Халявщик

- Так вы, голубчики, местные!

- И как ты догадался? Удивляюсь!

- Для чего было меня разыгрывать?

- Ну извини. Заскучали, вот и решили хоть как-то развлечься.

Софт успокоился, тем более, что возмущение сменилось любопытством. К тому же имелся шанс обзавестись бесценным для Улья знанием. Впрочем, последнее казалось более, чем сомнительным. У одного из мужчин имелся крутой боевой дар, как-то привязанный к воде – вот и весь секрет.

- Интересно, как вы рвача упокоили? Я не услышал ни одного звука.

- А мы его не упокоивали.

– Опять издеваетесь?!

- Нет, сейчас мы говорим без шуток, - мужчины подтащили тушу к берегу и занялись споровым мешком. – Наше озеро уникально, его вода мгновенно убивает любого зараженного, включая самую крутую элиту. А иммунных, наоборот, лечит, ускоряет регенерацию, даже от трясучки спасает.

Софт удивленно присвистнул. Трясучка являлась бичом постоянных жителей стабов. Сначала у человека начинали подрагивать руки, затем все тело, ему становилось все хуже, а в запущенных случаях дело заканчивалось летальным исходом. Лечение имелось только одно – тур по нестабильным кластерам. Для VIP-персон с охраной, выпивкой и девочками, а для простых смертных – со шмыгающими в опасной близости тварями.

- Замечательное поселение, даже слишком, - констатировал он.

- Что ты имеешь в виду? – настороженно покосились на него мужики.

- У вас стен нет, а вода защищает только от зараженных, но не от человеческой зависти. Одной пушкой можно вас  разгромить в пух и прах.

- А, ты об этом! Да, со стеной проблемы. У нас только лодки да пара малых катеров, возить на них стройматериалы замучаешься. Да и жалко уродовать стеной такую благодать. Поэтому мы давно заключили договор с Грозовым. Их люди у нас отдыхают и лечатся от трясучки, а они нас защищают. Глянь на пляж. Там половина наших, а половина туристов.

После этих слов Софту моментально расхотелось ехать в Грозовой. Что он там забыл? Марш-броски за периметр в поисках бесхозного добра? Так здесь он может заняться не менее доходной работой, используя свой второй дар.

- Люди, а как у вас навеки поселиться? – спросил он.

- Забудь, - тут же последовал ответ. – Разуй глаза, островок-то маленький, если бы мы принимали каждого желающего, давно бы друг у друга на головах стояли.

- А если у человека ценный дар?

- Например? Ксер, ментат?

- Нет, я бегун. Могу заманивать к озеру развитых зараженных. Это будет куда эффективнее, чем ваши перекуры на берегу.

- Спасибо, у нас есть свой Живчик.

- Вы меня не поняли! Я вам предлагаю не живчик, а свои услуги.

- Нет, братан, это ты нас не понял. Живчик – наш бегун. Он вчера ногу подвернул, когда в настольный теннис резался. Пришлось нам сегодня без него.

- Ничего страшного! Двое бегунов гораздо лучше, чем один. Это вдвое больше добычи, вдвое больше валюты для развития поселения.

- Братан, мы понимаем твое желание здесь остаться и видим, что человек ты хороший. Но совет Цветущего уже отказал двоим бегунам, и мы не видим причин, чтобы они сделали для тебя исключение.

- А напрасно. Возьмите хотя бы сегодняшний день. Ваш Живчик сломался, а у вас не оказалось запасного бегуна на экстренный случай.

- В первый раз, что ли! Неужели ты думаешь, что заманивание тварей в озеро – наша единственная возможность добыть горох с жемчугом? Ошибаешься, братан!

- Если хочешь, можешь денек у нас пожить. Осмотришься, искупнешься, почувствуешь себя человеком, - предложил второй мужчина.

Но Софт отказался. Остаться здесь жить ему очень хотелось. Но временно погружаться в местную идиллию – только расстраиваться.

