История Полоцка и Северо-Западной Руси

Этот рассказ Ливонской хроники о водворении немцев в Ливонии ясно говорит, что Ливония до прибытия немцев принадлежала Полоцку и что по низовьям Двины там было два полоцких княжества, Кукейнос и Берсика; что старший великий князь Полоцкий получал с Ливонии ежегодную дань и что ливонцы признавали его своим верховным государем и защитником. Но из того же рассказа видно, что Ливония еще не причислялась к пилотской земле и была только провинцией, волостью полочан, и при том волостью, предоставленною в непосредственное распоряжение князей, и что полоцких колоний там было очень немного, вероятно только по Двине как важному торговому пути, и ливонцы, кроме ближайших к Кукейносу и Берсике, оставались при своих правах и обычаях. Полочане, по заведенному новгородцами и их колонистами порядку, не думали принуждать ливонцев силою к перемене их образа жизни и общественного устройства, предоставляя это доброй воле самих ливонцев. Тем не менее власть полочан в Ливонии была довольна сильна и не отрицалась самими ливонцами, чему лучшим доказательством служит то, что немцы, несмотря на тогдашнюю слабость полоцких князей, запутанных в междоусобиях и спорах со своим вольнолюбивым народом и посему мало думавших о своих интересах в Ливонии, только после тридцатилетней упорной борьбы, поддерживаемой многочисленными отрядами бойцов, ежегодно вызываемых из Германии, успели утвердиться в этой стороне и сами несколько раз должны были признавать себя в некоторой зависимости от полоцких князей. Да и по смерти Владимира Полоцкого долго еще считали свои владения в здешнем краю небезопасными от полочан и литовцев; долго еще ливонцы и латыши, или летгола, враждебно смотрели на немцев и склонялись к полочанам; русским духом долго еще пахло в этой стороне, задавленной немецкими насильниками.

Второй вид полоцких колоний составляли колонии в Литовской земле. Колонии сии имели совсем иной характер против колоний в Ливонии и у латышей. Полочане как-то скоро успели сойтись с литвинами, так что интересы Литвы и Полоцка сделались общими интересами для того и другого народа, хотя полочане и литовцы оставались при своих обычаях, при своем строе общественной жизни и исповедывали не одну веру. А посему незаметно вся Литовская земля на юг от Вилии, по признанию самих литовцев, сделалась Русскою, или Полоцкою, землею и заселилась полоцкими городами, где почти нераздельно жили и литовцы, и полочане; собственно же полоцкими колониями в Литовской земле уже назывались колонии на север от Вилии. Здесь колонии полочан, эти обычные передовые посты новгородской цивилизации, к северу простирались до Ливонских и Куронских (Курляндии) земель, а на запад по Неману вплоть до впадения этой реки в море. На эти полоцкие колонии, кроме других признаков, о которых мы будем говорить в другом месте, указывают славянские, даже чисто русские названия рек, впадающих в Неман с правой стороны. Реки сии являются как бы ступенями поступательного движения полоцких колоний к западу в глубь Литовской и Жемайтской земель. Первая из сих рек, самая восточная по своим верховьям в здешнем крае, получила название Вилии, или, как пишется в некоторых местных древних памятниках, Велии, т. е. Великой, и не напоминает ли сие название реки Великой в Псковской земле или реки Вильи в Новгородской губернии (Пол. соб. зак., указатель № 5225) и с тем вместе не показывает ли прямо, что колония шла от новгородских колонистов – полочан? За Вилией к западу следует река Святая, также название нередко встречающееся у новгородских колонистов и повторяющееся в нескольких озерах как на севере, так и на юге Полоцкой земли. Далее к западу следуют реки с чисто русскими названиями – Невежа, Дубисса, Юра и, наконец, Русь, один из восточных рукавов Немана, куда, вероятно, полочане со своими колониями пришли уже тогда, когда сами стали называться русью, русским народом. Кроме рукава Немана в Литовской земле встречаются несколько речек с названиями Роси, Россы и Русы. Названия сии, встречающиеся и в других краях новгородских колоний, были самые древние и могли быть даны только полочанами, старейшими славянскими или русскими знакомцами с здешним краем и только при их поселениях в тамошней местности. Кроме рек мы встречаем в этом краю древнейшие города и другие урочища со славянскими или русскими названиями, таковы: Юрборк на реке Юре, Вилкомир на реке Святой, Вильна на реке Вилие, Паневежис на реке Невеже, Рассейняй в Шавельском уезде, местности Тверь, Лукники, Поезеры, Подубис, Зубовка, Грузди. Рассейняй, по свидетельству летописей, был один из древнейших городов на Жемайты, и до сего времени сохранивший следы древних земляных укреплений, что прямо указывает на колонию полочан, когда они уже стали называться русью. Теперешнее местечко Ворно в Тельшевском уезде, называвшееся в древности Медники, также указывает на Русскую древнюю колонию в этом краю. Местечко Ростовск и речка Истра в Поневежском уезде, там же речки Нарчувка, Дунай, Карачунка, Стервица и Дисна и озера Диена и Цна в Ново-Александровском уезде указывают на свое русское, именно полоцкое происхождение и с тем вместе свидетельствуют о древних полочанских поселениях в здешнем краю. О судьбе здешних колоний мы не имеем надлежащих известий; но судя по характеру отношений литвы и полочан друг к другу, более братских и мирных, мы почти безошибочно можем заключить, что как Литовская земля на юг от Вилии, более густо населенная полоцкими колониями, обратилась в Русскую, или Полоцкую, землю, так, наоборот, редкие колонии полочан на север от Вилии слились с тамошними литовскими племенами, собственно с литвою, девялтвой, жемайтиею и другими, и тамошние города и местечки, где полочане жили смешанно с литвою, сделались литовскими. Но тем не менее колонии сии сделали свое дело: они успели более или менее связать судьбы всей Литвы с Полоцком, частью сообщили свое устройство литовским племенам и даже многие свои обычаи, о чем будет сказано в своем месте, когда дойдет очередь до народонаселения в Полоцкой земле и колониях.

