Лабиринт снов

Кутаясь в махровую ткань, я выгребла его сиротскую кружечку на пол-литра из раковины (никто и не додумался помыть посуду вечером), ополоснула, присоседила к ней свою, налила в обе кофе.

— Выбросил бы ты тот накопитель ботулизма и сальмонеллёза, что у тебя на тарелке, сделай свежий, — поучала я друга попутно.

— Нормально, — отмахнулся друг, — свежий тоже слопаю.

Неодобрительно покачав головой, я улыбнулась:

— Антош, как в тебя лезет?

И куда всё девается?

Удерживая обе кружки, я уселась рядом с ним. Антон радостно встретил свою порцию кофе.

— Я не лошадь, мне и ведра хватит, — широко улыбнулся в ответ парень, отпивая.

— Не в коня корм называется, — согласилась я.

— Сама-то ты чем питаешься? Святым духом?

Леголас нашего великосветского юмора не поддержал. С отсутствующим выражением лица он продолжал пялиться в окно, не замечая нас. Какие мысли блуждают в его голове?

— Какие планы на сегодня? — я инстинктивно сменила ход мыслей, отвлеклась, как отвлекалась от всего, что с НИМ связано.

— Ты отправляешься на семинар в школу.

Я скорчила обиженную мину:

— Опять ясли-сад нянчить?

— Что поделать, если у тебя лучше всех нас получается? — заботливо похлопал меня по плечу Антон. — Была бы это женская сборная по художественной гимнастике, пожалуйста, я первый!

— Всё Лерке расскажу! — мстительно пообещала я. — Вам, конечно, достанется самое интересное. Кстати, как ты собираешься своих биологических родителей искать?

— Интересное? Ух-ты! Я с вами! — восхитился Лёнька.

О, нет! Я теряю мозги в присутствии эльфа. Если с Лёнькой что-то случится… Я обоим великовозрастным оболтусам ноги выдерну! Меня опередил эльф:

— Сын, ты не должен забывать о том, что я тебе говорил о безопасности, — спокойно, но с нажимом молвил Леголас.

— Да, отец, я помню — покорно ответил Лёнька.

Вот это воспитание! А можно мне так научиться? А то я бы час объясняла ребёнку, почему он должен держаться подальше от опасности. Смутило лишь, слово «отец» произнесённое со знакомой интонацией. Не дай Высшие, мой сын будет так же бояться родителей! И почему наш правитель эльфов нарочно не называет сына именем, которое я ему дала. Не одобряет? Будет очень серьёзный разговор, — подумала я, бросая многообещающий взгляд на Леголаса. Его глаза, что встретились с моими, говорили об обратном: разговор будет коротким, не начинай. Я поёжилась. Рядом с эльфом я чувствовала себя… как ягнёнок на жертвенном алтаре. Не убежать, не скрыться, и останешься — пропадёшь, затянет в трясину.

Учитывая возникшие трудности в нашем реальном мире, отказаться провести семинар в школе нельзя, он служил своеобразной рекламой для нашей студии. Что могло привлечь спонсоров на аренду оставшейся площади первого, и в дальнейшем — второго этажа здания, где мы располагались. Мы могли бы расширить труппу, привлечь пиар-компанию, как перспектива — гастроли на сцене Большого в Москве. Много возможностей открылось бы перед нами. Пренебрегать коллективом из-за личных проблем, непрофессионально.

Моя публика состояла из старшеклассников. Практически все из них были намного выше меня. Но для меня они все были сущими детьми.

Восемь часов с перерывом на тридцатиминутный «перекус», мы обсуждали насколько сочетается современный театр с современным кинематографом. Программа неожиданно увлекла меня, время пролетело незаметно.

— Один думал, что неуязвим, второй думал, что он умеет летать, и оба оказались неправы. Хорошая фраза, не так ли? Её можно положить на ситуацию, скажем, когда у меня под окном пытались разъехаться «КАМАЗ» и «Мерседес». Один действительно считал, что неуязвим, а второй решил, что в силах взлететь.

Громкий смех.

— Представили, живенько, да? — удовлетворительно улыбнулась я. — Наблюдать было так же смешно. Кто мне скажет, что хотел показать режиссёр?

