Страница 11 из 17
«Походы против варваров он совершал совсем не так, как это в обычае у большинства императоров, которые выступают в середине весны, а в конце лета уже возвращаются: время возвращения определялось для него достижением цели, ради которой он отправился. Он выносил зимнюю стужу и летний зной, томясь жаждой, не сразу бросался к источнику и был тверд, как кремень, и стоек ко всем телесным лишениям».
При императоре Василии II (976–1025 гг.). Византия была сильна как никогда. В начале XI века Болгария терпела одно поражение за другим. Война православных государств была необычайно жестокой; однажды Василий II приказал ослепить 14 000 пленных болгар и отправить их на родину. Царь Самуил, когда появились целые вереницы воинов с пустыми глазницами, умер от ужаса, а император Василий II за свою жестокость получил прозвище «Болгаробойца». В 1018 г. обескровленное Болгарское царство прекратило свое существование и было обращено в провинцию Византии.
Византия извлекла уроки из своих болгарских ошибок и сумела избежать их в отношениях с Русью. В недалеком будущем эти две страны станут примером взаимовыгодного сотрудничества, каких мало в мировой истории.
Искусные ловцы душ
Византия не упускала ни единой возможности, чтобы познакомить окружающие народы с христианской религией. После подписания договора с князем Олегом, император Лев VI приставил к русским послам «своих мужей показать им церковную красоту, золотые палаты и хранящиеся в них богатства: множество золота, поволоки, драгоценные камни и страсти Господни ― венец, гвозди, багряницу и мощи святых, уча их вере своей и показывая им истинную веру».
Ни один человек не мог остаться равнодушным, созерцая величественные храмы и монастыри. X век стал временем небывалого расцвета церковного искусства после мрачной иконоборческой эпохи. Церкви наполнялись изящной мозаикой, стены покрывали иконы лучших художников, церковная утварь создавалась талантливыми ювелирами.
По мере того, как укреплялись связи Руси и Византии, религия все глубже и дальше продвигалось по языческим землям. Русские купцы были постоянными гостями в Константинополе, и многие из них принимали христианство. Еще одним носителем христианства явились викинги. Они целыми дружинами нанимались на службу к византийскому императору; среди варяжского окружения правил киевский князь, а также князья прочих русских земель. Надо заметить, что с установлением арабского господства над Средиземным морем, путь «из варяг в греки» стал основной и почти единственной возможностью добраться от Константинополя до Скандинавии; и шел он через русские земли.
Владения русских князей находились в близком соседстве с византийскими городами в Северном Причерноморье. Еще одним фактором стала близость Болгарии, уже принявшей православие.
Христианство проникало на сопредельные земли стихийно, но еще в большей степени ― планомерно. Византийский император считался главой православной церкви, а потому каждый народ, принявший христианство, становился как бы его вассалом. Обращение в христианство язычников было одной из великих миссий императора.
Крещение Руси явилось частью грандиозной византийской программы покорения мира. Византийские миссионеры предпочитали вести душеспасительные беседы с женщинами, которые входили в ближайшее окружение языческого правителя. Их податливые сердца первыми впитывали семена христианских таинств, которыми они щедро делились со своими мужьями, братьями, детьми. С Русью византийцам несказанно повезло в этом отношении.
В 945 г. князь Игорь отправился за данью в землю древлян и был там убит. Во время малолетства его сына Святослава Русью правила, ставшая вдовой, княгиня Ольга. Следует отметить, что женское начало не помешало ей стать сильным правителем, и традиционная русская жестокость была в правилах Ольги. Достаточно вспомнить, как она отплатила древлянам за убийство мужа:
Древляне прислали к Ольге 20 лучших мужей с предложением выйти замуж за их князя Малка. В ответ княгиня приказала прямо подле своего терема выкопать огромную яму бросить в нее всех сватов вместе с ладьей, в которой они приплыли, и закопать живьем.
Спустя некоторое время Ольга сделала вид, что готова примириться с древлянами; и снова в Киев пожаловало высокое посольство. Перед приемом княгиня приказала затопить баню для дорогих гостей. «И натопили баню, ― рассказывает летописец, ― и вошли в нее древляне, и стали мыться; и заперли за ними баню, и повелела Ольга зажечь ее от дверей, и тут сгорели все».