Третий вид составляли полоцкие колонии в Ятвяжской земле. Отношения полочан к ятвягам были собственно воинственные, враждебные. Ятвяги крепко стояли за неприкосновенность своей земли, и землю эту можно было колонизовать только с бою, а посему полоцкие колонии в Ятвяжской земле носили, собственно, характер пограничных крепостей и подвигались внутрь страны понемногу, по мере оттеснения ятвягов в глубь непроходимых болот и пущей. Путь полочан к Ятвяжской земле лежал по левому берегу Припяти на Случь, Цну, Пину и Ясольду. На этом пути полочане шли не одни, они здесь нашли дреговичей, которые, как мы уже видели, прежде полочан заняли берега Припяти. Есть в тамошнем краю темное, но нисколько не противоречащее истории предание, что дреговичи еще до прибытия полочан в этом краю вели продолжительную войну с ятвягами; следовательно, прибытие полочан здесь как нельзя более было кстати. Дреговичи, конечно, были рады полочанам, грозным и воинственным, при помощи которых борьба с ятвягами сделалась успешнее. Где в первый раз полочане встретились с ятвягами, на Ясольде, на Цне или на Случи, мы об этом не имеем известий; но уже в первом столетии русской истории мы встречаем важный русский город, очевидно полоцкий, на самой юго-западной границе Ятвяжской земли – Берестье, ныне Брест-Литовский, к которому, вероятно, ходил Владимир, снятый во время своей войны с ятвягами, и куда бежал Святополк, окончательно пораженный на Альте. Кроме Берестья и впереди этого города на восток мы находим, как уже было сказано выше, в этом краю перед Ясольдою Кожан-городок на Цне, Погост на Бобрике, Остров на Мышанке, Слоним на Шаре, Пинск на Пине за Ясольдою и за нею же Дрогичин, Хомск, Дивин-городок, Кобрин при верховьях Мухавца и второй Дрогичин на Буге. Все сии города более или менее составляли Полоцкую землю уже до Владимира Святого; ибо полочанам нельзя же было построить Берестья, не занявши места, лежавшие на пути, и не утвердившись там, хотя, конечно, ятвяги еще не отступали от сих владений и продолжали делать набеги.