Страница 9 из 22
— Вовсе нет, — улыбнулась Белль, — Можно помогу?
Румпель дал ей запасной карандаш, и на некоторое время они погрузились в головоломку.
— Здесь не «м» ли? — через какое-то время нарушила тишину Белль.
— Нет, — с улыбкой возразил Голд и ткнул пальцем в одну из клеток, — Тогда «л» здесь не получится.
— Ах, да… — согласилась Белль и сказала очень серьезно, — Извини меня.
— Ты меня извини. Я правда палку перегнул, — он оторвался от газеты и посмотрел ей в глаза, — Просто ты делаешь большую работу. Вынашиваешь ребенка. А я, вроде как, и не нужен больше. Понимаешь, я так компенсирую свою бесполезность.
— Но ты не бесполезен! — горячо заверяла Белль, — Ты меня очень поддерживаешь. Ты внимательный, добрый и заботливый! Ты всегда рядом…
— Очень неудобный диван, да? — насмешливо прервал Румпель.
— Ужасно неудобный! — подтвердила Белль, — Что-то постоянно впивается! Дома, кстати лучше…
— Так под себя выбирал!
— Ах, ты! — в шутку разозлилась Белль и несильно ударила его подушкой, на что он ответил легким заразительным смехом.
А четвертый день обернулся катастрофой. В Церматте было объявлено чрезвычайное положение, чего не случалось уже очень давно. С Вайсхорна сошла лавина, разрушительная и беспощадная. Были опасения, что и Маттерхорн не будет долго цепляться за свои снежно-ледяные покровы. Они словно слышали стон великой горы, изогнутым клыком режущей небесную твердь. К вечеру поднялась настоящая буря, оборвало линии электропередач, оставив часть деревни без света и тепла. Эта участь постигла и их. К счастью, в их маленьком арендованном шале был самый настоящий камин, а значит холод им был не страшен, пока было чем поддерживать пламя. Благо, что долгогорящих топливных брикетов был чуть ли не годовой запас. Голд развел огонь, Белль отыскала свечи и расставила зажженными в большой комнате внизу, в которой на одну темную холодную ночь сосредоточился весь их мир. У камина они все и сидели, укутавшись в одеяла, жарили на огне кусочки хлеба и бекона, кипятили медный чайник. При каждом завывании ветра, Коль крепко прижималась к Румпелю, а Адам вжимал голову в плечи. Белль выключила радиоприемник и слушала прогнозы через наушник, чтобы не пугать их еще больше: хватило новостей о Вайсхорне.
— Когда это закончится? — пискнула Коль.
— Не знаю, моя девочка, — покачал головой Румпель, — Наверное, когда Горный король перестанет плакать.
— А почему он плачет?
— О, это очень грустная история, детка. Ты уверенна, что хочешь узнать ее?
— Да, — сказала Коль, — Пожалуйста, расскажи.
— Расскажи, — попросил Адам, весь обратившись в слух.
И Белль тоже прислушивалась краем уха к новой выдумке супруга.
— Ну, хорошо, — Голд велел им сесть ближе к нему, — Давным давно жил на свете пастушок. Как-то раз повел пастушок свое стадо к реке, да не простой, а волшебной, протекающей на границе между двумя мирами.
— А он знал, что она волшебная? — тут же спросила Коль.
— Нет, не знал, — ответил ее отец, — Не перебивай меня.
— Прости.
— Так вот… — кашлянул Голд, — И в реке этой купалась девушка необычайной красоты. В тот день пастушок не рискнул заговорить с нею, но все чаще стал приводить туда своих овечек в надежде, что однажды снова ее увидит.
Коль снова хотела задать вопрос, но Адам ткнул ее в бок.
— И увидел, — продолжал Голд, — От прелестницы также не укрылось присутствие поклонника, подивила его красота и стать, что она и сама стала искать с ним встречи. В итоге они заговорили друг с другом, а потом, как это часто бывает, влюбились.
— Так уж и часто, — фыркнула Коль, — Почему в сказках всегда кто-то в кого-то влюбляется? Нельзя без этого?
— Я сейчас не буду рассказывать, — нахмурился Румпель.
— Все, — виновато улыбнулась Коль, — Правда больше не буду.
Белль усмехнулась про себя, не веря не единому слову.
