Страница 31 из 72
И себе Арха казалась мышью, только совсем не летучей, а в ловушку угодившей — вот-вот стальная скоба хребет переломит. Может, и не ей, но от этого не легче. Четверо шаверов-«наложников», у шатра её поджидавших, мерещились не почётным караулом, а стражниками, на эшафот сопровождавшими. И костры эти впереди…
На ведунью вдруг озарение нашло: она ненавидит огонь. Особенно костры.
Шай, по пояс голый, стоял, к столбу привязанный, да ещё особо изуверским способом: на шее и поясе по тугой петле, ноги вместе стянули, а руки за спиной бревно обхватывают — не шелохнёшься. Правда, верёвки не мешали блондину «давать лорда» на полную катушку: взгляд презирающий всех и вся, физиономия сочится пренебрежением к собравшимся, подбородок задран, спина прямая. Хотя в последнем, может, виноваты как раз путы. Между прочим, не обычные, а сплетённые из красных и синих шнуров, да ещё и какими-то блестяшками позвякивающие.
— Йе! — поприветствовала внучку Агной-ара, — вот она. Садись по правую руку от меня, нарчар, ибо ты и есть моя правая рука!
Общий вопль подтвердил: права степнячка, ничего с конечностями не перепутала.
— Арычар, — тихо попросила ведунья, рядом с родственницей садясь.
Точнее, на колени опускаясь. Сидеть, как у шаверов принято, лекарка не могла категорически — суставы так не сгибались, даже если руками помогать.
— Я не слышу, что ты говоришь, кровь от крови моей! — в полный голос заявила бабуля.
Может, вредничала, а, может, и впрямь не расслышала. Степняков тут собралось немало, гораздо больше, чем в прошлый раз, но опять явились исключительно мужчины. Напротив Агной, по другую сторону круга, центром которому столб с Шаем служил, на ворохе кошм восседал степняк, чем-то неуловимо на Ирраша смахивающий. Не лицом, какое там лицо под торжественной раскраской и не разглядеть, а манерой держаться, наверное. Самоуверенностью от него так и несло. А ещё на Арху демон посматривал как-то странно, оглаживая подбородок, как порой старцы бороду гладят.
Лекарке он категорически не понравился.
— Я говорю, арычар, — ни с того ни с сего разозлившись, едва не заорала лекарка, — что вы не правы! Не поджигал Шай степи! А такие следы мог оставить лишь полный идиот.
Гул, запросто поспоривший бы громкостью с прибоем в скалах, умолк, будто ножом отрезанный. И вопли с дикими взвизгами мгновенно утихли, только костры потрескивали. Ну а все присутствующие, естественно, уставились на ведунью.
— Ты подвергаешь сомнению сказанное Элной-ара? — словно даже удивлённо, поинтересовалась Агной.
Ей-то с чего удивляться? Не похоже было, что она все слова сестрёнки на веру принимает.
— Я говорю, что она ошиблась, — ответила Арха, размышляя, что шаверы в качестве топлива для костров используют.
Мысль, конечно, занятная, а, главное, своевременная. Но деревьев-то вокруг действительно нет.
— А, может, и впрямь я ошиблась, — прокаркала ведьма откуда-то сбоку. — Старая стала, немощная, глаза, опять же, подводят то и дело. В самый раз помощница молодая нужна. До зарезу.
— Жаль, что нет у тебя такой помощницы, Элной-ара, — скрипнув зубами, ответила лекарка.
— Ан нет, не ошиблась! — кажется, обрадовалась ведьма. — Он это, он, супостат и ирод! Он траву пожог, он табуны погубил и раздор между нами посеять вздумал. Так прольётся же его кровь, чтобы степь вновь зазеленела!
— Да прольётся! — общий вопль обрушился, накрыл костры, как цунами.
— Да разделим же плоть, чтобы жеребцы не утеряли силы, а кобылы плодовитости!
— Да будет так!
— Да…
— Погодите! — заорала лекарка, мотнула головой, будто звон из ушей вытряхивая. Странно, но все замолчали, включая завывающую волчицей ведьму. А Дан, по-прежнему, не отзывался. — Уважаемая Агной-ара, — облизав сухие, словно она сутки не пила, губы, медленно, растягивая слова, заговорила Арха. — Воистину, я кровь от крови твоей, но некому было обучить меня жизни степей. Прошу, скажи мне.
Недаром, видимо, мудрые говорят, что когда нужда припирает, и ворон соловьём распевается. Откуда только велеречивость-то взялась? Но взялась же.
