Последний аккорд

Джон Симмонс согласился помочь Голду выбраться из больницы. Голд осознавал, насколько невыгодно будет выглядеть, если «уйдёт без предупреждения», но дело не терпело отлагательств. Братья Пэк нашли лабораторию, как и обещали, и в ней предположительно находилось тело Стефано Ортиса. Были и особые обстоятельства, о которых Джон не хотел распространяться по телефону, и Голд мог только гадать, в чём дело. Обдумав всё ещё раз, он пришёл к выводу, что даже если бы не было никаких особых обстоятельств, он бы всё равно попросил Джона устроить ему побег.

Джонни его не подвёл. Рано утром в пятницу, ещё до прихода Белль, к Голду пришёл санитар. Голд сразу понял, что визитёр никакой не санитар, и тот подтвердил это, назвав имя Симмонса, а затем протянул пакет, в котором лежала светло-зелёная форма санитара, санитарная маска, ботинки, белая футболка, бейджик, пропуск и одноразовый мобильник.

— Вас встретят у чёрного выхода в левом крыле больницы в девять часов вечера, — проинструктировал «санитар». — Там нет камер. Не опаздывайте.

— Понял.

«Санитар» ушёл, а Голд спрятал пакет в неиспользуемой тумбочке и постарался о нём до поры до времени забыть. Ему нужно было выглядеть непринуждённо больным, и он умело отыгрывал свой спектакль перед Белль, Сюзанн, Альбертом, Крисом, Роландом и Коль, выдав себя лишь на секундочку вечером, когда Белль, планировавшая уйти от него в семь, захотела остаться ещё на час.

— Не стоит! — запротестовал Румпель. — Я не буду скучать.

— Просто отлично!

— Я не то имел в виду! — он совсем не хотел её обижать. — Конечно, я буду скучать. Я всегда по тебе скучаю. Просто тебе не нужно сидеть здесь и развлекать меня.

— Что ты задумал? — напряжённо спросила Белль и нахмурила брови, заметив, как он невольно сжался, услышав её вопрос.

— Ничего, — мотнул головой Голд. — Просто сегодня чудесный вечер, и я уверен, что ты придумаешь что-нибудь получше сидения в больнице. А я посплю. Мне от этих лекарств постоянно спать хочется.

— А мне кажется, что ты что-то задумал, — это она произнесла уже спокойно и почти весело, низко наклонилась к нему, глядя прямо в глаза и стараясь то ли рассмешить, то ли напугать. — Ты всегда от меня что-нибудь, да скроешь, противный!

— Я люблю тебя, — просто сказал он, слегка приподнялся и прижался губами к её губам. — Это всё.

— Значит, ты не хочешь делать мне больно, — улыбнулась она. — И не проигнорируешь мои просьбы.

К сожалению, именно это он и собирался сделать. Голд чувствовал себя виноватым перед ней, но в то же время он был уверен, что она его поймёт. В конечном итоге она всегда его понимала.

Он всё рассчитал, уточнил, не пришлёт ли Уилкинсон к нему медсестру, хотя от обезболивающего он уже два дня как отказался, договорился со своим охранником и дал ему отставку после окончания его смены, и за двадцать минут до выхода облачился в санитара, надел маску, прицепил бейджик, засунул одноразовый телефон, бумажку с номером и пропуск поглубже в карман и приготовился выйти, когда возникла первая непредвиденная ситуация. Реджина решила больше его не игнорировать и пришла поговорить.

— Здравствуй, Румпель. Я… — начала было она и тут же осеклась, увидев его, замершего посреди комнаты. — Куда-то собрался?

— Ты выбрала не самое лучшее время для визита, — буркнул Голд, сдёрнув маску. — Чего тебе? Только побыстрее: я очень спешу!

Реджина не ответила, молча преградила ему путь и привалилась спиной к двери.

— Выпусти меня, — потребовал он. — Ну же, Реджина!

— Тебе нельзя уходить.

— У меня нет выбора. Я должен, так же, как и ты, — бросился убеждать Голд. — Я помог тебе. И ты помоги мне. Не останавливай меня.

— Я помогу тебе, только если остановлю, — не согласилась Реджина. — Мне кажется, что ты часто забываешь, насколько уязвим.

— Нет. Но здесь исключительная ситуация. Я пытаюсь спасти моего сына, понимаешь?

— Сына?

— Да. Если бы Генри грозила опасность, разве кто-нибудь смог бы остановить тебя?

— Ладно, — сдалась она. — Но пообещай мне, что я об этом не пожалею.

— Не пожалеешь, — пообещал Голд. — Не подскажешь, как быстрее пройти в левое крыло?

