Настоящее в будущем

Коль вскочила с постели, зарылась пальцами в пушистый ковёр, внимательно осмотрела свою комнату, пытаясь не упустить ни одной детали: пол светлого дерева, светлые нежно-оранжевые стены, двуспальная кровать, шкаф, полки, на которые неаккуратными стопками давили учебники, тяжёлая заброшенная фотокамера и несколько глупых фотографий в рамках, шкатулка с мелочью, письменный стол, лэптоп, парочка телефонов, планшет, плеер, гитара, коробка с педальками и проводами, старый ламповый комбик, комод, на котором были свалены в кучу стёртые и целые медиаторы… Одна из стен была разрисована узором, напоминающим россыпь цветных стёклышек в калейдоскопе. С самого детства она просто бредила калейдоскопами и как-то решила запечатлеть нечто подобное здесь и попросила пару ребят, умеющих рисовать, помочь ей.

— Надо бы закрасить, — сказала Коль, глядя на рисунок, и слегка увлеклась его спиралеобразными изгибами. — А пусть будет…

Она подошла к столу, обратила внимание на аттестат, потом на письма из университетов, которые папа, по всей видимости, занёс ей, пока она спала. Приятно. Потом она заметила, что занёс он не только это. На столе лежала её подвеска, её серебряная звёздочка, её талисман с запиской, написанной каллиграфическим почерком Голда:

«То, что было потеряно и найдено, заслуживает быть найденным вновь».

Коль поцеловала записку, а потом вместе с подвеской положила ее в первый ящик стола. В миг, когда она сжала свой талисман особенно крепко, на неё нахлынули воспоминания. Она что, действительно так обозвала маму три дня назад? Повторять было стыдно. Приключение с Робин в туннелях теперь официально не существовало, а вот сама Робин ждала её в половине девятого где-то на ферме Ноланов: браслет дальше подскажет. Однако она не помнила их радушного примирения: видимо, Робин накурилась настолько, что не помнила ссоры, когда оставляла ей сообщение. Коль не терпелось увидеться, она быстро похватала из шкафа вельветовые оранжевые штаны, белую майку, чистое бельё, пару разных носков, наспех надела всё это и выбежала из комнаты, направляясь к гаражу.

Внизу она остановилась, услышала голоса.

— Ну вот! — досадовал Альберт. — Ты весь перемазался! Не вертись!

— Хорошо, — пискнул Крис, позволяя брату себя отряхивать.

— Вновь записался в няньки, Ал? — дружелюбно поддела Коль и рассмеялась, поприветствовав Криса.

— Альберт, — заносчиво хмыкнул Альберт. — Куда ты?

— Дела, дела, — загадочно повела бровями Коль. — Не скучайте.

— И не думали, — проворчал Ал.

Коль весело побежала дальше, позвякивая в кармане ключами от машины. И вот она уже нажала на брелок, собираясь сесть за руль, как вдруг ее остановил другой голос.

— Не советую, — строго произнес Адам. — У тебя по-прежнему нет прав.

— Я в курсе, — улыбнулась Коль, — но немного спешу.

— Куда?

— На ферму Ноланов.

— Возьми тогда скейт или байк.

— Скейт, — выбрала Коль и вытащила свой скейт из маленького багажника фольксвагена.

— Коль, слушай… — понурившись начал Адам. — Я запаниковал вчера и немного перегнул палку. Я не хотел тебя задеть. Если обидел, то…

— Всё нормально, Адам, — улыбнулась Коль. — Ты прав в целом. Это касается всех нас. И всем нам просто стоит держаться друг за друга.

— Да, — согласился Адам. — Мне жаль, что тебе пришлось пройти через всё это. Одной. Я чувствую себя немного бесполезным.

Колетт вздохнула, подошла к нему и обняла.

— Ты не бесполезен, братишка, — она легонько похлопала его по спине. — Ты тут ни причём. Всё будет по-другому. Лучше.

— Лучше, — эхом отозвался Адам. — Знаешь, возьми мой. На твоём только убиваться. Я тебе потом другой соберу.

Он выкатил ей свой скейт, лично собранный и отшлифованный.

— Он тебе самому не нужен?

— Не сегодня, — улыбнулся Адам. — Ты там поосторожнее, Заноза.

— Обещаю, — кивнула Коль и попыталась снова его обнять.

— Пожалуй, мой лимит исчерпан, — отступил Адам. — Не превращай меня в слезливую девчонку. Доберёшься за пятнадцать минут.

