Последний аккорд

— Эдвард, отдайте мне пистолет.

Эдвард выстрелил ещё раз, и снова мимо.

— Эдвард, вам это не нужно, — убеждал Голд. — Отдайте.

Уилсон, кажется, совершенно выпал из реальности и больше не стрелял, что позволило Голду осторожно забрать у него пистолет. Уилсон вновь пришёл в себя, только когда Голд разрядил оружие, и оставшиеся патроны со стуком посыпались на журнальный столик.

— Что я наделал?

— Ничего, — ответил Голд. — К счастью, стреляете вы так же, как угрожаете.

И Уилсон заплакал, а Голд, как ни странно, понял, что немного сочувствует ему, но недостаточно, чтобы уступить его мольбам. Ещё он ощущал отвращение к тому факту, что его жизнь могла так глупо оборваться из-за этого жалкого, пьяного человека, который привык требовать то, что никогда не отдал бы сам.

Голд налил виски и протянул стаканчик Уилсону.

— Вот. Выпейте. Вам нужно успокоится. Лучше, конечно, чаю. Или кофе.

— Спасибо.

— Полагаю, что мне лучше уйти, — тяжко вздохнул Голд и взял пистолет.

— Идите, — безразличным тоном отозвался Уилсон.

— Увидимся в суде. Возьмите себя в руки.

С разряженным пистолетом в руках Голд вышел в коридор и наткнулся на перепуганного дворецкого.

— Вот. Спрячьте его, — сказал он и отдал пистолет прислужнику. — Ваш хозяин не в себе. Но никто не пострадал. Всего доброго.

— И вам, сэр! — ответил озадаченный дворецкий. — И вам.

Голд поехал домой и на полпути нервно рассмеялся. Его поглотила злость и немного страх. Страх не столько за собственную жизнь, сколько за то, какой глупой была бы смерть. Прежде чем войти в свой дом, ему надо было справиться с переизбытком адреналина в крови, и он отпинал бак для технического мусора. Это очень помогло.

Дома он столкнулся с перепуганными Адамом и Белль: Крис уже спал, а Келли уехала в гостиницу.

— Что случилось? — тут же спросил Адам.

— У меня была не самая любезная беседа с Уилсоном, — быстро проговорил Голд. — Вот и всё.

— Настолько не любезная, что ты сейчас весь трясёшься от злости?

— Ничего особенного. Он только плакал, умолял не сажать его сына и предлагал сделки.

— И это тебя так разозлило? — не поверила Белль.

— Ну… — он должен был сказать им правду. — Когда не вышло, Уилсон немного расстроился, вытащил пистолет и дважды выстрелил в стену. Потом он расплакался, я налил ему виски и ушёл.

Белль утратила дар речи.

— Твою мать! — выругался Адам. — Что ты будешь с этим делать?

— Ничего не буду делать, — теперь Голд налил виски себе. — А что делать? Он раскис, напился и устроил охоту на оленей.

— Скорее, на зайцев, — нервно усмехнулся Адам.

— Это не смешно, — сказала Белль

— Это очень смешно. Очень, — Голд обнял её. — Давайте так… Впереди два выходных, в которые мы просто не будем вспоминать об этом, идёт?

— Идёт, — согласился Адам.

— Белль?

— Идёт… — сквозь зубы сказала Белль.

— Что? Ещё раз, — уточнил Голд.

— Идёт.

Адам взял такси до гостиницы, а Голд принял ванну и расслабился, отошёл от произошедшего. Белль, надувшись, как сыч, ждала его в спальне.

— Ах, этот взгляд! — насмешливо восхитился Голд, забрался в постель и обнял её. — Ну, чего ты? Всё же хорошо.

Белль несильно толкнула его в плечо, потом ещё раз, а на третий он её остановил.

— Знаешь, после всех этих лет у меня должен выработаться иммунитет к таким моментам, — злобно пропыхтела Белль. — Ну почему мне не плевать?!

— Ты любишь меня?

— На свою голову! Ну вот зачем ты пошёл к нему?! — негодовала жена. — Что ты хотел услышать?

— Это было правильно.

— Нонсенс!

— Это так, Белль, это так, — он снова обнял её и пошутил: — Хорошо, что он целился в меня, а не в стену, а то мне бы пришёл конец.

Белль опять пихнула его в плечо, но гораздо мягче.

