Гигея

Демарат.

Забыл, однако, ты,

что за цену такую

тебе пришлось дороже заплатить.

Александр.

Имеешь ты ввиду….

Демарат.

Да, да имею я ввиду, что Бубарб воз золота в талантах за то молчание в награду получил.

Уста свои иначе запечатав.

Твоей сестрой, красавицей Гигеей.

Александр.

Свидетели боги Олимпа пусть будут

и все поколения наших ветвей,

пускай нас поймут и тогда не осудят

своих исстрадавшихся в жизни корней.

Пускай расцветают веками оливы,

венками венчая героев-людей,

ведь умыслы лжи, зла и подлости живы

и нет человека помимо страстей.

Пройдут поколения власти имущих,

Но золото, яд и умытый кинжал

всегда будут истиной в праведных кущах,

где сильный свободу борьбой обретал.

Твоя же свобода питается лестью,

На струнах играешь ты слабых царей,

Ты знаешь различные способы мести,

В печале, тоске и безумии дней

все жертвы твои не имеют услады,

А сам ты питаешься царской наградой.

Наверно ты знаешь Деметры ответ,

что будет нам завтра-погибель иль нет?

Теперь ты мой сродник, Гигея-сестра

нас кровью связала у персов костра,

О страсти твоей я наслышен давно

И сердце твое ей полно до краев.

И в этот меж нами таинственный миг

Дух предков-эллинов в нас снова возник.

Так что же богами нам завтра дано?

Демарат.

Я рад монологу, о, брат, Александр!

Твои слова мне бодрость прибавляют,

Мой дух трепещет перед новым днем

И как тебя

меня страшит победа сил чужих,

Она и радует, и огорчает.

Мардоний победит! Что мы приобретем?

Подачки призрачных кормлений

с разграбленных эллинских городов?

Павсаний? Павсания богатства возрастут!

И греки к Македонии поближе станут.

Так пусть же бьются в прах,

пусть жены их рыдают,

не будет пусть здоровых и рабов.

Но дух эллинов в нас играет

и позволяет нам дать грекам в том совет,

чтоб перед битвой жребий свой бросали

и в битву не вступали до тех пор,

пока Мардоний Дельфы не разрушит.

А после их черед.

Александр. Тебя я понял, друг!

Совет твой мудр. Его мы принимаем.

Да будут боги милостивы к нам.

Мы ждем, а ждем-уже страдаем.

Демарат.

Клянешься ль ты, что в случае победы

Павсания над нашей стороной,

ты дашь мне кров и города в кормленье,

которые Бубара получил

при сватовстве сестры- Гигеи?

Александр.

Наверное за этим шел ко мне!?

Демарат.

И за этим.

Александр.

Ведь царь царей Бубаре дал совет.

Демарат.

А он его исполнил.

Отдать Гигею в жены мне.

Оставив золото себе, но без ее кормленья.

Александр.

Пока ты муж ее, ее же все твое.

И мной истребовано быть не может.

Мой брат погиб, наследница она.

Демарат.

Мы обсудили главное с тобой.

Теперь едины мы.

Эллины мы-семья по духу, телу и страстям.

Прощаюсь до утра. Да будет мир с тобой.

ЯВЛЕНИЕ III

Шатер Демарата.

Демарат.

Я полагал, — брат Александра жив!?

Царю царей исправно в Азии он служит.

Так это знак судьбы!

И коли Александр умрет,

наследником престола македонским

быть может сын мой от Гигеи?!

Он может умереть. Он смертен как и я.

Так значит муж Гигеи есть совладелец

всех кормлений македонских. Как хорошо.

Законы Спарты отрицают право

на собственность наследства.

У Спарты все для всех.

А ведь Мардоний Дельфы не разрушит.

И в этом мой ему совет.

Входит Мардоний.

Мардоний.

Как бедно ты живешь!

Казалось, царь царей тебя не то, что любит,-

обожает, советов требует, и ты ему даешь.

Так мудро все ты изъясняешь, так мудро,

словно пифия поешь.

Демарат.

О, славный полководец, мир тебе!

Входящему ко мне, всех благ, всего земного!

Я лишь спартанец, изгнанный по злобе и

злорадству моих врагов.

Ведь Левтихид проклятый,

клятвопреступник Клеомен

своею силой сокрушенья меня изгнали из царей.

Мардоний.

Но на тебя и Геро клеветала!

Наверно как супруга Леонида,

которого не мог терпеть наш царь царей.

Демарат.

Но это дочь для Клеомена!

Мардоний.

Чем дольше я с эллинами живу,

тем больше я их ненавижу.

Все о достоинстве, о славе говорят,

одолевают страсти отношений,

себя богов подножьем мнят,

во тьме из словоизвержений

хотят прозреть свою судьбу,

готовы к подлости и сечи,

но в нищите едят и спят,

в гражданском пафосе их речи

мы слышим громкие слова

в них лишь самим себе хвала.

Демарат.

Не раздражайся, полководец!

Восточной мудрости слова,

для нас ведь тоже, что молва.

Я понял так, что ты, к примеру,

пришел ко мне не лицезреть

ни бедность, нищету моих покоев…

Тебя ведь что-то тяготит?

И я как младший пред тобой

достоин испросить тебя

какая помощь недостойного эллина

и в чем она тебе нужна?

Мардоний.

Известно мне слово оракула Дельфов,

что персы в Элладу с войсками придут.

Какая судьба нас сейчас ожидает,

и кто из оракулов что говорит

о гибели персов в бою предстоящем?

Ответ твой награду оценит твою.

Демарат.

Я знаю, Мардоний, что царь из царей

на этот пост тебя недавно назначая

и в Сарды спешно уезжая,

тебе оставил мягкие ковры,

столы из серебра и утварь золотую…,

а я так нищ, а я так беден,

а я в добавок и женат,

Ты сам все это лицезреешь,

ты сам об этом говоришь.

Мардоний.

Я вижу нищету твою. И сострадаю.

Я думаю, что твой народ и все вы,

пусть даже поколений минует череда,

в ней прозябать останетесь навеки.

Ведь размышленья ваши

вам не прибавят лишнего куска.

Так заработай дружеским советом.

Демарат.

Ты чести, слова верный господин.

И потому открою я тебе

последнее известие из Дельфов.

Не разрушая храмов, двигайся вперед.

Наутро, начиная битву, пусть каждый в битве той возьмет, что всем судьбой отмерено на месте.

Но помни, полководец и стратег,

что Александр, гостеприимец афинян,

тобою ранее поссоривший их с Спартой,

Павсания предупредить готов.

Мардоний.

Вот таковы элины все.

Друг друга предают и презирают,

Они с судьбой своей играют,

А козни персам вечно шьют.

Мне ясно все. Тебя благодарю я.

И свой заклад сейчас тебе пришлю.

Украсишь утварью царя царей,

Ты свой шатер, пока убогий(уходит).

ЯВЛЕНИЕ IV

Шатер Демарата в роскошном персидском убранстве.

Гигея одна.

Гигея.

Мардоний оказался прав

и слово честное сдержал.

Отвыкла я без роскоши персидской жить.

Без мягкости ковров, без шелковистой ткани

серебряных и золоченых лож. Как трудно

жить без роскоши персидской, без дивных

ароматов восточных стран, без притираний,

без слуг с услужливостью рабской нам

подающих тьму безделиц женских.

Мардоний прав, — Бубара равнодушен

и жесток. На ложе уподоблен он волу,

весь интерес его в пересыпаньи

золотой монеты из жирных рук в мешки

да кладовые.

Я жить хочу. Я молода еще.

А Демарат ревнив и страстен, хитер и злобен