Страница 35 из 64
— Я считаю, что перво-наперво нужно составить опись. Давайте приведем бумаги в какое-то подобие порядка, а потом, если вы будете читать имена, даты и числа, я их запишу.
Опись заняла какое-то время, и в конце каждой страницы они прерывались на бокал портвейна. Во время одной из пауз сэр Джозеф заметил:
— Поначалу Бэрроу прямо-таки пресмыкался предо мной, но потом выяснил, что я тоже сын рабочего, и начал меня откровенно презирать. У Рэя хорошие связи, думаю, Бэрроу ценит его за это не меньше, чем за ум.
— Запечатать шкатулку заново? — спросил Стивен, когда они закончили опись.
— Можете попробовать. Только я не уверен, что в доме найдется хотя бы кусок бечевки. Не так давно я попытался упаковать посылку, но безуспешно.
— Мне ее отдать Бэрроу или Рэю? И должен ли я попросить расписку? — уточнил Стивен. На него нахлынула волна тяжелого умственного и душевного утомления, ему хотелось получить ясные указания, что делать дальше.
— Вам следует сказать, что вы желаете видеть меня, а когда вам откажут — спросить Рэя, поскольку последний раз вы контактировали с ним. Что же до расписки — нет, думаю, будет уместна определенная степень sancta simplicitas [16], безмятежная передача этого чудовищного состояния без претензий на освобождение от обязательств или формального признания. Расписка в любом случае будет бесполезной — если вас встретят с недобрыми намерениями, то всегда могут заявить, будто изначально в шкатулке было еще больше денег. Расписка окажется столь же бессмысленной, как и эта опись — у нее нет ни малейшей юридической силы. Но не мне вам объяснять, Мэтьюрин, что в делах разведки не всегда стоит строго следовать законам. — Он передал сургуч и держал свечу, пока Стивен запечатывал шкатулку, после чего продолжил: — Война привела к чудовищной утечке государственных средств, и казнокрадство продолжается. Огромные суммы проходят через различные руки в Адмиралтействе, иные — весьма цепкие. Когда мистер Крокер занял пост первого секретаря — думаю, вы были за границей, да, далеко отсюда — он сразу заинтересовался делами Роджера Хорхаунда, которого прозвали «Веселым Роджером», и обнаружил, что тот присвоил не меньше двухсот тысяч фунтов. Не сказал бы, что в нашем департаменте такое творилось — знаете же, что первый секретарь практически не связан с разведкой, до последнего времени это были полностью мои дела. Песенка Веселого Роджера спета, но есть люди осторожнее и умнее Роджера. Иногда мне кажется, что захват нашего департамента может быть следствием страсти к наживе, или же это один из мотивов. Расходы наши невозможно строго контролировать, и с рук на руки передаются крупные суммы. Если дело именно в этом, тогда замешанные личности неизбежно присосутся к этому рогу изобилия. Не Бэрроу — хотя я и нахожу его совершенно неприятным, но в том, что он честен, я уверен. Он совершенно честный, хотя и дурак. А вот замешанные влипнут... искушение слишком велико… Но так уж вышло, что я в очень хороших отношениях с Натанами и их кузенами — они нас благородно поддерживали в ходе войны — и как только один из векселей попытаются учесть, я об этом узнаю. А самое главное — я узнаю, кто мои враги.
Затем последовало несколько замечаний по поводу финансового рынка, на которые Стивен едва ли обратил внимание, после чего сэр Джозеф продолжил со смешком:
— Какая элегантная ловушка! Если бы ее не существовало, я бы должен был выдумать ее сам. Но пришла бы мне в голову такая удачная мысль? Сомневаюсь. Скажите, дорогой Мэтьюрин, кто-нибудь знает, что вы собирались меня посетить?
— Никто. Может быть, за исключением швейцара в клубе — он отправлял мою записку.
— Что за клуб?
— «Блейкс».
— Я в нем тоже состою. Не знал, что вы в числе его членов.
— Я редко там бываю.
