Шедевр

– Что, хочешь снова потанцевать? – интересуется Оскар с некоторой ехидцей.

– Не знаю, – пожимаю плечами я, хотя на лицо выползает улыбка. – Звучит, конечно, заманчиво, но не думаю, что это поможет.

– Или хочешь погулять за пределами поместья? – тоном змея-искусителя продолжает он. – Или же хочешь домой?

– Нет, – я отчаянно мотаю головой, словно Оскар уже все решил и вознамерился во что бы то ни стало выпроводить меня. – Домой я точно не хочу. Я вообще не хочу отсюда уходить, но и сидеть на месте уже тоже не могу. Поэтому делаю то, что делаю.

– Я бы предложил тебе приобщиться к моему искусству, но вряд ли ты воспримешь эту идею с энтузиазмом, – произносит он.

Как-то двусмысленно прозвучало… Он предлагает мне стать одним из “экспонатов” или попытаться сделать новую работу в его стиле самой? В одном он прав точно: ни один из вариантов мне определенно не нравится.

***

Мое безумие прогрессирует. С момента нашего разговора прошло два дня. За это время я благополучно разнесла несколько замурованных наглухо дверных проемов, выдернула дюжину-другую досок, вскрыла несколько замков. Короче, развлекалась по полной. Вот только облегчения этот нелегкий труд не принес ни капли, и каждая новая открытая дверь будто еще глубже погружала меня в пучину какого-то нелепого отчаяния. Мне волком хотелось выть.

Где я только ни побывала… Обнаружила еще три комнаты наблюдения, имеющие тайный ход во двор, нашла несколько комнат, имеющих совершенно нежилой вид. Одной из таких была спальня почти вдвое больше моей. Большая двуспальная кровать, красивое трюмо, комод – сомнений быть просто не могло. Родительская спальня. Судя по тому, с каким тщанием это место было от меня скрыто, прошлое имеет для Оскара куда большее значение, чем то, которое он пытался до меня донести.

Кстати о прошлом, привет из него обнаружился в самом неожиданном месте. В одном из наблюдательных пунктов была кнопка дистанционного осушения бассейна, на дне которого оказалась дверь, ведущая в катакомбы. Ну, как катакомбы. Просто длинный тоннель, приведший меня в некое подобие склепа. Антураж впечатлял. Просторная комната, колонны, зловещее освещение – все отлично нагоняло мрачную атмосферу. Но самое главное – колба с бальзамом в центре у противоположной стены.

Мужчина неопределенного возраста. Лысый. В красно-черном одеянии. Похож на вампира. Хм, на фотографиях пропавших я его не видела. И только когда нашла родительскую спальню, до меня дошло, кто же этот человек. Он приветливо улыбался мне с одной из фотографий, что стояли на комоде. В первый момент я даже поверить до конца не могла в то, что увидела. Неужели?.. Неужели это и есть отец Оскара? Сколько лет он уже здесь находится?.. Если судить по внешнему виду, выглядит он все же довольно молодо. Выходит, Оскар сделал это с ним сразу после его смерти? Значит, отец – его первая работа, а не возлюбленная?

Сам хозяин дома не горел желанием разговаривать на эту тему, и я его не винила. Кому хочется ворошить неприятное прошлое?

Честно говоря, комната произвела на меня такое удручающее впечатление, что даже начали проскальзывать мыслишки заделать проход заново и вообще больше никогда не приближаться к этому месту. Аж тошно стало.

***

– Оскар, я же знаю, что ты здесь. Пусти меня.

Когда поместье исследовано от и до, я замираю перед единственной дверью, за которую так и не смогла попасть. Пожалуй, ее спасло только то, что она железная и выглядит очень прочной, так что кувалда тут не поможет. Была, конечно, идея взорвать ее динамитом, но к таким радикальным мерам я все же прибегать не стала, и так уже наворотила дел. Удивляюсь, что Оскар до сих пор меня не прибил. Да какое там! Он слова против не сказал, когда я вытаскивала наружу то, от чего он так стремился отгородиться.

– Открой! Оскар!

