Осквернитель Соломон (ЛП)

Его улыбка исчезла, и на Соломона искоса уставились зеленые глаза.

- История говорит сама за себя, парень. На протяжении многих лет. Просто никто не слушает! - вопил Джимми, выдавая интонацией, насколько сильно это раздражало его.

- Город будет рассказывать эту историю снова и снова, но все слишком умны, чтобы заметить это.

Джимми издал очередной раскатистый смех, что заставило встать дыбом волоски на руках Соломона.

- Мертвые люююююбят говорить, мистер Соломон Гордж , они люююююбят петь и танцевать, ох , как они люююююбят нарушать эти правила.

- Нарушать правила? - изумился Соломон.

Мужчина подмигнул Соломону.

- Теперь ты услышал меня! - воскликнул Джимми, словно Соломон и так не был сбит с толку всей этой бессмыслицей.

- Проверь страницу номер 25, мистер Соломон Гордж. Возможно, это покажется тебе интересным. А так же третью страницу. И 4, и 5, и 6. Черт, да все страницы просто переполнены восторгом! - Джимми напрягся от перевозбуждения.

- Какие страницы?

- Из истории! Город - единственный, кто будет говорить снова, и снова, и снова!

- Где это написано?

- Я просто подсказал тебе, это повсюду, парень, ты тугой ухом? Используй свой светлый ум, или ты забыл, как это делается?

Соломон взглянул на него.

- Мы… когда-то уже были знакомы?

- Неужееееели ! - кричал Джимми. - Теперь твой ход. Вот что я тебе скажу. Ты пойдешь и проверишь кладбище напротив дороги. Затем возвращайся и найди меня, возможно, у меня для тебя что-то будет.

- Когда я должен прийти? - спросил Соломон.

- Дай подумать… я предполагаю, через три дня.

- Так и поступлю, - сказал Соломон, протягивая руку Джимми для рукопожатия. - Спасибо, сэр.

Джимми оглядел протянутую руку, затем перевел взгляд на Соломона.

- Ты не достаточно готов для этого, парень. Еще нет.

Он посмотрел на свою руку, отдернул ее обратно и кивнул.

- Теперь проваливай отсюда, с земли, жаждущей крови. На сей раз это будет реальная жажда века.

Иисусе. Соломон огляделся по сторонам и кивнул.

- Спасибо еще раз.

Он развернулся и бегло взглянул на дорогу.

- Думаю, я лучше вернусь к выходу, как и пришел.

Но старик уже исчез. Внезапно потоки ветра ринулись через верхушки деревьев, создавая иллюзию гневного шепота от шелеста сухих листьев. Соломон отступил к двери своего грузовика, а его взгляд уловил тени, которые зловеще метались в здешних лесах.

Запрыгнув внутрь, он захлопнул дверь грузовика и заблокировал ее. Соломон завел двигатель и развернулся в обратном направлении. «Это нельзя назвать самим жутким из всего этого странного дерьма , происходящего вокруг», - подумал он, осторожно продвигаясь к выходу.

Очертания фигуры казались черными как смоль, когда он добрался до ворот. Соломон заглушил двигатель и вскрикнул, увидев машущего ему старика на расстоянии десяти футов в свете фар.

- Иисус Христос, - прошептал Соломон, открыв свою дверь и махнув в ответ Джимми, который уже направился открыть ворота.

Глава 15

После того как Соломон выбрался из этого жуткого места, которым являлись по-настоящему наводившие ужас леса у психбольницы с этим не менее жутким негром, он закрыл за собой ворота и подсветил фонариком окружающую местность, чтобы найти место для разворота грузовика. Назад он добровольно точно не сунется. Хотя, тащить туда свою задницу ему все же придется.

Соломон медленно двигался на своем грузовике вдоль дороги, пытаясь отыскать это кладбище. Наконец, он заметил нечто, что можно было принять за искомый объект. В пугающей близости от психушки. Соломон припарковался и посмотрел на раскинувшееся открытое поле перед собой, залитое светом почти полной луны. Покосившиеся надгробья, казалось, взирали на этот мир, словно поднявшиеся в свечении беззвездного неба мертвецы. Блять , что за кошмарный смысл во всем этом?

Соломон достал свой фонарик и вышел из грузовика.

- Давай, мальчик, - он покосился на волка, застывшего на заднем сиденье, - не бросай меня, только не сейчас.

