Страница 36 из 107
Когда мальчик вышел, Абдул вздохнул и сказал:
— Рошан Али, Рошан Бей — пишите, что хотите.
Директор оторвался от анкеты и посмотрел на старика с изумлением.
— А какого он вероисповедания? — спросил он после паузы.
— Я не знаю, — пожал плечами старик. — Я нашел его в лесу, совсем маленьким. Его, наверное, бросили родители.
Махеш перестал заполнять анкету и с интересом прислушался к разговору.
— Он был им не нужен, — продолжал Абдул. — И от него избавились.
— Какая чудовищная подлость! — совершенно искренне сказал с чувством Махеш.
— Небо их покарает! — поддакнул директор.
— Поэтому родителями его считайте Всевышнего, — сказал Абдул. — А о вере пишите все, что угодно: индус, мусульманин, христианин. Какая мальчику разница? Сам-то я мусульманин, но мне безразлично, какой веры мой мальчик. Для меня он прежде всего человек.
— Значит, вам ничего не известно о его родителях? — участливо спросил Махеш. Ему было жаль и этого старика, и его мальчика.
— Нет, господин судья, ничего, — ответил Абдул. — Знаю только, что он сын изверга.
Махеш кивнул, соглашаясь.
— В графе «отец» напишите, пожалуйста, мое имя, — попросил Абдул.
— Хорошо, — кивнул директор. — Что мы будем писать?
— Абдул Рашид.
Махеш углубился в свою анкету. Он заполнял ее, а сам думал об этом странном старике и его приемном сыне. Старика ему было жаль, но сам Махеш никогда не взял бы чужого ребенка, да еще брошенного. Откуда знать, кто его родители? Если они принадлежат к другой вере, то как можно взять их ребенка в свой дом? И тем более — подкидыш.
Махеш вздохнул украдкой и посмотрел на Рамеша. Вот его сын — это его сын, и все знают об этом, и говорят: «Смотрите, это Рамеш, сын судьи Махеша Капура». Говорят это с уважением. А что скажут о том мальчике, которого старик отправил дожидаться за дверь? Ни отца, ни матери. Позор, какой позор! Жалко, что и таких детей принимают в эту школу; Махеш надеялся, что отбор здесь более строгий. Он хотел поговорить на эту тему с директором, но не решился сделать это при старике, ведь это было невежливо.
Директор закончил заполнять анкету и спрятал ее в папку.
— Что ж, — сказал он. — С завтрашнего дня милости прошу в нашу школу.
— Спасибо, — улыбнулся благодарный Абдул.
Он попрощался с директором и с судьей и вышел в коридор, где его поджидал Рошан.
— Пойдем, мой мальчик, — сказал Абдул. — Завтра начинается твоя учеба в этой школе.
Он был счастлив, представляя, с какой радостью будет ходить в школу Рошан, ведь здесь никто не будет его обижать. Как же ошибался бедный старик! Ой еще не знал, что Рошану придется столкнуться с несправедливостью с самого первого дня пребывания в этой школе.
РОШАН И РАМЕШ
На следующее утро Рамеш отыскал свой класс. Ученики уже собрались, но урок не начинался. Рамеш сел за парту, выложил из сумки учебники. Он еще не знал здесь никого и присматривался к окружающим. Пройдет всего несколько дней, и он будет здесь своим, он всегда легко сходился с новыми друзьями.
— А вы слышали новость? — услышал Рамеш за своей спиной.
Он оглянулся. Несколько мальчишек стояли плотной группой, окружив рассказчика, а тот говорил, не понижая голос:
— Один из новеньких, который придет к нам, не знает, кто его отец и мать.
Один из слушателей присвистнул недоверчиво.
— Как же он может не знать своих родителей? — спросил кто-то.
— Очень просто.
— А ты откуда об этом знаешь?
— Я слышал, как господин директор рассказывал об этом учителю.
Рамеш вспомнил мальчика, которого видел накануне в кабинете директора.
— Он не только своих родителей не знает, — сказал кто-то из учеников. — Он даже не знает, какой он веры.
— Он что — подкидыш?
— Ясное дело! — с уверенностью заявил рассказчик.
Он хотел еще что-то добавить, но кто-то толкнул его в бок и показал на дверь. Все обернулись. В класс вошел Рошан и остановился на пороге, не зная, какое место занять. Рамеш смотрел на новичка с сочувствием. У него, Рамеша, были и отец и мать. Они любили его, а он любил их, и все это было настолько естественно, что Рамеш просто не представлял, как это у ребенка может не быть родителей.