— Я тебя провожу.

Она проводила его до выхода на лестницу в левом крыле и пошла бы с ним и дальше, если бы не Джулс Уилкинсон, неожиданно возникший перед ними. Но она, надо отдать ей должное, ни капельки не растерялась.

— Прямо и вниз, а там направо уже и выход, — быстро и тихо сказала Голду Реджина и тут же, обаятельно улыбаясь, шагнула навстречу врачу: — Доктор Уилкинсон!

Голд же, пользуясь случаем, проскользнул на лестницу, быстро сбежал по ступенькам на первый этаж, свернул направо, воспользовался пропуском и вышел на маленькую площадку, на которой стояли мусорные баки и маленькое ведерко с окурками, а рядом втиснулся фиолетовый седан, за рулём которого сидел Джон Симмонс.

— Я уже думал, что ты не спустишься и собирался уехать, — насмешливо крикнул он и открыл ему заднюю дверь. — Запрыгивай.

— Извини, — усмехнулся Голд и забрался назад. — Меня задержали.

— Ничего.

— Эта машина не слишком приметная?

— В самый раз. Твой пёс побежал как раз за неприметной.

— Ты всё продумал.

— Как ты и просил! В пакете более неприметная одежда, — забавы ради Джонни акцентировал внимание на слове «неприметная». — Забрал твой костюм из химчистки, а вот рубашку не нашёл.

— Сойдёт и так, — пожал плечами Голд, заглядывая в очередной пакет. — Спасибо, Джонни.

Он переоделся, подпоясался ремнём, про который Джонни, к счастью, не забыл, перебрался на переднее сиденье, пристегнулся и попытался определить, где они находятся, но сообразил лишь тогда, когда Джонни повернул с Уортон-стрит на Чатем-сквер, а оттуда по Бауэри выехал к Манхэттенскому мосту. В Бруклин.

— Куда именно мы едем?

— Браунсвилл. Тёмные закоулки Рокуэй.

Браунсвилл был самым неблагополучным и заброшенным районом Бруклина, и невзирая на то, что там теперь было более чем безопасно, лучше места для нелегальной лаборатории было не найти.

— Понятно, — кивнул Голд. — А Маккарти куда уехал?

— В Бронкс.

— Молодец, Джонни, молодец…

Они пролетели по Флэтбуш-авеню в сторону Краун-Хайтс, и близко не проезжая мимо мест, которые прочно ассоциировались у него с дочерью, но он всё равно загрустил и притих.

— Ты как? — спросил Джон. — Рана?

— Нормально. Не рана, — отмахнулся Голд. — Скорее ложь. Ложь женщинам, которые этого не простят и не забудут.

— Женщины вообще ничего не забывают и не прощают, — добродушно сказал Джонни. — А иногда специально находят глупейшие причины для расставаний. Одна, помню, бросила меня, только потому что я не чищу зубы нитью. Можешь себе представить?

— С трудом. Дело, думаю, было совсем не в зубной нити.

— Совсем. Я хочу сказать, что они непредсказуемы, — продолжил Джонни уже не так весело. — Они могут нас терпеть годами, и за один день их терпению приходит конец. Словно переклинивает. Сегодня она говорит, что любит, а завтра уже подумывает воткнуть вилку тебе в горло, пока ты спишь.

— Вилку?

— Вилку.

— Это всё та же дама с нитью или другая?

— Другая…

Он свернул на Олбани-авеню. Голду казалось, что они поедут другой дорогой, но он не стал вмешиваться и уточнять. Вместо этого продолжил разговор на прежнюю тему.

— Извини, что спрашиваю, но что стало с твоей женой?

— А она от меня ушла, — улыбнулся Джонни. — Фрэнки хотела детей, а я бесплоден из-за травмы.

— Боюсь спрашивать какой.

— Как ты уже знаешь, я дрался за деньги. Однажды мне неслабо заехали по шарам. Я даже сознание потерял.

— О… — невольно поёжился Голд. — Но сейчас это лечат.

— Лечат. Но зачем? В этом мире и так достаточно Симмонсов.

— Мне жаль насчёт Фрэнки.

— Не все Джонни и Фрэнки в этом мире живут долго и счастливо, — улыбнулся Джонни. — Но я вспоминаю её с нежностью.

Они прибыли в предполагаемый пункт назначения. Небольшая крытая парковка около «замороженной» стройки, склады и заброшенные промышленные здания вокруг. Голд последовал за Джонни к одному из таких зданий, сплошь разрисованному граффити, и вместе с ним остановился у хорошо замаскированной двери. Джон позвонил по телефону, ничего не сказал, но через три минуты дверь им открыл Коди Пэк.