— Ладно, — согласился Голд, — Так вот… Казалось, что все прекрасно, и им осталось только жить да радоваться, но вот незадача: девушка была фейри и не могла просто так уйти в мир людей. Отчаянный, юноша сказал ей, что готов сделать все, чтобы увести ее за собой, готов пройти любое испытание, взобраться на любую гору… Когда он упомянул гору, девушка вздрогнула и поведала ему о том, что в горе расположен замок горного короля — страшнейшего из чародеев всех времен и народов.
Белль насторожилась.
— А еще рассказала, что у него есть некое волшебное кольцо, которое поможет девушке покинуть мир фейри и воссоединиться с возлюбленным, — продолжал Голд, — Юноша поклялся, что это кольцо станет обручальным, и отправился к Горному Королю. Он пробрался в замок незамеченным, отыскал кольцо, а вот выбраться не смог, пойманный суровым хозяином. Горный король захотел покарать вора, но юноша взмолился о пощаде, пал ниц перед ним и сказал, что сделает что угодно ради собственной жизни. Юноша не знал, какую цену ему придется заплатить. Не знал он и о том, что Король умирает и только душа младенца, отданная добровольно сможет продлить его век. Именно это король и потребовал, а пастушок принял сделку и ушел из замка, прихватив кольцо с собой. Он был счастлив, думая, что потом обязательно найдет способ все исправить, а пока он должен увести свою возлюбленную в мир человеческий.
— Дурак, — прокомментировала Коль.
— Не ругайся.
— Ну, он правда дурак!
— Дурак, — присоединился Адам.
— Нет, я замолкаю, — шутливо пригрозил Румпель, — Не могу я с вами.
— Ну, пааап… — канючила Коль, — Я больше не буду.
— Она больше не будет, — подтвердил Адам и многозначительно похлопал сестру по плечу, на что его отец ответил недоверчивым ворчанием.
Белль подавила смешок.
— Ну вас, — отмахнулся Румпель, но уступил, — На чем я там? О самой сделке пастушок ни слова не сказал своей невесте: ни когда ввел ее в свой дом, ни тогда, когда девушка сказала ему, что ожидает дитя. Тогда он снова пошел к Королю, чтобы отменить сделку, но тот был непреклонен. Первый крик новорожденного стал последним, а девушка умерла от горя. И в тот момент разбилось не только сердце юноши, но и Горного короля, потому что девушка была его дочерью, а сам он сгубил своего собственного внука. И Король погрузил себя в тяжкий сон без сновидений, чтобы только забыть о произошедшем, забыть боль и сожаление. Но когда Король просыпается, то страшно страдает, а на землю спускается ночь вроде этой…
— Это… — Коль не ожидала такого конца, — Грустно… Мне жаль короля.
— Почему короля? — искренне удивился Голд, — Ведь он сам все разрушил.
— И ему хуже всего, — ответила девочка, — А вообще виноват пастух, который заключил такую сделку и не сказал своей жене. Если бы они поговорили, то все были бы живы.
— Возможно, кроме короля, — отметил Голд, — Ведь он выжил благодаря этой сделке.
— Но тогда он бы не страдал, — возразила Коль, — И думаю, несильно бы огорчился.
— Ты права, — кивнул Румпель, немного помолчав, — Наверное.
— Я права, — Коль забралась к нему на колени и обняла, как могла, — Он долго будет плакать?
— Надеюсь, что утром он перестанет и заснет, — Румпель обхватил Коль правой рукой, а левой притянул к себе Адама, — Слышишь? Уже затихает…
Ветер все также выл за окном, но дети поверили ему и успокоились. Да и страх перед стихией сменило сочувствие к ней. Позже они заснули, как ни в чем не бывало.
— Мне тоже жаль Горного Короля, — сказала Белль, глядя на спящих детей и присаживаясь на пол возле мужа, нежно прикасаясь к его плечу.
— С ним все будет хорошо, — заверил Румпель, обнимая ее, вынуждая облокотится на него, — Он счастлив.
— Тогда я рада, — Белль прижалась спиной к его груди, ощущая его дыхание на своей шее и его подбородок на своем плече, — Вот и отпуск…
— Не так плохо, — пробурчал Голд, — Хотя я предпочел бы место потеплей и побезопаснее.
— Ну не начинай, — прервала Белль, — Мне ничего не грозит. И ребенку тоже.
— Хорошо бы…
— Ты ведь не позволишь, чтобы с нами что-то случилось, — уверенно прошептала Белль, сжимая его руки, которыми он едва касался ее живота, — А когда им скажем?