— Пятнадцать минут?

— Пятнадцать минут.

И она действительно добралась за пятнадцать минут, и за эти пятнадцать минут несколько раз прокляла Адама с его щедростью. Всё, что он делал под себя, не годилось для обычного человека. Так было и с этим скейтом, который за минуту разгонялся до 50 км/ч. Пролетая вниз по улице в сторону фермы Ноланов, она думала только о том, как будет останавливаться. К счастью, обошлось без приключений, кроме, пожалуй, парочки раз, когда водители обозвали её психопаткой. На подходе к ферме Ноланов браслет дружбы засветился, и Коль последовала за его усиливающимся мерцанием в старый гнилой сарай. Она брезгливо толкнула дверь и заглянула внутрь.

Робин сидела на ящике посреди нескольких рядов удобренных грядок и курила травку. Коль толкнула скейт, и Робин небрежно остановила его ногой.

— Ты опоздала, — с притворной строгостью сказала подруга. — Что ты скажешь в своё оправдание?

— Что волшебники не опаздывают, — Коль скрестила рука на груди. — Особенно к другим, сильно обкуренным волшебникам!

— Ай-ай! Боюсь! Полиция нравов Сторибрука!

— Здравствуй, Робин, — смягчилась Коль.

— Здравствуй, лапочка моя, — в свою очередь смягчилась Робин. — Иди пожалею.

Они обнялись.

— Что это? — спросила Коль, оглядевшись вокруг. — Только не говори, что поле конопли.

Ну почему сараи на фермах такие большие?

— Оно самое, — Робин затянулась и захихикала.

— А свет?

— Ложная крыша.

— А Ноланы?

— Не найдут, даже если их носом ткнуть.

— А Нил?

— А Нил в доле, — Робин выдохнула дым. — Половина его. Он же позаботится и об Эмме. Эмма тут, кстати.

— Ну класс, — Коль рухнула на соседний ящик. — Теперь меня ещё и на траве поймают. Спасибо.

— Никто тебя не поймает. Забей, — отмахнулась Робин. — Им не до этого. Шериф Нолан пропал.

У Коль всё сжалось внутри. Она пока не знала, как стоит расценивать эту новость и имело ли это отношение к Синдальту.

— У меня для тебя ещё пара новостей, — улыбнулась Робин. — Хочешь косячок?

— Нет, — поморщилась Коль.

— Ну ладно, — фыркнула Робин. — Я усовершенствовала песок. Он теперь может принимать различные формы. Поиграемся, когда докурю.

— Потому что главный недостаток остался?

— Да.

— А вторая новость?

— Генри сделал твоего папашку прадедом, — рассмеялась Робин. — Обзавёлся сынишкой.

— Что? — обалдела Коль. — Почему я этого не помню?

— Потому что он никому не сказал, а теперь сам не помнит.

— А откуда известно? Где он сам?

— Генри едет в Сторибрук, — сказала Робин, докуривая. — Вчера позвонил Роланду и плакался. Он даже не спросил, как зовут его сына. Я бы спросила, чтобы хотя бы память вернуть. Неплохой такой стимул…

— А где Роланд? — поинтересовалась Коль, немного устыдившаяся, что до этой минуты не вспоминала о нём.

— Пока живет в доме Реджины, — Робин начала подниматься. — Пошли отсюда. Мало ли.

Коль охотно согласилась. Робин наступила на скейт и упала бы, если бы Коль не успела ее поймать.

***

Расставшись с Коль, Адам поднялся в свою комнату и сел перед компьютером. Он взял в руки блокнот и карандаш, начал придумывать себе задачи и писал к ним формулы, выставляя разные параметры, мысленно размещая объекты в системе координат. Это его успокаивало, когда хотелось забыть нечто неприятное. Адам очень любил свою семью, а потому мечтал об отъезде. Он мечтал о том, что однажды они уедут и заживут иной счастливой жизнью, той, что была в Нью-Йорке. Воспоминания о той прошлой жизни подкармливали его мечту и мешали ему строить отношения с обитателями магического городка. Магию он особенно недолюбливал, хотя сам был магом и нередко пользовался своим даром. Магия была чересчур нестабильна, чересчур непонятна, и не было никакой формулы, способной до мелочей рассчитать все последствия того или иного заклинания.

— Видеозвонок от Келли Винтер, — четко сказала Siri, старой шестнадцатой версии.