Местечко, в котором я нахожусь, при всем желании нельзя назвать комфортным по той простой причине, что это канализация. Даже не спрашивайте меня, как я сюда попала. Впрочем, это оказалось не так уж и сложно, просто пришлось поработать домкратом и приподнять одну ржавую железную дверь. Толку от этого, впрочем, было довольно мало, потому что в итоге я уперлась носом в закрытую дверь. Сомневаться, что Оскар скрывается именно там, не приходилось. Больше просто негде! Да вот пускать меня внутрь он явно не спешил, никак не реагируя на мои просьбы. Хотя, он вообще ничего не говорил уже целый день. Может, опять уехал куда-то?

Что ж, как уехал, так и приедет обратно. А я с места не сойду, пока меня не впустят. Нет, конечно, можно пойти в гардеробную или на чердак и покопаться там в поисках резака по металлу, но мне откровенно лень. Мой запал энергии и жажда действия сошли на нет, снова накатила апатия.

Так что я сажусь прямо на пол, прислоняясь спиной к холодному металлу двери. К запаху, царящему в воздухе, уже притерпелась, так что это не проблема.

Уткнувшись лицом в согнутые колени, я думаю. О том, что было, о том, что будет. Будет ли оно вообще?

Сердце ледяными тисками сдавливает чувство какой-то обреченности и безнадежности. А в душе крепнет уверенность: что бы ни случилось, исход будет один, и вряд ли я от него буду в восторге. Смерть снова дышит мне в затылок. У меня очень плохое предчувствие…

========== Глава 18. Это любовь? ==========

Когда я открываю глаза, картина выглядит несколько нечеткой, контуры расплываются, превращая обстановку комнаты в абстрактную картину в духе Сальвадора Дали. То, что лежу я на чем-то мягком, здорово обнадеживает. Засыпать, сидя в канализации, мне до этого еще ни разу не доводилось. Видимо, эта моя самоотверженность таки растопила сердце Оскара, и он избавил меня от необходимости валяться на бетонном полу.

Впрочем, каким-то особенным откровением эта комната для меня не становится. Я ведь уже была здесь, когда меня скрутил аппендицит, просто тогда была в таком состоянии, что было как-то не до глядения по сторонам. Помещение оказывается намного просторнее, чем любой из виденных мной наблюдательных постов. Куча мониторов, рычагов, кнопок присутствуют и здесь, практически ничем не отличаясь от тех, что я уже видела. Но это только часть комнаты, причем, часть незначительная. Большую же часть пространства занимает лаборатория. По крайней мере, выглядит это именно как лаборатория. Различные колбы, реторты с разноцветными жидкостями, трубки, идущие вдоль стен, пола и потолка, и, конечно же, до боли знакомые цилиндрические сосуды. Пустые. Значит, вот где они хранятся. Интересно, как Оскар их отсюда вытаскивает? Ведь судя по моим ощущениям и логическим предположениям, эта комната находится под землей, а единственная заметная дверь слишком маленькая и узкая.

Сама же я валяюсь на мягкой кушетке, накрытой длинным клетчатым покрывалом. Освещения в комнате немного, оно ограничивается несколькими настенными светильниками, так что по глазам ничего не бьет, давая нормально осмотреться. Вздохнув, я сажусь, свешивая ноги на пол. Хочется верить, что я не провалялась несколько дней, хотя если судить по тому, как жалобно урчит мой желудок, такой вариант вполне имеет место быть.

По привычке почесав бок, обнаруживаю, что швы, о которых мы со всей этой ситуацией с грабительским налетом совершенно позабыли, исчезли. Вот только легче не стало. Я уже перестала обращать на них внимание, только чесотка осталась.

А еще я снова совсем одна, пусть даже и нахожусь там, где мне, по логике вещей, находиться не положено. Но наша игра давно уже вышла за рамки всяких там “можно/нельзя” или “стоит/не стоит”, не спросив нашего мнения на этот счет.

Возникает резонный вопрос к самой себе: ну и что изменилось? Зачем я вообще так рвалась попасть сюда снова? Стоило ли это затраченных усилий? Стало ли мне легче? Да ничего подобного. Ничего не изменилось. Может, я просто на шаг стала ближе к Оскару. Где он, кстати, опять пропадает? Решил прятаться от меня постоянно, ходя от одного наблюдательного пункта к другому? Неужели настолько доверяет мне, что оставит меня одну в святая святых, своей лаборатории? Она ведь не видна ни из одной из тех комнат, это я точно помню. Да и камер тут я не вижу, как и динамиков. Но это и логично, учитывая, что большую часть времени он тут проводил сам.