Детский мир

– Я не изобретаю велосипед. Я просто хочу немного справедливости.

– Справедливости? – парень хмыкнул, заметив, что к нашему разговору прислушиваются. – Справедливо будет по отношению к другим членам Фамилии, если я начну брать всех слабаков только потому, что они жалкие неудачники? Справедливо будет, если погибнет, например Берёза, защищая какого-нибудь болвана, который не может приспособиться к жизни?

– Я уже сказала тебе, что я думаю по этому поводу, – ответила я, не поднимая на него глаз. – Эгоистично плевать на всех. Неправильно, а ты этого не понимаешь.

– То есть, если бы я сокрушался и лил слёзы по тому поводу, что я должен поступить по-другому, было бы лучше? – вспылил Север. – Извини, это не для меня. Моя задача состоит в том, чтобы выполнить задание с наименьшими потерями для Фамилии. Я хочу, чтобы мои друзья и люди, которые мне доверяют, вернулись в Корпус живыми. И мне действительно плевать, если для этого придётся пожертвовать чужаком.

– Я чужак, – напомнила я, тоже переходя на повышенный тон. – Лёшка чужак… Так брось нас вперед, чтобы мы не были балластом для всей вашей группы!

– Ты – другое дело, – проворчал Север, отводя глаза. – У меня на тебя… планы.

– Иди к чёрту!

Я отвернулась от него, и как он ни старался завести разговор, до конца пути я не произнесла ни слова. С недовольством чувствуя тоску из-за того, что то хрупкое доверие к нему которое зародилось, пока мы ждали решения Колеса, так быстро лопнуло.

Северный кордон представлял собой небольшую военную базу. Здесь по периметру на равном расстоянии друг от друга были расположены обзорные вышки с прожекторами. КПП, корпус руководства, две казармы, столовая, колючая проволока и тонны снега на километры вокруг. Вот и вся северная граница Яхона.

– Не понимаю, зачем здесь вообще нужно было устраивать кордон, – проворчала я, замерзая на холодном ветру и переступая с ноги на ногу. – Нападающих здесь можно увидеть за сто километров до того, как они смогут подойти на расстояние выстрела.

Командир базы откашлялся в кулак и довольно громко произнёс:

– Север, ты снова приволок каких-то наивных идиоток. Бери пример с других своих коллег. Вози сюда шлюх.

Северов наклонил голову и процедил сквозь зубы:

– Мы уже обсуждали этот вопрос ранее, полковник. Я уже имел честь докладывать вам, что в моей Фамилии этот вид деятельности не приветствуется.

– А зря, – полковник внимательно посмотрел на меня и скривил губы, изображая воздушный поцелуй. – За хорошую бабу мы бы неплохо заплатили.

– Зверь, проводи девчонок до детской казармы, – отрывисто приказал Север, не отрывая взгляда от начальства. – Будь при них неотлучно до моего возвращения. Соратник, Ферзь, останьтесь со своими людьми.

Зверь кивнул мне и Берёзе, свистнул блондинке, что ехала во втором фобе, и проворчал:

– Он нас со своими принципами в могилу вгонит.

– Помолчи, Зверёныш.

– Он в чём-то прав, – высказалась в защиту Зверя блондинка. – Тогда бы у них точно не возникло желания выступать с походом, а так, кто их знает…

– С походом? – я растерялась. – О чём ты говоришь? Мы не нападём. Мы только защищаем свои территории. Политика Цезаря…

Договорить мне не позволил дружный взрыв смеха. Хохотали все, даже одиночки, которые шли в казармы вместе с нами.

– Нет, ты точно с луны свалилась, – всхлипнул один из них, вытирая выступившую слезу. – Защищаем свои территории, надо же…

– Старуха, – Зверь покачал головой. – Ты невероятная просто. Мы сейчас даже не на материке. О каких своих территориях может идти речь? Уже давным-давно Яхон усиленно расширяет свои границы во всех направлениях. Мы почти на пятьдесят километров углубились в Дикие земли только за то время, что я в Корпусе.

Мне стало нехорошо, я растерянно оглядела присутствующих, ожидая, что они сейчас радостно завопят: «Шутка!!!»