Лес рук. Пока я подбирала кандидатуру на пост у доски, дверь приоткрылась, и через всю аудиторию к моему столу пролетел ботинок, приземлившись в точности передо мной. Зал взорвался хохотом, детям лишь дай повод посмеяться. В этом возрасте для них всё кажется смешным. Сохраняя спокойствие, я собралась смахнуть ботинок в корзину для бумаг под столом, как заметила в нём аккуратно свёрнутую бумажку. На ней беглым почерком Антона было нацарапано: «Ты долго?» Часы в аудитории показали двадцать пять минут девятого. Ничего себе! Я не сдержала улыбку. Антон, его амплуа! Подмывало написать ответ и зашвырнуть импровизированный мобильный телефон назад.

— Похоже, мы забыли о времени. На часах далеко за восемь. Всем спасибо, все свободны, — объявила я стонущей от смеха под столами публике.

Молодняк высыпал в коридор, толкаясь в дверях. Я вышла предпоследней. Моя троица восседала на подоконнике в конце коридора, дожидаясь моего появления. Эльф отвернулся от окна и бросил пронзительный взор в нашу сторону, что совсем излишне, он мог этого не делать, и со спины он поражал неискушенный человеческий глаз статностью фигуры. Идеальный баланс мышц и роста. В сравнении с ним, модели на подиуме Милана казались непропорциональными. Я начала понимать, почему он сторонится людей. Едва его лицо появлялось в поле зрения, народ начинал неосознанно оборачиваться. Его наружность так необычна, что притягивала взор и будучи запрятанной в грубую одежду.

Меня нагнали на полпути к ним. Высокий нескладный юноша с рыжеватыми вихрами на голове остановил меня, тронув за руку.

— Светлана Ивановна, я не успел задать вопрос, вы быстро закончили. Я представитель военно-исторического клуба «Ворон»[6].

На прикосновения чужих, я реагирую неадекватно после Войны Кольца. Что вынудило меня резко обернуться, демонстрируя готовность защищаться, хоть и сомневалась, что нападение может произойти при большом скоплении свидетелей. Мальчик не успел договорить предложение, а Леголас и Антон были позади него. Не замечая дополнительных слушателей, он продолжал:

— Как вы думаете, можно ли передать тактику боевых сцен прошлого времени, опираясь на оставленные источники? Вы так интересно рассказывали, как тот, кто лично присутствовал. Я думаю, есть много тем, которые мы могли бы обсудить у нас в клубе, вы могли бы помочь нам…

— Очень занимательно, — вдруг произнёс эльф, и я вздрогнула. — Когда решаешься кого-то убить, не трусь. На противника сильнее оставляй один верный удар, он не должен ответить, иначе ты мёртв. Не будь жесток с противником слабее тебя — на него тоже оставляй один удар, дабы не мучился.

Вот это да! Наше высочество удостоил ответом человека? Взгляд, которым он сопровождал свою речь, заставил бы любого тихо сползти на пол, и не меняя положения удалиться. Холодный, оценивающий опасность оппонента и варианты его устранения. Мальчишка побледнел, отступил назад, но не побежал. Молодец, какой!

— Спасибо, — ответил он с достоинством. — Вот наша визитка. Мы не отказались бы от консультации, приходите к нам, не пожалеете.

Забрав картонку, я оценила про себя мальчика — надо же, осмелился нас пригласить — и мысленно пожелала ему убираться. Потому, что видела, как молча свирепеет Антон. Правильно, я и сама поражалась своей способности цеплять повсюду недоразумения мужского пола. Антошка не Леголас, его стоп-краном не остановишь.

— Всего доброго, — пожелал мне мальчик, и нервно глянув на моих друзей, отправился восвояси.

— Вот это, право, зря, — недовольно сказала я царевичу.

Лёнька больше не бросался обнимать меня при каждой встрече, вырос, однако…

С появлением Леголаса, я вновь ощутила вкус к жизни. Почувствовала себя живой. Мне хотелось кричать, бить посуду на его голове, целовать и смеяться. С моего возвращения, я жила ради сына, но не чувствовала себя живой. Теперь жила ради чего-то ещё. Я жива! Что не укрылось от глаз Антона. Да он и сам оживился. Я наблюдала за ними всё утро. Они болтали с эльфом, мерялись силами, как школьники, разучивали какие-то неизвестные мне приёмы, не забывая, охотно поучать Леонида и меня, по очереди споря притом, чьи методы обучения эффективнее. Будто и небывало проклятой Войны, ни угрозы, нависшей над нами Дамокловым мечом. Временами, меня подмывало крикнуть: — Эй, очнитесь! Нас хотят убить! Но если ли бы не они, можно запросто сойти с ума. Так что благодарность моя к ним безмерна. За то, что поддерживали хоть какую-то иллюзию жизни в этом дурдоме.