Ближе, бандерлоги!

— Да, — кивнул Мазур.

— Не самых важных, конечно… но может последовать и продолжение… Кстати, возьмите двести долларов за вчерашние ночные съемки на той вилле. Не бог весть какие деньги, но и работа, признайтесь, не особенно была сложная…

— Ничего, меня и это устраивает, — усмехнулся Мазур, с присущей австралийцам в денежных делах аккуратностью складывая купюры пополам и пряча в бумажник.

— К работе готовы?

— Разумеется, — сказал Мазур. — Чистая кассета в фотоаппарате и две запасных. Этого хватит?

— Вполне.

— Отлично. Тогда давайте допьем кофе и поедем поработаем.

— В какое-нибудь из тех зданий?

— Нет, там достаточно и местных репортеров, — сказал Деймонд. Работа будет гораздо более интересная. И, что для вас немаловажно, на этот раз предназначенная исключительно на экспорт. Если все пройдет гладко — а должно — эти пленки у вас охотно купят…

— Рад слышать, — сказал Мазур. Спокойно допил кофе. — Ну, я готов, хоть к черту в зубы…

И пошел одеваться. Деймонд удержал его, когда он хотел сначала снять с вешалки куртку:

— Подождите, Джонни. Сначала повесьте фотоаппарат на шею. И тщательно застегните куртку, чтобы его до поры до времени не было видно.

Мазур так и сделал. Спросил:

— Ожидаются какие-то сложности?

— Вряд ли, — сказал Деймонд. — Просто до поры до времени не стоит светиться. Нужно будет заснять один очень интересный объект, и там, вполне возможно, будут крутиться на подступах агенты в штатском…

— Интересная подробность, — сказал Мазур. — Надеюсь, тут нет ничего, что могут подверстать под шпионаж?

— Ничего подобного, — усмехнулся Деймонд. — Мне самому никак не хочется влипать во что-то, связанное со шпионажем — у меня ведь нет дипломатического иммунитета… Просто… Ситуации порой бывают, скажем так, любопытными. Когда вы начнете снимать, оказавшись практически рядом, никто не сможет ничего поделать, — а вот заметив человека с фотоаппаратом на дальних подступах, вполне могут устроить проверку документов и абсолютно нечаянно фотоаппарат разбить… Главное — подойти вплотную, а там уже никто нам ничего не сделает. — Он достал из кармана пальто и продемонстрировал Мазуру внушительное удостоверение в темновишневой кожаной обложке с тисненой золотом эмблемой Национального Фронта. — Должность я занимаю, без всякого хвастовства, солидную, связываться не рискнут, особенно в нынешнее, резко повеселевшее время. Объект очень интересный… но не военный и не из тех секретных, которые запрещено снимать. Они просто вредничают, как могут, по мелочам, вы сами с этим в отеле сталкивались — и потом, Беатрис рассказывала — вам с ней устроили проверку документов исключительно для того, чтобы сделать мелкую пакость… Честное слово, никакой реальной опасности. Ручаюсь. Мне неприятности не нужны, стараюсь, чтобы и вы в них не угодили, — нам с вами еще работать и работать, работа только разворачивается… Готовы? Идемте.

В коридоре им встретилась Беатрис, подняла руку, легонько повела ладонью:

— Удачи, парни…

Ага, она в курсе того, что касается очередной съемки. Вот только улыбка малость тускловатая, а глаза чуть грустные, это сразу видно…

Кажется, Мазур догадывался о причинах. После того, как здешний Верховный Совет вступил в открытую конфронтацию с президентом-генсеком и сюда перебросили войска в подмогу и без того нешуточной здешней группировке, возможны резкие действия Москвы, хотя бы — то самое прямое президентское правление, о котором говорил Лаврик (и в самом деле, идеальный, вполне законный вариант решения проблемы). Если так и случится, все усилия этой парочки — и кого-то, неизвестного пока Мазуру, — непременно пойдут насмарку. Подожмут хвосты бандерлоги. Даже если каким-то чудом и удалось бы вооружить легким стрелковым те тридцать тысяч записавшихся в добровольцы — не им переть против бронетехники и десантуры. И получится, что задание красотка из госдепа провалила, пусть и по не зависящим от нее обстоятельствам. Так что — никаких поощрений и карьерного роста, серьезные учреждения по всему миру таких промахов своим сотрудникам не прощают, пусть даже все произошло ввиду тех самых обстоятельств, как говаривали моряки в старые времена — «от неизбежных на море случайностей». То-то и вид у нее чуть печальный, это Деймонд, — профессионал со стажем и хорошо играет беззаботность, а она, пусть и прошла серьезную выучку, не так уж и долго занимается этими делами, чтобы наработать профессионализм…

Не следовало проявлять излишнюю настойчивость, но все же Мазур спросил уже в машине:

— И все-таки что это за странноватые съемки, Пит? Объект не секретный, но вокруг можно наткнуться на агентов в штатском… Непонятно что-то.

