спросил анатом.

- Затрудняюсь объяснить. Скажем, эксперименты нетрадиционных медицинских практик. Практически утерянные технологии древних бурятских шаманов.

- Да, девчушка вылитая бурятка, - доктор потер лоб. - Не хотите объяснять, так могли бы предупредить, что так... что вот так будет.

- Я намекала. Да как я могу объяснить? Я от науки далека. Мне и самой... - Катрин вытянула руку с сигаретой - пальцы еще подрагивали.

Доктор посмотрел, глянул на свою руку и согнулся за письменным столом. Катрин не особо удивилась, увидев мензурку с бесцветной жидкостью.

- Разбавлять? - осведомился мертвецкий властелин.

- Не надо.

Глоток (щедрый) спирта снял дрожь. Катрин дала доктору затянуться душистой сигаретой.

- Турецкие? - с любопытством уточнил анатом.

- Кубинские, по-моему.

- Надо же. Пиратские места. Галеоны, звон шпаг, веселые мертвецы на реях. А тут сидишь, сидишь... Слушайте, а я могу думать над вот этим случаем?

- Сколько угодно. Только глупым людям не пересказывайте. А то медицинское учреждение поменять придется. И в пациенты перейти. Как, кстати, у вас тут, налаживается?

- О, обстановка ощутимо улучшилась! Не думал, что товарищи в Смольном так проникнутся нашими мрачными проблемами. Каторжные работы при морге - идея внезапная, но не такая глупая. Пожалуй, перейду в ряды сочувствующих Советам. Да, если вспомнить о делах и телах. Может вам будет интересно, но причина смерти одного из ваших клиентов не совсем ясна. У него плечо прострелено, но покинул наш отвратительный мир несчастный отнюдь не по этой причине. Похоже на сердечный приступ. Но по ситуации - крайне малоправдоподобный диагноз. Я глянул бегло, попытаюсь уточнить...

Выходя, Катрин глянула в знакомый коридор: здесь белили потолок, дальше гражданин преступник, проходящий по следственному делу под кличкой "Грант", крепил на стену новую лампу - конвоир держал лесенку, подавал арестованному кусачки и ценные советы. Где-то натужно двигали массивные столы и стучали молотком.

Социалистическая революция и непреклонная организационная воля Общего орготдела уже давали конкретные результаты, пусть и в отдельно взятом санитарно-ритуальном аду. Оставалось довести до ума всю страну.

Глава девятнадцатая. Роковой марш

Смольный. Общий орготдел.

Час десять минут до часа Х.

Этой ночью огней в городе было немного. Хлебные "хвосты" разошлись до утра погреться, у Невского работали припозднившиеся "гнилушницы"[40], рядом навязчиво торговали кокаином, ядовитой водкой и бешено дорогими папиросами. Выше, над крышами и шпилями столицы, над мостами и равелинами Петропавловской крепости, кружился голодный демон хаоса. Шуршали ободранные огромные крылья, темный призрачный дракон нетерпеливо всматривался во тьму.

"Войны никто не хотел. Война была неизбежна" как сказала одна образованная тетенька. Сказано красиво, но по иному поводу, да и вообще придумано иностранкой. Людей, желаюших начать русскую гражданскую войну, в городе на Неве было ничтожно мало. Лично Катрин таких в эти последние часы вообще не встречала. Жажда власти, тяга к мучительно недостижимой вселенской справедливости, привкус горькой как хина классовой мести - все что угодно, но не мечты о кровавой междоусобице.

Никто не спешил сесть в окопчики под Гатчиной, лететь в кавалерийской лаве на пулеметы, идти на Одессу, и вообще прокладывать путь штыками. Как же вышло, что демон хаоса сел нам на головы? Или в головы? Чей палец первым дернул спуск, нажал пулеметную гашетку? Чья злость впустила в дом дракона, воняющего запекшейся на штыковой стали кровью, супом "кари глазки", пышущего тифозным жаром и смрадом разложения?

Молчит Нева. Или плещет-шепчет, да не слышно за топотом миллионов каблуков великого социального конфликта.

Ночь фантастическая, усталость примерно такая же. Дело наше безнадежно. Нога болит...

Возвращение в Смольный выдалось весьма триумфальным. Не успела штаб-труповозка зарулить к центральному входу, как выяснилось, что о героической стычке и погоне по крышам за германскими провокаторами здесь знают, и даже куда полнее, чем непосредственные участники.

- Правильно их, гадов! - кричал какой-то солдатик. - Взяли привычку гадить с крыш!