— Скажу, — согласно кивнула головой степнячка. — Спрашивай, нарчар.
— Я понимаю, что степь за то… — ведунья запнулась, пытаясь правильные слова подобрать, — … злодейство, что ей учинили, жертвы требует. И это справедливо.
— Йе! — подтвердила бабушка.
— Но что значит для степи жизнь одного ифовета? Тем более не самого достойного.
— Ну спасибо, подруга! — обиделся, до этого упорно молчавший, Шай.
— Ты можешь предложить жертву достойнее? — деловито спросила степнячка.
— Жертву нет, — отозвалась Арха, ловя себя на том, что опять губы облизывает. — Но, скажем так, выкуп могу.
— Истинные не торгуются! — заявил вдруг шавер, напротив Агной сидящий.
— А торговли никто и не предлагает, — в сторону противного демона даже головы не повернув, отозвалась ведунья. — Я хочу принести дар степи и уважаемой арычар. Но ведь на дар принято отвечать даром, так?
— Йе, — прищурилась степнячка, эдак внимательно внучку рассматривая. — И чем же хочет одарить меня кровь от крови?
— Тебе нравится моя кобыла, арычар?
— Естественно, — совсем не по-степному фыркнула шаверка. — Кому не понравятся такие лошади?
— Я обещаю за каждые десять погибших кобылиц по одной такой лошади. И за каждого жеребца — жеребца.
Фразочка вышла на удивление корявой, но, вроде бы, присутствующие лекарку поняли, потому что стало совсем уж тихо.
— А я, значит, подарю тебе жизнь этого красавчика? — помолчав, поинтересовалась родственница.
Арха в ответ только кивнуть сумела.
— Только посмей! — прошипел Шай невесть кому. — Вот только рискни… Я поджог и всё остальное тоже я!
— Ты обалдел?! — у лекарки от удивления даже голос прорезался.
— Моя жизнь принадлежит только мне, поняла?! — рявкнул блондин. — И никому другому она принадлежать не будет!
— Да у тебя сейчас вообще никакой жизни не останется!
— Все слышали? — заорал блондин. — Права ваша ведьма, режьте, давайте!
— Шай!
— Да ты на него внимания не обращай, внученька, — ласково пропела Агной и по руке Арху погладила. — Пусть себе вопит. Так сколько, говоришь, лошадок ты в дар принесёшь? И, кстати, Тьмой-то поклянёшься, что не обманешь старую бабушку?
Ифовет уже не орал, а рычал и так дёргал столб, что он ходуном ходил — вот-вот вырвет.
— Клянусь, — буркнула лекарка, пытаясь сообразить, куда же это она теперь угодила.
— Ну и я клянусь! — оскалила стреуголенные зубы бабуля, ударив ладонью по лекарской ладони.
— Тьфу ты! — сплюнул сидящий на кошмах шавер и вскочил, понёсся куда-то, распихивая с дороги степняков.
Арха покосилась на него, глянула на родственницу, снизу вверх мотнув подбородком, мол: чего это он?
— Да, понимаешь, в жёны он тебя взять надумал, со мной сродниться, да союз заключить, — пожала плечами арычар. — Мы уж почти было сговорились. Да только теперь и не понятно, что на выкуп такой богатой невесте предложить.
— У меня жених есть! — обалдело пробормотала лекарка.
— Женихом больше, женихом меньше — какая разница?
Ведунья ткнулась лицом в ладони, глухо замычав. Слов, чтобы выразить своё отношение к происходящему, у неё просто не осталось.
***
Судя по воплям, шаверский праздник только набирал обороты. Но внутри шатра было относительно тихо. Ор, конечно, и сюда доносился, но отстранённо, будто издалека. Войлок неплохо шум гасил. К сожалению, напряжённость снимать он не мог. А воздух тут разве что молнии не прошивали.
Шай как сел, перекрестив руки на коленях, так до сих пор головы и не поднимал. Ифовет не шевелился даже, но Архе упорно казалось: он едва сдерживается, чтобы вновь не перекинуться. Но почему-то бронзовый ошейник снять, шаверами нацепленный, красавец даже не попытался.
Ирда молчала, прислонившись плечом к столбу-опоре и тоже упрямо пол рассматривала. Собственно, шевелилась только ведунья — расхаживала от стены к стене. Лекарка пыталась пару раз заговорить, да почему-то не получалось, нужные слова так и не находились.