Страница 52 из 64
Стивен закрыл дневник, взглянул на часы и кивнул сам себе — пять минут в запасе. Он взглянул на бутыль лауданума на каминной полке — прямоугольная бутыль емкостью в пинту, предназначенная для запирающегося погребца, — и покачал головой. "Не раньше вечера", — предупредил Стивен сам себя, но ассоциации между дневником (преимущественно вечернее занятие) и опиумом были столь крепкими, что у двери он повернул назад, взял винный бокал с прикроватного столика и наполнил наполовину из бутыли. Он выпил приятно пахнущую янтарную жидкость в три маленьких страстных глотка и спустился вниз как раз в ту минуту, когда сэр Джозеф зашел в зал.
В это время дня клуб пустовал, и в их полном распоряжении оказалась длинная выходящая на Сент-Джеймс-стрит комната.
— Давайте усядемся у среднего окна и будет взирать на человечество подобно олимпийцам, — предложил Блейн. — Когда они устроились, обратив свои взоры на слабую серую морось, он продолжил: — Я обдумал вашу схему, дорогой Мэтьюрин, и после серьезных размышлений счел ее хорошей. Я опираюсь на три предположения: во-первых, вы планируете купить корабль вне зависимости от исхода процесса, то есть, вне зависимости от того пригодится ли он для вашей цели или нет?
— Именно так. Если Джека Обри оправдают, он определенно купит корабль у меня, а если нет, Господи спаси, то "Сюрприз" предоставит хоть какое-то убежище. Да и с чисто эгоистической точки зрения, когда вы говорили о сэре Джозефе Бэнксе, мне в голову пришло множество преимуществ. Я тоже мог бы до бесконечности наслаждаться исследованиями с борта военного корабля, особенно того, который я могу уговорить остановиться при необходимости.
— Я завел об этом разговор, потому что торги назначены на день перед судом, и вам, очевидно, нужно принять решение до приговора. Второе предположение — при нынешней ситуации в департаменте вы не рассматриваете никакую работу в сфере морской разведки.
— Совершенно никакой, до тех пор пока ваша уверенность в нем не будет восстановлена, полностью восстановлена.
— И наконец, я предполагаю, что у вас есть необходимые средства в Англии, поскольку для таких сделок всегда требуются деньги на руках. Если же нет...
— Думаю, что есть. Я мало знаю о затратах на покупку и оснащение боевых кораблей, но вот три векселя к Триднидл-стрит [41] от Банка Святого духа и коммерции [42], — он протянул один, — если этого недостаточно — получу больше.
— Господи, Мэтьюрин, да на один такой можно построить, оснастить и укомплектовать новый семидесятичетырехпушечник, не говоря уж о маленьком старомодном фрегате, подержанном и с давно сточившимися зубами.
— "Сюрприз" отличается замечательным проворством при... при каком-то особом расположении булиней. Да и привыкаешь как-то к запаху, тесноте, низким потолкам и заключению внизу.
— Из него получится прекрасный приватир — редкий купец его обгонит или превзойдет в огневой мощи. Но, знаете ли, нужно получить каперские свидетельства — без них вы просто пират — и их нужно получать против каждого государства, с которым мы воюем. Один мой друг захватил в начале войны датчанина, а патент у него был только против французов. Повстречался ему корабль из списков флота с хорошо соображающим капитаном — посмотрели они на его бумаги, отобрали приз и, в довершение всего, насильно завербовали половину матросов. Но в отдаленных уголках Адмиралтейства у меня еще осталось кое-какое влияние, и у вас будут свидетельства против всех государств на свете уже после обеда. Но, повторюсь, торги назначены на день перед началом суда. Как это на вас повлияет?
— Капитан Пуллингс мне это утром объяснил. Я покрутил эту мысль в голове и решил — лучше ехать. Почтовой каретой я смогу вернуться рано утром на третий день, а Лоуренс ожидает, что процесс продлится именно столько. В принципе он не хочет меня вызывать как свидетеля — мои записи о ранах Обри есть и в официальных журналах в департаменте больных и увечных, и в корешках рапортов. Но если, вопреки ожиданиям, я понадоблюсь, то именно на третий день. И я точно не желаю видеть, как Джека Обри травят и тем более унижают в суде. Уверен, что в некоторых ситуациях друзья должны присутствовать только при хороших шансах на победу. Возвращаясь к капитану Пуллингсу...
