Страница 65 из 105
Разумный подход, но мне пока лучше ограничиться первой частью совета. Тем более что Лайзо, словно интуитивно почувствовавший мое приближение, уже очнулся от дремы. Упрекнуть его было не за что, а ворчать попусту – себя не уважать.
– Добрый день, леди Виржиния. – Он распахнул передо мной дверцу и почтительно склонил голову.
– Добрый день, мистер Маноле, – кивнула я и заставила себя улыбнуться. – Не волнуетесь?
– Ну, у меня в жизни было много поводов для волнения, но работа в кофейне – это отдых. Даже если придется одновременно помогать Эллису, – пожал плечам Лайзо и бросил на меня хитрый взгляд через плечо. – А вы, леди Виржиния? Волнуетесь?
– Нет. Подсчитываю убытки. – Я отвернулась к окну. – Поезжайте, мистер Маноле. И не торопитесь – времени у нас в запасе много.
Вчера всю вторую половину дня шел дождь, но облегчения он не принес. Невероятная жара вернулась с новым утром, только теперь пыль в канавах размокла и превратилась в дурно пахнущую кашу, да и то не вся. Не сравнить с прошлым летом или даже с нынешней весной, ведь лошадей от года к году становилось меньше, и навоза на улицах поубавилось, а благодаря введенным в мае штрафам «за грязь» хозяева магазинов, ресторанов и жилых домов стали прибирать тротуары напротив своих владений.
Но чистого, свежего воздуха отчаянно не хватало.
«Правильно делают те, кто на лето покидает Бромли и отправляется за город, – подумала я, обмахиваясь веером. Вездесущая пыль, казалось, проникала повсюду, забивалась в глаза, в нос, в рот, налипала на влажную от жары кожу. Ежевечерних прохладных ванн становилось недостаточно. – Как только закончится это дело, а загородное поместье приведут в порядок, непременно закрою кофейню и уеду на месяц».
«Бейкер» подъехал к черному входу «Старого гнезда» и остановился. В кофейне я отправилась сразу в зал, где Георг руководил слугами, завершающими последние приготовления к вечеру памяти, а Лайзо – наверх, переодеваться в костюм официанта.
– Леди Виржиния, вот и вы! День добрый, – с порога поприветствовал меня Георг.
– Добрый день, – поздоровалась я, входя в помещение, и нахмурилась, не сразу сообразив, что за светловолосый мужчина стоит рядом с Георгом, но потом пригляделась и рассмеялась от неожиданности: – Мистер Норманн, а вы изменились!
– А, вы про это? – Эллис ухмыльнулся и потянул за прядь. – Парик. Мистер Калле одолжил. Мои волосы были уж слишком приметными.
– Соглашусь. К слову, мистер Норманн, всегда хотела спросить… – Момент был подходящим, и я решилась. – Почему у вас такой странный цвет волос?
Эллис застыл на мгновение, а потом хитро улыбнулся.
– Это секрет, леди Виржиния. Итак, когда вы открываете кофейню?
– Первые гости должны подойти к семи. – Я бросила взгляд на большие настенные часы. – То есть у нас три с половиной часа. Георг, скажите, как обстоят дела с едой и напитками?
– Закуски, сладости и фрукты имеются в количестве, достаточном для ста десяти человек, – с готовностью ответил Георг, оттесняя Эллиса. Детектив хмыкнул и отступил в сторону, с преувеличенным вниманием разглядывая букеты на столах, венки на стенах и афиши. – После статьи в газете запрашивали приглашения триста человек, мы выслали семьдесят билетов, поэтому еды должно хватить. Травяные настои и чаи мы также по возможности заготовили заранее. А вот что касается кофе, то, как известно, при хранении он теряет вкус, поэтому только холодные виды кофейных коктейлей…
Мне казалось, что три с половиной часа – это много, но они пролетели за одно мгновение. Забот было – не перечесть. Сначала оказалось, что не хватает цветов, и пришлось срочно посылать за ними в лавку; потом упала и смялась самая красивая афиша, с которой улыбался Патрик Морель, светловолосый, голубоглазый и предвкушающий первый свой триумф; затем спустилась с верхнего этажа мисс Тайлер и уведомила меня, что у ее маски оторвались завязки… Но без пяти семь последняя белая гвоздика заняла свое место в вазе, маска была починена, афиша заклеена, а к парадному входу подъехал первый автомобиль.