Все молчали, и это молчание было угрюмым. Рамеш обвел взглядом своих новых товарищей и на их лицах увидел напряжение и даже неприязнь.
Рошан тем временем пошел неторопливо по проходу. Он увидел впереди парту, за которой сидел только один ученик, и шел туда, но, едва мальчик дошел до этой парты, сидящий за ней придвинулся к самому краю скамьи, не давая Рошану сесть, и сказал с плохо скрытой насмешкой:
— Нет, нет! Это место занято.
И все почему-то засмеялись. Рошан оглянулся вокруг с недоумением, но не понял ничего и прошел дальше, где тоже было свободное место, но и там ученик не дал ему сесть, сказав:
— Я умоляю вас, сэр, пройти дальше, — и при этом сделал плавный жест рукой, показывая направление, в котором надо идти Рошану.
Рошан растерялся. Он еще не понял, что происходит, но в следующую секунду ему все объяснили.
— Здесь есть места только для законнорожденных, — сказал кто-то.
Рошан почувствовал, как к его лицу прилила кровь, резко обернулся, но не увидел, кто сказал эти слова. Вокруг него были улыбающиеся лица, но за улыбками Рошан увидел скрытую неприязнь.
Рамеш, сидя за своей партой, не выдержал.
— Рошан! — крикнул он. — Иди сюда! Ты будешь сидеть со мной!
Он не мог понять, как можно быть таким жестоким. Рошан подошел, положил на парту сумку, и тут же ученик, подскочивший к Рамешу с другой парты, сказал:
— Подвинься! Я здесь буду сидеть! А этот пусть убирается! — и кивнул на Рошана.
Рамеш вскочил, готовый защищать своего нового друга.
— Он никуда не уйдет!
— Он здесь сидеть не будет! — повторил ученик.
— А я говорю — будет! — Рамеш готов был драться.
Но драки не произошло. Едва обидчик замахнулся, Рошан схватил его за руку и, сильно сжав, сказал негромко, но очень убедительно:
— Попробуй только тронь меня или этого мальчика!
Драчун сверкнул глазами, и тут кто-то крикнул:
— Учитель! Учитель идет!
Все вскочили со своих мест. Драчун исчез, словно его тут и не было.
— Здравствуйте, — сказал учитель.
Класс ответил ему нестройным хором.
— Садитесь, — предложил учитель и отвернулся к доске.
— Тебя как зовут? — спросил Рошан.
— Рамеш.
— А меня — Рошан.
— Я знаю. Я видел тебя в кабинете директора.
— И я тебя видел. У тебя отец — судья. Да?
— Да.
— Такой очень важный господин.
— Он у меня хороший.
— Ты его любишь, наверное?
— Конечно.
У Рамеша едва не сорвался с языка вопрос: правда ли, что у Рошана нет отца, но он вовремя спохватился, подумав, что доставит этим вопросом боль своему новому другу. Вместо этого Рамеш спросил:
— Ты сегодня первый день в школе?
— В этой школе, — уточнил Рошан. — А вообще я уже учился, но потом дядя Абдул меня оттуда забрал.
Рамеш хотел спросить, почему, но понял, что это было, наверное, связано с тем, что у Рошана нет родителей, и об этом тоже нельзя спрашивать.
Учитель что-то писал на доске, отвернувшись от класса.
— Если хочешь, мы будем с тобой дружить, — предложил Рамеш.
— Хочу.
Рамеш кивнул удовлетворенно. Рай Сахеб, получается, не обманывал его, когда говорил, что в школе очень легко найти друзей.
— Ты будешь моим другом, — сказал Рамеш.
— А ты — моим.
Они так и остались сидеть вдвоем за партой. Во время перемен никто к ним не подходил, словно ветерок отчуждения пронесся между двумя мальчиками и остальным классом, но их это не тревожило. Им было интересно вдвоем, они сегодня встретились впервые, и им было что рассказать друг другу. Рошан не видел ничего, кроме бедной хижины дяди Абдула, и ему было очень интересно узнать, как живут мальчики, у которых есть папа и мама. А Рамеш, все годы перед школой проведший с родителями, хотел знать о жизни мальчишек, которые проводили больше времени на улице, чем дома.