Страница 30 из 37
Несмотря на преднамеренную медлительность, за которую всякий другой флибустьерский предводитель заставил бы дорого поплатиться, испанская шлюпка в конце концов достигла фрегата.
Капитан, который сидел на руле, был человек лет сорока, с мелкими и ничем особенным не приметными чертами лица, которое теперь имело выражение глубочайшего уныния.
Он один взошел на фрегат. Ему были отданы воинские почести. Испанец ответил улыбкой, исполненной горечи, и направился к командиру фрегата, который спустился со шканцев и шел к нему навстречу.
– Э-э! – вскричал Медвежонок с движением дружеского удивления. – Да это, кажется, дон Рамон де Ла Крус, если не ошибаюсь.
– Увы, благородный командир, – ответил тот со смиренным поклоном, – опять я.
– Опять? Уж не укор ли это, капитан?
– Он относится лично ко мне, командир. Видно, судьбой так определено, что я не могу совершить ни одного перехода, не будучи захваченным вами в плен. Я сетую на судьбу, а не на вас.
– Действительно, мы встречались уже чуть ли не три раза.
– Четыре, командир.
– Вы думаете?
– Увы! Уверен, – со вздохом ответил дон Рамон.
– Положим, четыре! Итак, в знак уважения к старому знакомому я прошу сказать мне, что могу сделать для вас.
– Только одно, командир.
– Вернуть вам ваше судно, не так ли?
– Увы!
– К несчастью, это невозможно. Но Бог мне свидетель, я желаю облегчить вашу участь… Постойте, кажется, я придумал средство. Есть ли на корабле что-нибудь, принадлежащее лично вам?
– Увы! Все мое состояние.
– Как так?
– Индиго и кофе – моя собственность.
– Какая опрометчивость.
– Теперь я и сам это вижу.
– Впрочем, кто знает! Сколько стоила вам покупка индиго и кофе?
– Пять тысяч пиастров… Все мое состояние.
– Гм! Сумма солидная… И тем не менее… Что сказано, то сказано! Я покупаю у вас индиго за шесть тысяч пиастров от своего имени и от имени своих товарищей. Сверх того, я уполномочиваю вас взять две лодки, в которые вы сложите все ваши собственные вещи, равно как и те, что принадлежат членам вашего экипажа. Сколько их?
– Четырнадцать, благородный командир, – ответил капитан с растерянным видом, – да еще два матроса, которых я взял пассажирами при выходе из Картахены.
– Стало быть, шестнадцать человек. Возьмите еще пресной воды и съестных припасов на восемь дней, десять ружей, восемь пистолетов и сто пятьдесят зарядов пороха, чтобы иметь возможность защищаться в случае необходимости. Вы находитесь поблизости от Антильских островов, стало быть, если не сумеете добраться до испанских владений, то уж решительно судьба против вас. Впрочем, для большей верности, – на тот случай, если вы наткнетесь на какого-нибудь корсара с Тортуги или из Пор-Марго, – я снабжу вас пропуском. Довольны вы теперь?
– О, командир! – вскричал капитан со слезами в голосе и принялся целовать руки флибустьера, несмотря на сопротивление последнего. – Я навеки остаюсь у вас в долгу. Чем могу я отплатить вам?
– Рассказывая вашим соотечественникам, любезный дон Рамон, что флибустьеры вовсе не такие дьяволы, какими кажутся, и что у них есть сердце, как и у других людей. А теперь послушайтесь моего совета.
– Я готов на все.
– Постарайтесь больше мне не попадаться.
– Говоря по правде, – наивно воскликнул дон Рамон не то со смехом, не то со слезами, – если уж суждено мне быть захваченным в плен в пятый или, вернее, в шестой раз, я скорее предпочел бы, чтобы это было проделано вами, нежели кем-нибудь другим.
– Благодарю. Пока будут переносить в лодки вашу поклажу, пойдемте и перекусим в моей каюте, а заодно и потолкуем.
– К вашим услугам, командир.
– Олоне, ты слышал? – обратился Медвежонок к младшему капитану. – Посмотри, чтобы все было исполнено, как я велел.
– Будь спокоен, я беру это на себя.
Медвежонок Железная Голова и капитан испанского брига дон Рамон де Ла Крус спустились в каюту, где были приготовлены закуски.