Во время охоты на оленей каждый обязан оставаться на своем посту, иначе равновесие нарушится, и охота не будет удачной. Порой необходимо проследить, чтобы так и было, и участники не наделали глупостей. Смысл совершенно бесполезной на первый взгляд встречи заключался в том, что Уилсон и Голд помешали друг другу остаться на своих местах.

========== Процесс ==========

В Беркли можно было заниматься всего несколькими вещами: учиться, читать, гулять по паркам и пить. Прогулки подходили компании больше всего, и поэтому в субботу Голд повёл Белль и Криса в Розовый сад, рассчитывая, что им понравится. И пока Белль с любопытством осматривала все четыреста сортов роз, Голд любовался Золотыми Воротами и слушал рассказы сына обо всём, что он пропустил.

— Тебе правда интересно? — вдруг спросил Крис.

— Я хочу всё-всё знать, — улыбнулся Голд, а потом серьёзно попросил: — Крис, пообещай, что не будешь меня избегать.

— Постараюсь.

— Я понимаю, что это все непросто для тебя. И странно, — говорил Голд. — Но всё будет хорошо. Даже лучше. Ты мне веришь?

— Просто возвращайся, — вздохнул Крис. — Этого достаточно. И мне, и маме.

— А как мама?

— В целом нормально. Работает. Ругается, — ответил он. — На тебя ворчит, когда ты долго не отвечаешь.

— Да, — усмехнулся Голд. — Похоже на неё.

— Ну, и спит в кабинете.

— В кабинете?

— Ну да, — замялся Крис. — Говорит, что у неё много работы.

— Понятно…

Голд посмотрел на Белль, увлечённую и спокойную внешне, но тревожную и расстроенную внутри.

В воскресенье после завтрака он заметил за ней ещё кое-что — холодную ярость, ненависть к тем, кто нарушил границы её территории и посягнул на нечто ценное для неё.

Голд налил себе кофе и перешёл из кухни в гостиную, где по телевизору как раз шли новости, и в них промелькнул Уилсон. Промелькнул и исчез быстрее, чем его имя в бегущей строке.

— Это тот самый Уилсон? — спросила Белль.

— Да, тот самый.

Она вся напряглась и нервно прикусила губу.

— Забудь об этом, — многозначительно произнёс Голд.

— О чём? — полюбопытствовал Крис. — Что случилось?

— Ни о чём, милый. Ничего не случилось, — Белль вздрогнула и протянула Крису свою кружку. — Слушай, будь другом, долей мне водички. Пожалуйста!

— Ладно, — насторожился мальчик, но послушался и отправился выполнять просьбу.

— Я не пойду завтра с вами, — твёрдо сказала Белль. — Я не хочу их видеть. Не могу.

— Как скажешь, — согласился Голд.

Девятнадцатого утром она была уже гораздо спокойнее, но всё также отказывалась присутствовать на заседании.

— Надень белую рубашку, — она записалась в его личные помощники тем утром. — Так вызовешь больше доверия.

— Верно.

— Я горжусь тобой.

— Почему? — удивился Голд.

— Ты всё сделал правильно, — пояснила Белль, расправляя на ладони обыкновенный чёрный галстук. — Поступаешь по справедливости и не идёшь на поводу у мести.

Она повязала ему галстук виндзорским узлом: она всегда говорила, что ему так больше идёт и солиднее смотрится.

— Спасибо, — Голд надел пиджак и взглянул на жену с признательностью. — Полагаю, пора.

— Удачи.

— О, она мне не нужна, — Румпель улыбнулся, поцеловал её руку и на том с ней расстался.

В машине внизу его уже ожидали Адам и Келли.

Сказать, что этот день закончился разочарованием, — ничего не сказать. Уилсон-младший не явился на слушание, а его адвокат, мистер Рональд Рид, попытался внушить собравшимся, что у его подопечного проблемы с контролем гнева, а также иные проблемы, связанные с психикой, что может свидетельствовать о его возможной невменяемости. Хеллер отверг это, как несущественное обстоятельство, напомнил суду, что мистер Уилсон ранее на учёте не стоял, и что прокуратура вправе назначить ответчику независимого специалиста, а также напомнил, что тот был пьян на момент совершения преступления, что, особенно учитывая состояние его психического здоровья, является отягчающим обстоятельством. Слушание перенесли на две недели.

— Невменяемый! — возмущался Адам сразу после. — Он-то? Как скоро кончится его невменяемость после?