Если бы Мамба умела выразить свои ощущения, она бы сказала, что мир вокруг нее слегка уменьшился. Крыши легковушек, которые раньше доставали до ее подбородка, теперь оказались на уровне груди, а до подбородка теперь ей были пустыши, дружно начинавшие разбредаться в разные стороны, стоило им почувствовать Мамбу. С лотерейщиком вообще получилась забавная история. В самом начале своей нынешней жизни Мамба боялась их, как огня. Страх ушел, когда она стала бегуном, превратившись в разумную осторожность. Обойди лотерейщика стороной, и пусть он, если совсем глупый, бегает за тобой, хоть до посинения.

И вот произошла их очередная встреча. Только на этот раз Мамба вместо страха ощутила уверенность в своих силах, зато лотерейщик вдруг засуетился, стал судорожно оглядываться по сторонам и прыснул в направлении мусорной свалки. А ведь еще недавно лотерейщики поглядывали на нее с некоторым интересом. Гастрономической направленности. Мол, не уходи далеко, закуска на черный день.

Однако были в произошедших изменениях и минусы. Резко возросшая масса плохо сказалась на скорости. Как-то, увидев зайца, Мамба попыталась его словить. Раньше такие фокусы удавались ей с завидной регулярностью. Сейчас же косой умчался от нее с легкостью необыкновенной.

Мамбе пришлось долго и трудно перестраиваться, менять способы охоты, привыкая к тому, что дичь, которая раньше была ей не по зубам, сейчас вполне по силам. И наоборот. Из-за такого поворота она несколько дней просидела на суровой диете. К изменениям добавились проблемы с памятью и сообразительностью. Увечный мозг Мамбы хранил информацию примерно так же, как сито воду. Она не помнила дорогу к перезагружающимся городским кластерам с их обилием еды.

Мамба бродила наугад, больше рассчитывая на удачу. Но такова парадоксальная судьба всех зараженных вплоть до элиты: в кишащем едой Улье они страдали, а то и умирали от голода.

Через несколько дней Мамба наткнулась на деревню, перезагрузившуюся с неделю тому назад. На ее улице валялись обглоданные скелеты и бродило несколько отъевшихся зараженных, в основном бегунов. Они еще не успели основательно проголодаться, но уже посматривали друг на друга, оценивая силу противника.

Мамбой тоже руководили инстинкты. Она прокралась огородами и, проломив забор, закогтила ближайшего бегуна. Остальные бросились наутек. Среди них Мамба положила глаз на самую медлительную особь. Разорвав бегуну когтями горло, она рванулась ко второй жертве. Зараженный решил повторить фокус преследовательницы и вломился в забор, но застрял. Мамба одним ударом проломила ему череп и поволокла к бегуну – дабы вся пища лежала в одном месте, и никто не покусился на временно бесхозную тушку.

Пиршество вышло обильное, но второсортное. Мясо зараженных лишь поддерживало жизнь, но тормозило развитие, что было равнозначно отложенному смертному приговору. В Улье хватало гораздо более сильных тварей, и по закону подлости на Мамбу вполне мог наткнуться оголодавший топтун или рвач.

Через двое суток, когда еда подошла к концу, Мамба снова отправилась в путь. Запах кисляка она учуяла за несколько километров и увеличила темп. Этот запах у нее намертво связался с вкуснейшей человечиной, которой бы она с аппетитом закусила несмотря на то, что ее желудок сейчас был основательно забит.

Она успела к началу банкета, хотя и оказалась с краю стола. В смысле кластера.

Когда рассеялся туман, один из водителей с изумлением увидел перед собой вместо гладкого асфальта вдребезги разбитую дорогу, которую по ощущениям в последний раз ремонтировали перед очередным судьбоносным событием – нашествием на Русь монголо-татар. Он, естественно, ударил по тормозам. А поскольку находился в ошарашенном состоянии, напрочь забыл о контроле общей дорожной ситуации. За что немедленно поплатился. Его «Фольксваген» был смачно поцелован в зад шедшим следом «Фордом». Водитель американца благодаря ремням безопасности отделался легкими телесными повреждениями и, кипя праведной яростью, выскочил разбираться с любителем резкого боя по тормозам.

- Ты что творишь, урод! – рявкнул он, заводя себя перед дракой.

То есть слова были другие, простонародные, но смысл фразы сводился именно к этому. Хозяин немца, чувствуя за собой         лишь малую вину, указал на козьи тропы, резко сменившие шоссе: