Страница 81 из 81
Феодор был полным антиподом страстотерпцам. Не по вере христианской, но по морали.
Андрей хотел и мог уничтожить меня. Но на каждое его «хочу» — возникало «не хочу», на каждое «должно» — следовало «не должно». Чувства его были противоречивы. А фактов, аргументов явных и однозначных, у него не было.
Главное — не было внутри собственного, само-дурного, само-держестного чувства: «убить — правильно».
Был бы Боголюбский нормальным русским князем… Впрочем, тогда он бы не был «Боголюбским».
Его собственный жизненный путь, многократно явленное им самим нарушение канонов и правил, принимаемые им решения необычные — позволяли (и заставляли) его предвидеть, просчитывать… предчувствовать варианты, которые «нормальному русскому князю» и растолковать невозможно.
Подобно пауку, раскинувшему сеть, поджидал он какого-то решительного доказательства с моей стороны. А я… проскакивал. Не сколько по уму, по пониманию, сколько по удаче, по чутью. По необычности своей, «нелюдскости».
Андрей выжидал. Не замечая, что само течение жизни меняет наши отношения, сближает, сплетает судьбы наши.
Пичай, Калауз, Феодор, Изяслав… Ни один из них не был убит мною. Не зарублен мечом или заколот копьём. Не рвал я им хрип, как когда-то учил своего князь-волка. Даже Феодор умер от закона Исаака. Я только рычаг на столбе дёрнул. Можно господу богу попенять. Что такие бездушные, к сану равнодушные законы по-придумывал: судить — только митрополиту, а голову срубить — любым топором. Захотел бы — явил чудо божеское. Так бы гильотину мою и перекосило-заклинило.
В смерти каждого — моя вина. Они все — умерли от меня, от дел моих. Не они одни — таких-то по миру… не счесть.
Можно ли было обойтись, не доводить до их гибели? — Конечно! Нужно!
Они все были люди яркие, умные, энергичные. Можно было создать условия, потратить время, применить методы… и превратить из врагов — в союзников. Убедить впрячься в тот огроменный воз, который зовётся «Святая Русь». И колымага наша — быстрее бы побежала.
Сколько лет пришлось бы продержать Феодора в застенке, втолковывая ему «свою правду»? Сколько грибочков с глюками скормить? Словесных кружев по-заплетать? У нас могли найтись «точки соприкосновения», «близость подходов по ряду вопросов». Хочет «веру христову нести в народы дикие»? — Я — «за»! Носи и таскай! Места — отсюда и до Чукотки! А то и далее. Я бы и деньгами помог. Тяга его к власти земной, мирской… Я бы переубедил. Кому царствие небесное дадено — земное царство ненадобно.
В полной изоляции лет за двадцать и убедил бы. И стали бы жить-поживать, друг дружке — помогать.
И с остальными тако же. Кто быстрее, кто медленнее — стали бы пристяжными в моей упряжке. А теперь их нет. И сыскать им замены достойные — не просто.
Замены — по уму, по силе духа, по страсти душевной, по готовности на риск идти… Этим бы — чуть цели подправить, этику, там… Ведь гожие мужики были! Ведь пользы от них сколь много было бы!
Нет. Не в то верили, не к тому стремились, не то важным почитали. Умерли.
Через несколько лет, уяснив, что смерть врага есть, часто, поражение моё, утрата возможной пользы, я осознанно стремился врагов сохранить, в «други верныя» переделать. От чего случались «Святой Руси» великие пользы.
Вы думаете, прогресс — это когда новые машинки делаются? Не-а. Прогресс, это когда появляются люди, которые хотят эти машинки сделать. И другие, которые хотят, чтобы первые — сделали. Парадигма, знаете ли, меняется. Менталитет, мать его, трансформируется. Не люди новые — оно-то и старые хороши, а люди с новыми целями, с новой этикой. С иным пониманием «добра и зла».
Что глядишь красавица? Пойдём-ка лучше дело делать. Какое? — Да то самое. От чего люди и появляются. А этику подходящую они и сами придумают. Пойдём-пойдём.
Конец восьмидесятой четвёртой части
copyright v.beryk 2012–2017