Оба моряка сели за стол. Флибустьер, как известно, не пил вина, но это не мешало ему быть любезным и приятным хозяином.
Когда дон Рамон выпил пару бокалов вина, Медвежонок вынул из небольшого кожаного мешочка, который висел у него на шее на стальной цепочке, довольно крупный алмаз и подал его капитану.
– Разбираетесь ли вы в подобных вещах? – спросил он.
– Немного, – ответил испанец, – одно время я торговал ими.
– Так взгляните на этот алмаз и оцените его.
Капитан взял алмаз, осмотрел его очень внимательно, поворачивая во все стороны, и наконец сказал:
– Он стоит по меньшей мере одиннадцать тысяч пиастров.
– То есть пятьдесят пять тысяч франков, – заметил Медвежонок, отстраняя руку испанца, который возвращал ему драгоценный камень. – Итак, оставьте его на память обо мне, любезный капитан. Теперь, когда с денежными делами мы покончили, побеседуем, если вы ничего против этого не имеете?
– Однако, – возразил дон Рамон, – этот алмаз…
– Что ж, это плата за ваше индиго и за кофе, вы продали мне их с хорошей прибылью, вот и все. Я же даю вам алмаз, потому что его удобнее иметь при себе, чем золото. Спрячьте его, и переменим тему разговора. Скажите-ка лучше, кто теперь губернатор в Картахене?
– Дон Хосе Ривас, граф де Фигароа, предостойный дворянин, у которого есть очаровательная дочь.
– Ага! У него есть дочь. Ребенок, наверное?
– Нет, любезный командир, донье Эльмине лет шестнадцать, насколько я мог судить по виду.
– Дочь губернатора зовут Эльминой? – воскликнул Медвежонок, слегка вздрогнув. – И она очаровательна, если верить вашим словам. Наверное, за ней многие ухаживают?
– Этого я, по правде, не знаю. Только знаю, что, когда я уезжал, речь шла о ее браке.
– Донья Эльмина выходит замуж! – вскричал Медвежонок, помертвев.
– По крайней мере, так говорят, – ответил невозмутимо дон Рамон, не подозревая, какое значение для собеседника имели его слова.
– И кто сей счастливейший из смертных?
– Признаться, любезный командир, мне этот счастливец кажется довольно гаденькой личностью, между нами будь сказано. Это мексиканец, который в один прекрасный день словно с неба свалился на нас. Никто не знает, кто он и откуда. Он слывет страшно богатым, живет на широкую ногу и ведет игру по-крупному. Последнее качество, судя по всему, и открыло ему двери дома губернатора, с которым он теперь в самых коротких отношениях, уже настолько коротких, что на днях женится на его дочери, бедняжке!
– Вы жалеете эту девушку?
– От всего сердца жалею, командир. Я уверен, что ее приносят в жертву. Она не может любить человека, о котором ходят странные, даже гнусные слухи.
– Расскажите-ка подробнее.
– Я уже говорил вам, командир, что при выходе из Картахены я принял на борт брига в качестве пассажиров двух матросов.
– Помню.
– Ну так вот, эти два матроса были доставлены мне самим доном Торибио Морено.
– Доном Торибио Морено?
– Да, так зовут мексиканца.
– Ага! Очень хорошо! Продолжайте.
– Представьте себе, этот дон Торибио Морено ждал свою шхуну «Санта-Каталина» из Веракруса. На шхуне было всего семь человек, включая и капитана. Так вот, мексиканец так ловко подстроил дело, что при подходе к картахенскому рейду потонули четыре матроса и сам капитан. Дон Торибио Морено сам приехал на шхуну с новым экипажем немного спустя после этого рокового случая, но два матроса, оставшихся в живых, были охвачены ужасом от всего, что произошло на их глазах, и во что бы то ни стало хотели покинуть шхуну. В это самое время я выходил в море. Сеньор Морено, который, вероятно, ничего больше не желал, как только избавиться от нежелательных свидетелей, предложил мне взять их на бриг, на что я согласился.
– И теперь они у вас?
– А то как же! Им это темное дело известно во всех подробностях. Только одного я не пойму: какая выгода может быть дону Торибио Морено в этом потоплении?
– Я дознаюсь, – пробормотал себе под нос флибустьер. – Хотите уступить мне этих двух людей, капитан? – спросил он громко. – Даю слово, что им не будет причинено вреда.