Преодолев половину пути, Соломон начал петлять и обходить надгробия, стараясь быть осторожным, чтобы не наступить на что-нибудь, что можно посчитать оскорбительным для живых или мертвых. Но что-то подсказывало ему, что находиться здесь - уже неудачная идея.

- Думаю, тебе нужно дать имя, - сказал Соломон псу, идущему за ним по пятам, скользя лучом фонарика по камням. - Как насчет Чампи ? Тебе нравится это имя? - бормотал он, перемещая луч света вдоль трещины, изрезавшей одно из надгробий, переходя на следующее. - Я ничего не вижу, Чамп , - прошептал мужчина. - А ты?

Готовый повернуть назад , Соломон остановился.

- На них ничего нет. Я не понимаю.

Соломон развернулся, осознавая, насколько все это странно. Поспешив пройти вдоль следующего ряда, он обнаружил еще больше подобных безымянных надгробных плит.

- Какого черта, я не понимаю, - бормотал он, ускоряя шаг. – Ух ты, - воскликнул он, остановившись у одного из надгробий, - Эрика… Мэйсон. Умерла 4 июня 1951 г. Он быстро скользил фонариком по следующим, и следующим, и следующим каменным плитам.

- Кто все эти мертвые люди?

Разочарованный отсутствием ответов, Соломон сосредоточился на единственном имени, которое увидел. Несомненно, был и другой менее жуткий способ выяснить, кто же являлся пациентами психушки , совершая менее подозрительные действия.

Соломон поспешил обратно к грузовику, молясь, чтобы Хаос вернулась домой. Может, она пошла в лес, чтобы подумать, как и сказала ему.

***

Голова Хаос металась из стороны в сторону. Скрип колес каталки доносился словно эхо сквозь пришедший сон. Так же как стены, цвета и голоса, окружающие ее. Бабушка благословила Хаос прямо на этом маленьком передвижном устройстве, перед тем как доставить ее на Четвертый этаж. Бабушка не должна была давать ей средство от боли, но она это сделала. Судя по тому , как легко себя чувствовала Хаос, Бабушка дала ей большую дозу. Хаос надеялась, что она не слишком одурманена медикаментами для предстоящего ритуала. Она пыталась ее остановить, но на самом деле не приложила достаточных усилий, как могла бы и должна была поступить.

Существует два вида Осквернения. Тот, который проводился в седьмой день каждой недели, и тот, что совершался на седьмой день седьмого года. Хаос присутствовала только на трех из последнего вида.

Но также был этот ритуал. Единственный в своем роде. Хаос сосредоточилась на его значимости, а не на Четвертом Этаже, где она находилась. Эта камера являлась ее слабым местом. Как и для Безмолвия, и для Избранной. Она была уверена, что не настанет такого времени, когда это бы не повторилось с ней вновь. Некоторые ужасы ты никогда не сможешь преодолеть. Переживая их вновь и вновь, каждый раз ты можешь только надеяться выжить после них.

- Она должна быть в сознании! – ярость слов Мастера пробивалась даже сквозь действие препарата. - Теперь мне придется увеличить мощность, благодаря твоему состраданию!

Вопли бабушки тянулись глубоко, звучавшие, словно протяжный смех в туннеле.

- И, чтобы искупить вину, ты подвергнешься той же судьбе, от которой пыталась спасти ее. У меня и так достаточно дел, чтобы еще и беспокоиться о твоих раздражающих глупостях! Я - Мастер Ордена, у меня есть обязанности, ответственность, такое бывает только раз в жизни - возможность для полного восстановления!

Слова Мастера грохотали и взрывались яростью, подобно раскатам грома, в то время как глубокие, грудные всхлипы бабушки звучали , словно страшный рев, издаваемый металлическим зверем. Мысли крутились в голове Хаос беспорядочно, как и какофония звуков в ушах, казалось, закручивая в этот безумный водоворот все ее тело, пока, наконец, она не потерялась в том, где находилась, когда и что происходит с ней.

Хаос дергали по кругу, пихали, толкали и связывали. Но на этот раз, когда металлические клыки беспощадного Осквернения вонзались в ее разум и тело, встряска сделала все кристально ясным. Было уже слишком поздно. Хаос покинула это место, оказавшись по ту сторону боли и страданий. Она сидела на краю пруда рядом с Соломоном. Солнце светило так восхитительно, а мужчина плавал, зазывая ее к себе, он тянулся своей рукой к Хаос.