Православие и корейцы

С прибытием миссионеров, им предстояла неотложная работа по устройству церкви, конечно временной, где они могли бы совершать богослужения, тем более что русские, проживающие в то время в Корее, в течение нескольких лет находились без пищи духовной, следовательно, изголодались по таковой, настойчиво требовали ее. Этот голод нужно было скорее удовлетворить, т. е. насытить всех: кто алкал – накормить, кто жаждал – напоить. Действительно, с этой стороны они достигли того, что и храм появился, и богослужение началось в самом непродолжительном времени.

Церковь в разобранном виде (походная) была доставлена о. Николаем, иконостас же для нее и иконы пришли морским путем, через Одессу. Теперь и то и другое требовалось собрать, привести в должный порядок, расставить в удобном для богослужения помещении, но помещения, к сожалению, не оказалось. Миссионеры были в большом затруднении. На выручку к ним пришел наш Поверенный в Делах А. И. Павлов[27]. Последний, узнав, в чем дело, с любезностью доброго русского барина прежних времен предложил им одну из лучших комнат своей квартиры (гостиную, вмещавшую до 60 человек молящихся) для этой святой цели. Миссионеры с радостью приняли предложение милого хозяина и тут же, не откладывая дела в долгий ящик, приступили к установке иконостаса и др. необходимых для богослужения частей храма. Через одну – две недели церковь была уже оборудована и приготовлена к освящению.

Освящение состоялось в один из ближайших воскресных дней после окончания работы, а именно: 17 февраля 1900 г. в день памяти св. Мученика Феодора Тирона. Чин освящения совершал о. Хрисанф с причтом, в торжественной в данном случае обстановке, при пении матросов с канонерской лодки «Отважный», прибывших специально из Чемульпо на это исключительное для Кореи торжество. На освящении, кроме русской колонии во главе с г-ном Павловым, присутствовали чины Корейского двора, представители Дипломатического Корпуса, печати и другие лица. Вновь освященная церковь посвящена памяти св. Чудотворца Николая (6 декабря), небесного патрона государя Императора Николая II.

Нужно отметить, что покойный государь очень сочувственно относился к делу основания Миссии в Корее, поэтому вполне естественно освящение церкви во имя св. Николая.

На следующий день после освящения местные газеты оповестили жителей страны о состоявшемся русском торжестве и первом православном богослужении в Сеуле, причем поместили прочувствованные статьи по адресу русской церкви вообще и ее древнего православия в частности.

Итак, актом освящения церкви было положено начало основания Миссии и миссионерской деятельности в стране. Отсюда самый день 17 февраля 1900 г. стал для Миссии днем историческим, днем святым, днем благословения Божия на все труды в будущем.

Первой проповедью архимандрита Хрисанфа стало выступление со словом Божиим перед русско-поддаными корейцами, проживающими временно в Сеуле, в числе 30 человек. Корейцы эти состояли переводчиками у русских офицеров и др. чинов, находившихся на службе у корейского Правительства. С утратой русского влияния в стране, когда военные инструкторы и пр. служилые люди отозваны были обратно в Россию, переводчики их остались не у дел, почти без всяких средств к существованию. Среди этих-то заброшенных судьбою корейцев, лишенных насущного куска хлеба, и начал вести свою проповедь вновь прибывший миссионер.

Переводчики еще раньше, как только узнали о приезде о. Хрисанфа, сочли нужным явиться к нему, поздравить его с благополучным прибытием. О. Хрисанф со свойственным ему радушием принял их, обласкал и из расспросов узнал, что все они православные, где-то когда-то крестились, но, живя заграницей среди язычников, забыли все, чему их учили перед крещением, не помнили даже имен своих христианских, не говоря уже о вопросах веры.

О. Хрисанф стал, не теряя времени, обучать вере и нравственности этих людей, ведя с ними беседы на духовнорелигиозные темы; причем оделил всех крестиками, иконками, грамотным роздал по Евангелию и молитвеннику, снабдил брошюрами религиозно-нравственного содержания и т. д. В результате добился того, что все они на одной из ближайших недель Великого поста благоговейно поговели, чистосердечно покаялись и сподобились причаститься Св. Христовых Таин, причем дали зарок исправиться и начать жить по Христовым заповедям.

После пищи духовной нужно было позаботиться ему также о пище телесной этих брошенных на произвол судьбы людей, не имевших ни заработка, ни пропитания. Заботясь о том, чтобы избавить их от вопиющей нужды, он предложил некоторым из них быть у него переводчиками и учителями в школе, которая должна была вскоре открыться.

Укрепив ближайшую свою паству пищею духовною и телесною, о. Хрисанф перенес поле деятельности в среду язычников.

Язычники еще раньше, с самого приезда русского «Тэсинбу»[28], заинтересовались его личностью и всячески старались познакомиться с ним поближе. Они стали осаждать его квартиру и расспрашивать: кто он, что намерен делать, каковы его вера и учение и т. д. О. Хрисанф удовлетворял насколько возможно интерес каждого, причем сам со своей стороны старался лучше узнавать внутреннюю сторону их жизни, особенно жизни духовной. Когда посетителей собиралось более или менее значительное количество, тогда он от обычных общежитейских разговоров переходил к собеседованию по вопросам веры и жизни христианской. Беседы часто затягивались за полночь, что было делом далеко не легким для одного человека, тем более что собеседники являлись, чуть ли не каждый день, причем просиживали у батюшки целыми часами. Чтобы облегчить свой труд, он решил разделить его между всеми членами причта так, чтобы каждый имел свой день, свою очередь: но и в этом случае о. Хрисанфу как старшему среди своих сослуживцев приходилось заниматься с посетителями больше, чем другим членам Миссии.