— Томасу Пуллингсу, бывшему первому лейтенанту капитана Обри, недавно повышенному до коммандера?
— Именно. Скажите мне, прав ли он в своем предположении, что его шансы на корабль и так крайне малы, и еще сильнее уменьшатся в случае, если приговор будет не в пользу Джека Обри?
— Боюсь, что да. Коммандер без влияния, связанный с пусть и совершенно несправедливо, но все же опозоренным пост-капитаном, обречен провести остаток жизни на суше вне зависимости от заслуг.
— Значит, мне не стоит стесняться его предложения сопроводить меня, присмотреть за передачей корабля и его благополучием?
— Конечно, не стоит. Какое удачное совпадение! Я держал в уме другого человека, поскольку вам на месте нужен прагматичный моряк. Иначе вас на каждом шагу обманут, корабль разграбят, медную обшивку сдерут и, возможно, подсунут вместо него грунтовозную шаланду. Пуллингс, конечно, справится лучше, гораздо лучше во всех отношениях.
— Еще меня тяготит вопрос укомплектования экипажа. Многие знакомые мне капитаны отправлялись в плавание с прискорбно недоукомплектованными командами, невзирая на наборы с брандвахты, усилия вербовочной службы и энтузиазм их собственных вербовочных команд на суше и на море. Как же можно надеяться набрать приемлемое число умелых моряков?
— Действительно, как? Для меня это загадка, тайна это и для тех, кто гораздо больше озабочен набором команд, нежели я, и все же откуда-то люди появляются. Экипажи приватиров укомплектованы, и укомплектованы хорошо. По каким-то тайным каналам или инстинктивно моряки, ну, по крайней мере, значительная их часть, узнают о предстоящей принудительной вербовке и втайне перебираются в маленькие порты, где устраиваются на частные военные корабли. Всего их пятьдесят-шестьдесят тысяч, возможно, самых умных среди всего этого земноводного народа. Не сомневаюсь, что если они понадобятся, то капитан Обри, встав на якорь в какой-нибудь укромной бухте, получит свою долю. Вот занимательное размышление над гражданским долгом — его требования ослабляются пропорционально возведенному в квадрат расстоянию до суши. Тихий дуврский рыбак, всегда готовый помочь торговому судну в беде, в Карибском море становится морским волком, настоящим пиратом. И на борт корсара он поднимается с ясным пониманием, что именно так и произойдет.
В комнату вошли два члена клуба, уселись на дальний диван у окна, и сэр Джозеф продолжил:
— Я думаю, что эти размышления вам приходили в голову десяток раз. Но я хотел бы сообщить кое-что более интересное, и поскольку морось вроде бы прекратилась, мы можем прогуляться по Грин-Парк. У вас достаточно прочные ботинки? Чарльз одолжит нам зонт на случай дождя.
Дождь действительно возобновился, и, укрывшись от непогоды под уютным куполом зонта, по которому мягко барабанили капли, сэр Джозеф пояснил:
— То, о чем я хочу рассказать, пока что неопределенно и отрывочно, и сейчас у вас столько всего на уме, что я рискну побеспокоить вас всего лишь одним-двумя наблюдениями. Во-первых, напомню: когда вы только вернулись с Южного моря, я рассказывал, что от перемен в департаменте разит если и не крысой, то уж точно мышью. Но это и впрямь крыса, и она выросла до чудовищных размеров. То, что с виду казалось обыденной, хотя и бессовестной борьбой за власть, влияние, покровительство и доступ к бюджету секретной службы, сейчас мне и некоторым моим друзьям видится в свете измены. Не то, чтобы тут не было следов мошенничества — вовсе нет. Один из векселей, возвращенных вами с "Данаи", был не так давно предъявлен к оплате в Стокгольме, а затем внезапно отозван. В детали углубляться не буду, но мои подозрения это полностью подтверждает. Более того, сделку попытались совершить таким образом, чтобы уничтожить вас.