Разумеется, всех опередила леди Вайтберри, на сей раз прибывшая вместе с супругом, бароном, мужчиной неопределенных лет и неопределенной же наружности – невнятного оттенка волосы, слегка одутловатое лицо, глаза, совершенно скрытые за толстыми стеклами очков и растерянно-философская улыбка. Никакого налета аристократичности не было и в помине. Пожалуй, если бы мне случилось встретить лорда Вайтберри посреди улицы, я бы не отличила его от журналиста или, скажем, не слишком преуспевающего адвоката.
Мы обменялись приветствиями, и я пригласила гостей в кофейню.
– О, леди Виржиния, простите, что мы прибыли так рано, – прощебетала птичкой Эмбер. Барон, по обыкновению, отмалчивался, отдавая супруге инициативу в беседе. – Но мне так хотелось спокойно рассмотреть убранство «Старого гнезда» до того, как соберутся приглашенные. Ведь вы наверняка придумали что-то необыкновенное!
– Что вы, ничего особенного. – Я польщенно опустила глаза.
– Нет, я уверена в обратном… Какая свежесть! – расцвела восхищенной улыбкой Эмбер, переступив порог. – Леди Виржиния, здесь просто царство прохлады, как вы добились этого? У меня дома сущее пекло!
– В вазах для цветов – очень холодная вода. А там, где раньше были ниши, мы установили емкости со льдом и задрапировали шелком…
Вскоре после четы Вайтберри стали подъезжать и другие приглашенные. Вторым на пороге кофейни появился Луи ла Рон, у которого было исключительное право на освещение этого вечера в прессе. А потом коллеги и друзья Мореля, аристократы и постоянные гости кофейни начали прибывать так быстро, что я не успевала встречать всех у входа. К счастью, посетителям было чем себя занять. Мистер Йеннсен, режиссер театра Сен-Ирэн, открывший Морелю дорогу в большое искусство, любезно согласился принять мое приглашение и рассказывал теперь всем желающим о юности великого актера. Вдоль северной стены был установлен длинный стол с легкими закусками и кувшинами с охлажденным яблочным соком. Гостей обслуживал помощник управляющего – разливал напитки, выдавал десертные вилки и тарелки, собирал грязную посуду, которую Мэдди потом уносила на кухню.
Постепенно разговоры становились громче и непринужденнее. В воспоминаниях друзей Морель представал очень светлым и добрым человеком, обладающим в то же время тонкой нервной организацией. На сцене он не играл – жил, словно сливаясь с каждой своей ролью. Но как только занавес опускался, а аплодисменты стихали, Морель вновь становился самим собой.
Но, конечно, были у него и враги.
– Леди Виржиния, в этом театре творились ужасные, ужасные вещи, – грудным голосом говорила мне Филис Макнайт, статная черноглазая и темноволосая женщина с дерзким изгибом губ, актриса, обреченная на амплуа роковой красавицы. – У нас была этакая пустышка, Джин Чисхолм ее звали, вечно играла служанок или неудачливых младших дочерей. Так вот, она вбила себе в голову, что Патрик – любовь всей ее жизни. Ну, смешно на самом деле. Кому нужны дуры, да к тому же с кривыми ногами… Так вот, она все грозилась отравить его синильной кислотой, если он не обратит на нее внимание.
– И чем дело закончилось? – с замиранием сердца спрашивала я. Неужели подозреваемая?
– Уволили дурочку, разумеется, – цинично пожимала плечами Филис. – А потом бедняжка то ли отравилась сама, то ли уехала к тетке в Гемсбург. По крайней мере, больше мы о ней не слышали.
И так заканчивалась большая часть историй.
Ближе к половине девятого я едва не столкнулась с Эрвином Калле. Он был бледен, как сама смерть, но весьма оживлен. Похоже, ему тяжело приходилось в этом зале, среди афиш, с которых смотрел Патрик Морель, среди разговоров о тех днях, когда актер был жив… Но Эрвин держался.
– Леди Виржиния, я узнал одну неприятную вещь, – сообщил он мне громким шепотом, подозрительно оглядываясь по сторонам. Гости, разумеется, были увлечены своими беседами, на нас никто внимания не обращал – что такого, если хозяйка вечера остановилась перекинуться словечком с очередным скорбящим? – Похоже, пропала невеста Пэтси. И, боюсь, она мертва. Мне в руки попал адрес, где она проживала, и я наведался туда. Хозяйка жилья, похоже, пребывает в полнейшем неведении. Она жаловалась мне, что та девушка задерживает плату, а когда я внес задолженность, любезно вручила ключ. Так вот, в квартире стоит ужасный…