Но ничего подобного, конечно же, не случилось.

– Уже месяц нет никаких серьёзных военных действий только потому, что дикие не стреляют по детям. А сикры заняты тем, что делят с нашими дипломатами счастливо освобождённые от гнёта диких захватчиков восточные острова.

Какая-то несусветная чушь. Я вдруг почувствовала себя маленькой и глупой. Если всё, что сейчас говорит Зверь, правда – а это правда, зачем ему врать-то? – то как мне жить в этой новой системе координат?

– Это всё политика, – блондинка сморщила симпатичный носик. – Ты лучше с Севером на эту тему поговори, он проведёт для тебя персональный урок по ОБЖ и политической грамотности.

И они снова рассмеялись, хотя я в последних словах совершенно точно ничего смешного не было.

Само собой, что за разъяснениями к Северу я не пошла. В свете полученной информации, его слова о том, что одиночками затыкают дыры, выглядели ещё хуже и отвратительнее. Получается, опасность не такая уж и мифическая, как он пытался мне доказать.

Я исправно придерживалась объявленного в фобе бойкота и не разговаривала с главой своей Фамилии. Откровенно говоря, я вообще старалась видеть его как можно меньше. Он особо и не настаивал, что по непонятным причинам злило.

Не то чтобы мне хотелось продолжить наш спор, но Северов вёл себя так, словно это я была не права. Словно мне снова надо дать шесть дней на то, чтобы мои мозги встали на место. Словно я глупая женщина, которой вздумалось поистерить и пообижаться немного.

Два дня я провела за сортировкой данных в центре управления. Как выяснилось, местные вояки не особенно-то любили заниматься отчетами. Поэтому полковник Шульгин, уточнив точно ли я не хочу отработать эту недельку, лёжа на спине, и получив мой отрицательный ответ, выдал мне все ключи и коды. И вызвал этим мой молчаливый внутренний протест, так как, по моему мнению, начальник одной из самых проблемных пограничных застав не должен допускать к секретной информации человека, которого видит впервые.

Так что с вопросами политической грамотности я прекрасно справилась и без Севера. Что касается моего мировосприятия и нового места в оси координат… Что ж… После того, как я узнала, как именно Мастера Ти образовывают подростков в сексуальном плане. После того, как я увидела, чем занимается Сашка с нашей сестрой. Информация о том, что Цезарь – воинственный беспринципный тиран, воспринялась как-то легко и почти безболезненно.

Откровенно говоря, у меня просто не осталось времени на размышления и переоценку ценностей, потому что к вечеру вторника на нас напали.

Почему радары не засекли автономные военные фобы, кто инициировал атаку, кем был отключен внешний купол. И как вышло так, что после бомбардировки целыми остались лишь детская казарма да продуктовый склад – неясно. Но факт остается фактом. В ночь со вторника на среду, ближе к утру, когда небо было еще чёрным, но рассвет уже витал в воздухе, мы оказались одни посреди снежной пустыни. С минимумом запасов, без оборонительного периметра и фактически без надежды вернуться в Корпус – стационарная платформа тоже стала жертвой бомбардировки.

Той ночью северный кордон был уничтожен полностью, если не считать двух раненых солдат, которые успели выскочить из обзорных башен. В числе представителей Детского корпуса потерь не было.

Уже к обеду раненые были загружены в беспилотные санки. Из-под руин было поднято всё, что могло принести хотя бы минимальную пользу. А весь наш отряд построился для того, чтобы двинуться на юго-запад. К пятнице мы надеялись добраться до Новокопска, ближайшего к кордону населённого пункта, где можно было найти мобильную платформу или, в крайнем случае, связаться с Корпусом.

Мы шли почти без остановок по рыхлой заснеженной дороге, иногда проваливаясь по колено и тихо завидуя умирающим в санях солдатам.

– Надо было бросить их на базе, – бурчал Зверь, бросая на раненых кровожадные взгляды, – Тогда мы хотя бы могли ехать по очереди. Зачем нам это мясо, Север? С каких пор ты стал таким жалостливым?

Северов на выпады Зверёныша не отвечал. Он мрачно поглядывал на ярко-синее небо, скалился почти белому солнцу и непрестанно нас подгонял.