Деймонд блеснул голливудской улыбкой:

— Джонни, я после плотного общения с политиканами у них как-то незаметно перенял страсть к театральным эффектам… Сами все увидите. А то, о чем вы говорите… Мы в Советском Союзе, Джонни. Вы тут считаные дни, а я — не один месяц. И говорю с полным знанием вопроса: здесь возможен любой сюрреализм, какого вы и в Африке не видели… Особенно в нынешние веселые времена.

Полностью он Мазура так и не убедил. Оставалось ощущение легкой неправильности происходящего. Сюрреализма в Советском Союзе порой не так уж и мало, тут он прав, но все равно, что-то не складывается. Но с дальнейшими вопросами лезть не стоит, а что за очередную хитрушку этот тип затеял, не угадаешь пока…

Ехали довольно долго. И оказались явно на окраине города: большой гаражный массив, поблизости — микрорайон, состоявший в основном из девятиэтажек, а за ним, из машины видно, тянется обширное редколесье.

Водитель, не ожидая указаний, выехал на обочину и выключил мотор. Деймонд распахнул дверцу со своей стороны:

— Пойдемте, Джонни. Гарантирую интереснейшие кадры… за которые вам наверняка неплохо заплатят. Если какие-нибудь рожи в штатском полезут проверять документы, держитесь спокойно, говорить буду я, вы ведь все равно не знаете ни русского, ни здешнего. Главное, держитесь спокойно…

Они втроем — водитель, заперев машину, тоже присоединился — пошли по довольно широкому проходу меж гаражами, где свободно могли разъехаться две машины. Метров через сто проход упирался в другой, перпендикулярный, Деймонд свернул направо. Одни гаражи, и никаких агентов в штатском, равно как и в форме, тишина и безлюдье…

Прошли еще метров двадцать…

В голове у Мазура полыхнуло то самое шестое чувство, ощущение нешуточной опасности — оно, знающие люди подтвердят, существует на самом деле и пару-тройку раз Мазура выручало, причем речь всякий раз шла о жизни и смерти…

Он моментально понял, что его тревожит: спутники оказались за спиной, хотя Деймонду следовало бы идти чуть впереди и показывать дорогу!

Резко обернулся — как раз вовремя. Водитель — со злым, напряженным лицом — не успел еще поднять пистолет на уровень повыше поясницы…

Не было времени рассуждать и взвешивать. Мазур привычным пируэтом ушел влево с линии огня, благо места хватало, ударом ноги выбил пистолет, подхватил его в воздухе и еще раз вмазал ногой, так что верзила зажмурился от боли, разинул рот и стал оседать, обеими руками зажимая ушибленное место.

Деймонд оставался невозмутимым, как будто и не его сейчас Мазур, отступив на безопасное расстояние, держал под прицелом. Одарил Мазура своей уже знакомой голливудской улыбкой:

— Джонни, не дурите. Это была глупая шутка, я вам сейчас все объясню…

Передернув затвор, Мазур левой рукой поймал в воздухе выскочивший патрон — боевой, с коричневой головкой пули. Хороши шуточки…

— Пит, как-то не было случая сказать, но я служил в армии, — бросил Мазур, даже теперь стараясь не выйти из роли. — Такую машинку никогда в руках не держал, но боевой патрон узнаю легко. Хороши шуточки…

— Джонни, я все объясню…

Вмиг поставив «Макарова» на предохранитель, Мазур бросился. «Социолог», как и следовало ожидать, оказался не лопухом в таких забавах, довольно грамотно ушел в сторону, поставил блок, и возня затянулась на несколько секунд — но все же подготовка у Мазура оказалась лучше, и он в конце концов достал противника, надежно вырубив самое малое на четверть часа. Не теряя времени, ударом ноги в голову дал тот же нехитрый наркоз и присевшему на корточки водителю, быстренько выхватил у него из правого кармана куртки ключи от машины и побежал назад. Абсолютно ничего еще не понимал, но ясно, что с «нанимателями» следовало бесповоротно распрощаться — они, никаких сомнений, собирались его уложить наповал, а значит пора сматываться…