— Разумнее будет встречаться там. И, Мэтьюрин, вам стоит обезопасить себя. Может быть, я и ошибаюсь относительно дурных намерений, про которые сейчас говорил, но не будет вреда в том, чтобы предположить, будто я прав. Ваша позиция уязвима. Могу ли я предложить, чтобы вы продемонстрировали свою способность защищаться, своих союзников? Покажите, что вы не тот человек, которого можно безнаказанно подавить, унизить, сделать козлом отпущения. Не пойдете ли вы, например, на прием во дворец по случаю дня рождения? Герцог Кларенс там будет, и множество ваших высокопоставленных друзей.
— Может быть, — неубедительно пообещал Стивен. Он собрался уходить, засунув шкатулку в карман. Усталость затуманила его разум.
— И напоследок, могу ли я предложить, — произнес Блейн тихим, колеблющимся голосом, — чтобы вы отказались от задания по ту сторону Ла-Манша, если вам такое предложат?
— Стивен встрепенулся, снова весь внимание.
— Нет-нет, я не это имел в виду, — воскликнул сэр Джозеф, разглядев потрясенный и испуганный вопрос на его лице. — Я имею в виду только безответственную болтовню и неэффективность, что-то более зловредное будет чрезмерно смелым предположением. Пойдемте, я провожу вас до дома. Ночью улицы совсем небезопасны. Хотя на самом деле, если бы ваш карман снова потихоньку обчистили, это могло бы спасти нас от кучи бед.
Утром, пока еще ярким и ясным, хотя глаз моряка и видел «непогоду, собирающуюся с ост-норд-оста», Джек и Стивен шли через парк в Адмиралтейство.
Капитан Обри, идущий по официальному делу, был в мундире, доктор Мэтьюрин как гражданский консультант оделся в приличный табачного цвета сюртук с покрытыми тканью пуговицами. Их проводили в приемную, где Джек провел так много часов своей жизни. Здесь уже разместилась дюжина офицеров. Большинство из них оказались лейтенантами и коммандерами — естественно, поскольку они составляли большинство офицеров. Очень многих из них обошли с повышением, так что Джек встретил несколько ровесников.
Один из присутствовавших ходил вторым лейтенантом на «Резолюшн» еще в те времена, когда Джек служил на нем мичманом.
Они с головой ушли в воспоминания о кормовом трюме, пока клерк не сообщил Обри, что первый лорд освободился.
Первый лорд, на свой примечательно леденящий и нечеловеческий лад, был рад приветствовать капитана Обри дома и сообщить, что Совет Адмиралтейства, после того как мистер Крокер озвучил его донесение, рад слышать, что экспедиция в Южное море завершена удовлетворительно и «Сюрприз» пришел домой в столь хорошем состоянии. Он с сожалением вынужден сообщить Обри, что в настоящий момент нет подходящей командной должности, но его будут определенно иметь в виду при наличии вакансии. С еще большим сожалением он вынужден сообщить, что Совет решил списать «Сюрприз», поскольку знает, как привязаны моряки к своим кораблям.
— Действительно, милорд. Никогда не было корабля, подобного «Сюрпризу». Я на нем служил с юных лет, и мы все его очень любим. Но надеюсь, мне удастся его купить. Я думаю, что за него не запросят кучу денег.
— Давайте будем надеяться хотя бы на умеренную цену, ради блага военно-морского бюджета, — ответил Мелвилл, внимательно рассматривая Джека Обри.
Морские офицеры перед беседой в Адмиралтействе частенько подкрепляли свой дух бренди, ромом или даже джином, но с Джеком это было не так. Отсутствие возмущения после таких новостей (смягченных информацией о предстоящем мире, при котором фрегату все равно делать будет нечего), его отношение и выражение лица были вызваны радостью при мысли о будущем богатстве, а через несколько дней он снова увидит Софи и скажет ей, что все их тревоги подошли к концу.
— Напоследок, милорд, — попросил Джек, вставая, когда беседа подошла к концу, — могу ли я замолвить словечко за Тома Пуллингса, очень хорошего моряка, коммандера без корабля. Он вызвался привести домой «Данаю».
— Буду иметь в виду. Но как вы знаете, Уайтхолл заполнен коммандерами, каждый из которых славный моряк и будет рад шлюпу.
Мелвилл дошел до двери вместе с Джеком, и перед тем как выйти, Обри задал вопрос:
— Теперь, когда официальная беседа завершена, могу ли я спросить, как поживает Хинидж?