Затем Ольга отправилась с дружиною в землю древлян, чтобы по обычаю справить тризну на могиле мужа. Древляне принялись пить хмельные меды, а княгиня приказала отрокам им прислуживать. «И когда опьянели древляне, велела отрокам своим пить в их честь, а сама отошла недалеко и приказала дружине рубить древлян, и иссекли их 5000».
Так, хитростью, мстительная княгиня уничтожила всех лучших людей у древлян. На следующий год она собрала войско и отправилась на открытый бой с ненавистными данниками. Древляне были разбиты, но их главный город, Искоростень, оказался для киевлян крепким орешком. Его сожгли с помощью голубей и воробьев, к которым привязывали тлеющий трут.
Жестокость Ольги нисколько не испугала византийских миссионеров, ― они блестяще исполнили свой долг. В 955 г. Ольга отправляется в Константинополь. «И был тогда царь Константин, сын Льва, ― описывает дальнейшие события Повесть временных лет, ― и пришла к нему Ольга, и, увидев, что она очень красива лицом и разумна, подивился царь ее разуму, беседуя с нею, и сказал ей:
– Достойна ты царствовать с нами в столице нашей.
Она же, поразмыслив, ответила царю:
– Я язычница; если хочешь крестить меня, то крести меня сам ― иначе не крещусь».
Княгиня Ольга удостоилась самой высокой чести: ее крестил патриарх, а крестным отцом стал император Константин Багрянородный. Ольга получила христианское имя Елена ― в честь матери императора Константина Великого.
Русская княгиня умела смирить гордыню, добившись желаемого. Она, склонив голову, внимала патриарху, дававшему ей «заповеди о церковном уставе, и о молитве, и о посте, и о милостыне, и о соблюдении чистоты телесной». После окончания учения княгиня поклонилась патриарху со словами:
– Молитвами твоими, владыка, пусть буду сохранена от сетей дьявольских.
Патриарх благословил ее и отпустил, а император снова завел разговор о замужестве. Ему казалось, что все препятствия исчезли, но не тут то было.
Альковная дипломатия
В византийской политике брачные связи имели огромное значение. Отношение к ним у императорского двора было двояким. В пору своего могущества ромеи с высокомерным презрением глядели на остальные государства и народы; императоры не допускали даже мысли, что их дочери могут оказаться при дворах низкородных правителей. Константин Багрянородный в своих наставлениях сыну решительным образом высказался по этому вопросу:
«Как всякое животное соединяется лишь с однородными себе, так и всякая нация должна принять за правило вступать в брачные союзы никак не с людьми другой расы и другого языка, но с лицами одного языка и происхождения. Ибо одно это породит между заинтересованными доброе согласие и сердечные отношения».
Отчасти, правило на то и существует, чтобы его нарушать. Византийские принцессы оказывались в чужих краях и до времен Константина Багрянородного, а после него исключение начало становиться правилом.
Император Лев III (717–741 гг.) женил сына Константина на дочери хазарского кагана, Ирине. Значение этой сделки было грандиозное, если учесть, что арабы в момент восшествия на престол Льва стояли под стенами Константинополя. Новый могущественный родственник императора создал арабам угрозу с севера, и стоявшая на краю гибели Византия получила долгожданную передышку.
Со временем принцессы станут одним из важнейших предметов экспорта Константинополя. С их помощью Византия пыталась втянуть прочие государства в свою орбиту, и в какой-то степени это удавалось. Дочери императора были штучным товаром, и давались не всякому желающему; родство с владыкой вселенной нужно заслужить. Менее заслуженные правители удостаивались рук и сердец дочерей византийских вельмож. Судьба принцесс на чужбине была незавидной; суровое средневековье не понимало и не принимало изысканной византийской роскоши, утонченных манер, и, несмотря на высокое положение при дворах, они вплоть до своей смерти оставались бесконечно одинокими белыми воронами. Однако вместе с собой византийки несли в чужие страны более высокую культуру, они многое сделали для развития цивилизации в новой отчизне, но главное, в далеких краях они продолжали заботиться о своей родине. Значение этих прагматичных браков невозможно переоценить не только для Византии, но и для мировой истории.