Сначала на собеседования приходили только мужчины, потом выразили желание бывать на таковых и женщины. Но здесь пришлось встретиться с вековыми предрассудками страны, препятствовавшими женщинам появляться в обществе мужчин, как равно и мужчинам в обществе женщин. Женщина по корейским понятиям есть низшее, недостойное мужского содружества существо: она не может ни сидеть вместе, ни идти, ни вступать в разговоры с мужчиной, особенно посторонним. Все это было бы с ее стороны верхом неприличия. Ее роль в доме, роль скромной хозяйки-труженицы, занятой с утра до вечера домашним очагом, хотя временами корейская женщина так же, как и всякая другая, может высказывать свое собственное мнение, даже прикрикнуть на мужа, если он ведет себя недостойно по отношению к своей семье. В виду такой обособленности полов пришлось устраивать отдельные собеседования: одни – для мужчин, другие – для женщин. Но и в этом случае женщины все же шли как-то неохотно к мужчине-проповеднику[29].

Впрочем, религиозный пыл корейцев скоро остыл, любознательность пропала, и сама аудитория проповедника опустела. Однако о. Хрисанф все же не терял надежды на приобретение прозелитов, старался привлечь их к себе и привести в лоно церкви Христовой; но, к сожалению, другие дела, не терпевшие отлагательства, воспрепятствовали ему в этом деле, и он волею-неволею принужден был оставить его до поры до времени.

Среди трудов благовестничества о. Хрисанф предпринял другие, не менее важные по переводу богослужения с русского на корейский. Он исполнял их при помощи тех же русско-подданных корейцев-переводчиков, поступивших к нему на службу.

О трудах этих он писал в одном из своих донесений в Св. Синод следующее: «При переводах своих руководился таким образом: славянский текст молитв переводил предварительно на русский язык, слова последнего тщательно объяснял сотрудникам и в отдельности и в связи с последующими. Когда текст молитв становился для них более или менее ясным, тогда буквально переводил его на туземный язык. Затем при помощи англо-русско-французских словарей проверяли каждое слово. Наконец, как русский, так и корейский текст молитвы читал тем из переводчиков, которые не участвовали в переводе данной молитвы. Выслушав последних, тут же делал исправления в тексте молитв, заменял некоторые слова понятными и употребительными выражениями. Таким способом перевел начальные молитвы, краткий молитвослов, Символ Веры и 10 заповедей закона Божия[30]. Скоро, однако, такой кропотливый труд был признан непригодным из-за обилия погрешностей в тексте. Тогда о. Хрисанф задумал прибегнуть к другому способу переводов, более облегченному.

27

Русские дипломатические агенты в Корее со времени учреждения русского представительства в стране, т. е. с 1886 по 1902 г., именовались Поверенными в Делах; с 1902 по 1904 г. – Посланниками (один Посланник) и после перерыва дипломатических отношений с Японией во время русско-японской войны (19041905 гг.) – Генеральными Консулами. Первым по времени Поверенным в Делах был К. И. Вебер (1886–1897); вторым – А. П. Шпейер (служил всего несколько месяцев); третьим – Н. Г. Матюнин (1898–1899 гг.), четвертым – камергер двора Е.И.В. д. ст. советник А.И.Павлов (сначала, в 1899–1902 гг. подобно своим предшественникам, Поверенный в Делах, затем, в 1902–1904 гг., – Посланник и Полномочный Министр при Корейском Дворе); пятым – Генеральный Консул, камергер Двора Е.И.В. д. ст. советник Г. А. Плансон (1906–1908 гг.); шестым – д. ст. советник А. С. Сомов (1908–1911 гг.); седьмым – д. ст. советник Я. Я. Лютш (1911–1921 гг.); восьмым – в качестве управляющего Генеральным Консульством – М. Ф. Гефтлер (1921 – 1925 гг.). Таким образом, русское дипломатическое представительство в Корее насчитывало в 1925 г. 39 лет своего существования.

В ведении Российского Генерального Консульства находились вице-Консульства в Сейсине, (Чонжин), Фузане, Гензане и Чемульпо. Последнее функционировало только до 1911 г.: закрыто за неимением в названном городе русских интересов. Вице-Консульства в других местах функционировали: в Сейсине с 1911 по 1923 г., Фузане с 1903 по 1923 г., Гензане с 1906 по 1922 г. Вице-Консулами были: А. С. Троицкий в Сейсине (все время существования Консульства), в Фузане – Ф. И. Васильев с 1906 по 1912 г. и В. А. Скородумов с 1912 по 1923 г. в Гензане – Н. Н. Бирюков с 1906 по 1915 г. и Х. Я. Зеллис с 1915 по 1922 г. Все вышеозначенные Вице-Консулы во главе с Генеральным Консулом подчинялись Российскому Посольству в Токио. В 1925 г. национальное русское дипломатическое представительство закончило свое существование в Корее и перешло в руки интернационального советовластия СССР.

28

«Великий синбу», т. е. великий отец, – название Архимандрита в отличие от простого священника «синбу» (отец).

29

За последние 6–7 лет обособленность полов среди корейцев стала менее заметной, особенно в городах; теперь не редкость увидеть корейца, идущего с женой, даже с посторонней женщиной, по улицам города.

30

Архив Духовной Миссии.